Доведенная до маразма политкорректность
Леонид ШТИЛЬМАН
Моим любимым американским комиком в течение десятилетий был недавно ушедший в мир иной Джеки Мэйсон, дипломированный Бруклинский раввин, ставший популярным стендапистом. Он был уникальным представителем ушедшего в прошлое жанра “еврейский шутник”. В последнее время я вернулся к его выступлениям и понял, что большинство его шуток сегодня не могут быть произнесены со сцены, а то и вообще в публичном месте по причине политической некорректности. Например: “что делает парень, у которого отец еврей, а мама полячка? Он работает уборщиком в доме, который ему принадлежит”. Сегодня это запрещено. В современном мире все чаще есть табу на темы для шуток гораздо менее расистских, чем приведенный мной пример. И это кроме ежедневно увеличивающегося списка запрещенных слов. Такое положение в русском языке определяется присказкой: ”жопа есть, а слова такого нет”.
Над чем и над кем мы смеемся?
Сразу отметим, что значительная часть юмора привязана к языку и народу. И не потому, что ее тяжело перевести, а потому, что у других народов эта шутка “в принципе не смешная”. В далекие времена у меня была знакомая, свободно владеющая шестью языками, которая утверждала, что самое смешное для японца это человек, попадающий в нелепую ситуацию. Например, идет он на свадьбу, падает в лужу и появляется на торжестве в грязном костюме. Невероятно смешно. Очень популярны в Америке шутки: ”заходят в бар” (а дальше могут быть представители разных конфессий или разных национальностей”), в Израиле про “полячку”, в России про тещу. Что может быть смешного в анекдоте про полячку для русского человека?
В последнее время я занимаюсь проблемой обучения компьютера понимать язык. Когда вы ищите в интернете “Как установить приложение на телефон?”, компьютер должен не только найти где в интернете пишут про компьютер и не только найти где пишут и про компьютер и про телефон, но и понять, что вы ищите руководство к действию. В общем случае проблема далека от решения, но наблюдается значительный прогресс в этой области. Мое внимание привлекла статья What makes us laugh? Investigations into Automatic Humor Classification, авторы которой хотят научить компьютер классифицировать шутки по тематике. Оказалось, что есть довольно обширная литература по такой классификации. Приложение такой технологии простое: компьютер может автоматически убирать шутки, которые сегодня уже нельзя говорить, а тем более публиковать. Такое Оруэллу даже не снилось — робот цензор. Привожу табличку из этой статьи.
КАТЕГОРИЯ
Глобальное деление
ПОДКАТЕГОРИИ
Сарказм
Преувеличение
Фонетические сравнения
Семантические противоположности
Двойной смысл
КАТЕГОРИЯ
Тема
ПОДКАТЕГОРИИ
Черный юмор
Сексуальные шутки
Обидные шутки
КАТЕГОРИЯ
Предмет, над которым шутят
ПОДКАТЕГОРИИ
Животное
Блондинка
Жир
Еда
Профессия
Дети
Брак
Деньги
Национальность
Спорт
Новости / политика
Полиция / военные
Технологии
Рост
Мужчины / Женщины
Знаменитости
Поп-культура
Путешествия
Врач
Юрист
Бог / религия
Очереди
Школа
Вечеринки.
Не очень реально научить компьютер понимать шутки, а тем более смеяться, но автоматически классифицировать шутки без понимания смешные ли они можно. Цензора не интересует насколько смешная шутка, его задача понять, о чем она.
Если вы потратите время и вспомните анекдоты, которые вам недавно рассказывали, то вы увидите, что большинство из них попадает в эту табличку. Компьютерщики проблему категоризации решают, а дальше уже дело за малым — Марк Цукерберг и Сергей Брин дают отмашку и ваши шутки остаются шутками только для вас и для ваших близких, при условии, что близкие не настучат куда надо.
Над чем нельзя шутить в современной Америке? Пройдемся по табличке.
Животное. Будьте осторожны. Если это шутка о курице, которую едят, то это уже нельзя (защита животных). Если это про сходство обезьян с некоторыми народами или расами, то вообще можно загреметь.
Блондинка. Запрещено. “Me too” или еще похлеще. Да что там блондинки, вообще про женщин шутить нельзя.
ЛГБТ — ну это совсем нельзя. В присутствии моей американской дочки, или израильского внука мне и в голову не придет пошутить про этих людей.
Жир. Смеяться над людьми, которые еще не вылечились от ожирения нельзя. Также нельзя шутить над маленьким ростом.
Национальность — нельзя. Классические шутки про глупых поляков, курдов, турок, шотландцев и т.д. категорически запрещены. Тем более шутки про акценты разных людей.
