Люди гибнут за металл!
Алиса ГРИН
Иде Абрамовне Серж понравился сразу. В отличие от других Галкиных ухажеров, он умел мастерски "входить" в семью, очень скоро став "кругом своим". И дело тут не в личном обаянии, которое вполне можно было назвать "природным", а в стиле поведения, выбранного парнем. Серж интересовался ее здоровьем, причем не с формальной точки зрения, а на полном серьезе, принося откуда-то советы по укреплению иммунной системы. Мог не менее часа обсуждать с Толиком его футбольные увлечения, демонстрируя свое знание чемпионатов России, Украины и Испании. Предложил пару рецептов швейцарских пирожных Свете, от которых любой сладкоежка пришел бы в восторг. И даже крошка Сандра радостно лепетала при его появлении, что с ней ранее в присутствии гостей никогда не наблюдалось.
Более того, Ида Абрамовна была уверена, что имейся в их доме собака, кошка или канарейка — Серж и с ними бы нашел общий язык, причем сделал бы все легко, весело, непринужденно, импровизируя на ходу. Талант, ничего не попишешь. И как-то сразу от души отлегло — наконец-то Галка попала в "хорошие руки". Внучке стукнуло двадцать пять и уже стоило подумать о чем-то серьезном, как там сказано у Шекспира: "юность — скоротечный дар, быстро портится товар!"
— Смотри, не упусти Сережу! — предупреждала она свою любимицу. — Парень на вес золота. Такие на улице не валяются!
— Ба! — кокетливо улыбалась проказница. — Не гони! Надо осмотреться — мы ведь всего месяц знакомы. Помнишь, чему учит мама: не все сразу.
— Мама тебя научит, — вздыхала Ида Абрамовна. — Будь Света в свое время мудрее и осмотрительнее…
Далее следовали смутные воспоминания о неком Игоре, которому Толик и в подметки не годился, но, видишь ли, мама предпочла одного другому, а в результате… Мы там, где есть, и с тем, что есть. А ведь могли жить давным-давно в Австралии, и как жить!..
На что Галка недовольно хмурилась, зная точно, что при варианте с Игорем все было бы иначе, по-другому, и ее, как мыслящего индивида, не существовало бы. С чем согласиться и смириться было нельзя и невозможно. Даже под приветливым солнечным небом свободолюбивой Австралии.
А с Сержем Галка познакомилась случайно. Бывают такие хорошие случаи.
Она шла по старой автостанции, раздумывая о каких-то пустяках и невольно бросила взгляд на выставленный из крошечного магазинчика стенд с музыкальными дисками. И тут же рядом с ним возник симпатичный паренек в коричневой рубашке с короткими рукавами. Его улыбающееся лицо почему-то сначала показалось Галке уж очень слащавым.
"Наверняка гей или "мальчик по сопровождению", — сразу решила она, — с такой-то мордашкой!"
— Привет! — сказал ей паренек.
Галка пригляделась и поняла, что на самом деле он куда старше, чем выглядит. Но настолько моложавый…
— Привет! — машинально ответила она, продолжая идти.
— Телефончик не сбросишь? — поинтересовался он.
— А на кой? — ответила Галка уходя. И через минуту точно бы забыла об этой встрече, если бы Серж не подсуетился и не вставил в музыкальный центр диск "Мелодии итальянской эстрады". Ей вслед запел Тото Кутуньо, и Галка не могла не остановиться. Это было точное попадание с первой попытки. И как он за несколько секунд мог просчитать, какая именно музыка ей нравится?
— А я и не просчитывал, — объяснил позже Серж. — Просто поставил свою любимую. Так, на всякий случай.
