Валерия Новодворская сегодня могла бы отметить день рождения…
Евгений ФИНКЕЛЬ, главный редактор NEWSru.co.il
С Лерочкой Новодворской мы познакомились в 84-м. В ту пору она работала библиотекарем. Благодаря ей я и многие мои друзья-приятели были избавлены от нелегкого труда просматривания толстых литературных журналов в поисках чего-либо стоящего. Лера делала замечательные подборки и скармливала их нам. За что я ей признателен по сей день.
Забавно, но впервые Горация я прочел в переводе Новодворской. В толстых таких тетрадках.
Как-то мы отправились с Лерочкой на премьерный просмотр документального фильма "Легко ли быть молодым". Выходим из кинозала. Она спрашивает: "Ну, как тебе?" "Подташнивает". "Да? А мне не хватило всей полноты ужаса".
Позже ходить с ней в кино я зарекся. Как-то они с Женей Дебрянской, на другой кинопремьере в кинозале "Россия", взялись разбрасывать с балкона листовки. Культурная публика пугливо, но интеллигентно топтала листовки и торопилась к выходу.
Вы можете себе представить Валерию Ильиничну с подносом эклеров и дымящимся кофейником, все это ранним утром вплывает с кухни в комнату, где с трудом продирают глаза перебухавшие накануне мужики? Я могу. Чрезвычайно заботливая дама.
Она увлекла процессом революционной борьбы некую молодую пару. Я спросил у нее, понимает ли она всю меру ответственности за этих людей, вряд ли готовых к тюрьмам и ссылкам. Ответ ее был таков: "Не только понимаю, но и беру ее (ответственность) на себя. Пойми, коса будет косить тех, кто задирает голову выше других. Это будет моя голова, а не их головы". Иллюзорность? Да. Идеализм? Конечно. Но она всегда все брала на себя.
Лера была единственным человеком, всегда державшим "сухие голодовки" после арестов. Помнится, рассказывала, как для нее придумали "интеллигентную пытку". После недели такой голодовки в камеру пришла представительница института питания и стала рассказывать ей в деталях, как выходить из голодовки – что пить, есть, какие делать процедуры.
Первым делом после "сухой голодовки", когда ее выпускали, она шла… в парикмахерскую на улице Горького. И только потом иногда заходила ко мне в гости, на Никитские. В "неприбранном виде" она появляться в "приличном доме" отказывалась.
Как-то я рассказал ей про наличие черного хода из моей квартиры, позволяющего уйти через внутренний двор и соседний черный ход на другую улицу. Она была счастлива. И немедленно опробовала "отрыв". Потом позвонила и делилась впечатлениями. Девчонка, ей-ей.
После очередной отсидки и голодовки она появилась на демонстрации около памятника Гоголю. Какой-то ментовский полковник (в форме) позволил себе замечание: "Чудесно выглядите, Валерия Ильинична. Постройнели. Голодовки вам на пользу". И немедленно получил от нее по роже. Стоящие рядом коллеги полковника старательно отвернулись, полковник стоял красный как рак, Лерочка даже не попыталась сдвинуться с места. Среди правоохранителей тоже случались приличные люди.
Мы не виделись с 89-го года. Иногда я звонил ей, говорили о том, о сём. И вот в 2012-м Лерочка навестила Израиль. Я подошел к ней после выступления. Она сидела ко мне спиной. Сказал: "Лерочка". И она, не оборачиваясь, закричала: "Женечка!"
Появляется в телестудии, а после интервью я провожаю ее до диванчика в коридоре. Но единственный диванчик занят министром абсорбции Софой Ландвер и ее помощницей. "Уступите, девочки", – ласково просит Валерия Ильинична, те встают, но кто-то услужливо говорит Лере: "Это министр, министр абсорбции Софа Ландвер". Лера предлагает Софе присесть рядышком со словами: "Никогда раньше вот так близко с израильским министром не сидела". И тут же выдает: "А помните, Софа, году в 97-м в "Бесэдере" была карикатура с двумя алкашами, где один другому говорил: "Нафига нам министерство абсорбции, мы и так прекрасно абсорбируем". Повисает пауза, министр не смеется. И, чтобы замять неловкость, Лера выдает: "Вы не переживайте, Софа, когда мы Путина скинем, пригласим вас в Россию – россиян к Европе абсорбировать".
Когда Леры не стало, в Израиле снова шла война. Я собирался ей звонить, но отвлекали военные сводки. А потом звонили мне с вопросом, хочу ли я что-то рассказать о Лере. И я не стал. Мне показалось, что истории мои мелкие, что есть на свете множество людей, которые были к ней ближе.