Можно шутить по поводу еды (без “национального привкуса”), об очередях, религии (кроме религии мусульманской — отрежут голову), идут анекдоты про врачей и юристов, можно смеяться над глупыми начальниками, можно (и нужно) шутить по поводу Трампа, но сегодня американские медиа не шутят над Байденом.
Шутка, сказанная много лет тому назад американским стендапистом, может навсегда закрыть ему путь на сцену, и он вынужден каяться. Янкович покаялся, что десять лет тому назад он употребил в своей песне слово “карлик”; Эми Шумер извинилась за то что когда-то со сцены сказала: ”у меня были встречи с латиноамериканцами, но сегодня я предпочитаю секс по взаимному согласию”; Эдди Мерфи вынужден был отречься от своей шутки про ЛГБТ, которую сказал в 1983 году; Тина Фей извинилась, что пятнадцать лет тому назад она появилась в одном из эпизодов с лицом выкрашенным в черный цвет и сказала, что теперь понимает, что нельзя белым играть черных; Дэвид Чеппел покаялся в самом страшном грехе: в 2016 году он со сцены сказал, что нужно дать шанс Трампу. Недавно, Дэвид Чеппел, сверхпопулярный чернокожий комик, который и двадцать лет тому назад шутил на грани фола (“террористы не берут чернокожих в заложники, потому что за черных им ничего не дадут”), сказал в своем шоу на Нетфликсе, что “пол это нечто весьма определенное”, чем вызвал бурю протестов трансгендеров, требующих прекратить показ шоу Чеппела.
Вспомните анекдоты, которые вы прочитали или услышали по-русски на этой неделе. Если перевести их на английский, то выяснится, что почти все они дурно пахнут. Поначалу мне эта проблема показалась несерьезной, так как с детства привык рассказывать анекдоты про чукчу, Брежнева или Василия Ивановича, хотя ни один из этих анекдотов по радио не слышал. После того как задумался над тем, кому я могу рассказать “опасные анекдоты”, то выяснилось, что мой круг этих людей в Америке не так уж велик. Я не могу рассказать такие анекдоты в стенах моего офиса, я не могу рассказать их в присутствии дочки, а тем более в кругу ее друзей. Я могу рассказать людям с родным русским языком, но только если в их окружении нет молодых людей. Подумав, я понял, что среди моих знакомых американцев нет и дюжины, которым я могу рассказать нефильтрованный анекдот.
В Америке за юмор пока не сажают, но Россия впереди планеты всей не только в области балета. Стендап-комик Идрак Мирзализаде, осужденный за юмор о русских и освобожденный после 10 суток, проведенных в спецприемнике, сказал:
«Все могут оказаться в этой ситуации. Что угодно можно использовать…Сейчас мне придется шутить только про бытовую технику. Буду шутить про умные чайники. У меня есть шутки про них».
Данила Поперечный в 2018-м несколько дней был в розыске по иску депутата Виталия Милонова. Причина — сатирический клип «Поп-культура», в котором пародируются корыстные служители церкви. Руслан Белый, звезда «Камеди Клаба», на гастролях в Уфе пошутил о Салавате Юлаеве, национальном башкирском герое. Назвал его разбойником. Немедленно была инициирована проверка Роскомнадзора.
На сегодняшний день израильский юмор намного свободнее американского. По-прежнему можно шутить про русских, марокканцев, йеменцев. Можно даже смеяться шуткам про гомесксуалистов. На одном из заседаний комиссии по финансированию научных грантов, председатель комиссии при обсуждении проекта сказал: ”Такой проект можно только в задницу засунуть” и тут же, обращаясь к профессору химии, открытому гомосексуалисту, добавил: ”Ой, извини пожалуйста”. На что химик громко рассмеялся и сказал: ”Это было здорово!”. Можно смеяться про толстух, коротышек, людей с сексуальными изъянами и многое другое. Тем не менее уже видно влияние политкорректности среди людей младше тридцати. Легко найти русский детский анекдот, который при переводе на иврит вызовет у тинэйджера молчание, как невысказанное вслух неодобрение тематики анекдота.
В далекие времена за шутку о епископе мне бы одели испанский сапожок. Как прекрасно, что сегодня мне это не угрожает. Юмора про секс, начальников, врачей и юристов, наверное, достаточно для хорошего настроения, но то, что я должен задумываться над тем, стоит ли рассказать анекдот очень напрягает.
А что с другими областями — живопись, литература, поэзия, музыка? В 2019 году по Америке пронеслась кампания протеста с требованием убрать из музеев картины Гогена, который жил с девушками-подростками на Таити и заразил их сифилисом. Насколько я знаю, картины так и не убрали. Я думаю, что просто отложили акцию до следующего витка политкорректной революции.
Андрей Макаревич написал мне:
”Я считаю, что доведенная до маразма политкорректность — приговор искусству вообще. Сегодня не найти ни одного произведения (за всю историю человечества), которое не нарушало бы ни одного из современных устоев”.