За свою долгую израильскую жизнь, уместившуюся в двенадцать полновесных годков, Серж перепробовал много профессий и занятий. Вопреки общепринятому мнению, он не стал поступать в университет после службы в армии, а начал усиленно искать место под горячим средиземноморским солнцем, исходя из простого, но верного принципа: "хочешь делать деньги — так делай!" Правда с реализацией выходило у Сержа не очень, но это неунывающего оптимиста не расстраивало, и он легко увлекался новой идеей, способной принести "первый миллион".
Сейчас идея была где-то на подходе, она выжидала свой "звездный час" для рождения, а в ее отсутствие Серж приторговывал музыкальными дисками в маленьком магазинчике, выполняя роль наемного работника. И это ему (как и многое другое!) весьма удавалось.
— Никаких секретов! — говорил он Галке. — Я использую старую методику, примененную еще в середине девяностых. Тогда, сразу после армии, я болтался по улицам в поисках работы. И, представляешь, встречаю Генку Зябликова — старшего брата моего однокашника. Поплакался ему в качестве "защитника отечества", Генка как раз тогда свой бизнес разворачивал — "ставил" на паях хлебопекарню, открыл пару "русских гастрономов", еще что-то там производил где-то и с кем-то… А заодно бизнесмены задешево прикупили маленькую типографию, чтобы на квитанции, наклейки, визитки и прочую печатную продукцию не тратиться. Вот к ней меня Зябликов-старший и приспособил.
Снял комнатушку размером полтора на три возле Дизенгоф-центра, поставил там стол и пару стульев, и усадил меня в качестве приемщика заказов. Работа легкая, непыльная, но сдельная. А кому захочется даром джинсы протирать? Я посидел, пораскинул мозгами и открыл простую формулу успеха. Генка выделял мне двадцать процентов с каждого заказа. Исходя из общепринятой стоимости подобных услуг на полиграфическом рынке. Но чтобы получить эти двадцать процентов, надо было обойти все "бизнесы" в округе, расклеить на всех близлежащих улицах объявления с расценками и координатами, поднять на ноги всех друзей, знакомых, соседей… Вообще, крутиться как белка в колесе, полагаясь на ее величество — госпожу Фортуну.
А я пошел другим путем, снизив расценки на пять процентов. То есть, оставляя себе с каждого заказа не двадцать, а пятнадцать процентов. На первый взгляд — полная глупость: как же, сам себе, выходит, недоплачиваю? Но если присмотреться — прямая выгода: там, где стоимость товара чуть ниже, покупателей намного больше. А узнают — поток идет! Такое в характере израильтян. Они готовы из Раананы в Реховот на своей тачке пилить, если в тамошнем супере туалетная бумага на пять-шесть шекелей дешевле. И никто никогда не подумает, что один бензин обойдется им никак не меньше, не говоря уже о потерянном времени. Словом, соорудил усовершенствованный "мехирон", поместил его в пару газет на русском языке, и стал ждать телефонных звонков и посетителей. Отбоя не было. И мне прибыль, и Генка доволен. Чего только мы не печатали… Потом, правда, мы с Зябликовым поругались, но это уже другая история. И здесь я кручусь по той же схеме — и мне хорошо, и хозяин доволен. Взгляни на цены — меньше чем у конкурентов. Чуть-чуть, но меньше!
— Рэкетиры не достают? — поинтересовалась Галка.
— Пусть только попробуют! — усмехнулся Серж. — Напротив, через улицу, лавка электротоваров. Тоже моему боссу принадлежит. Продавцами там пара широченных братьев — выходцы с дружественного Кавказа. Стоит мне ручкой помахать в случае чего, как эти два амбала рядом окажутся. После чего я не завидую тем, кто мешает свободной торговле. Сечешь?
— Секу, — ответила Галка. — Здорово устроился.
— Временно, — заметил Серж. — Мне бы бурю переждать. А потом разверну парус — и в открытое море: к новым берегам и дальним странам.
Вообще-то Галка на свою жизнь и в Израиле не жаловалась. Ей было хорошо, уютно и спокойно. Несмотря на постоянную опеку со стороны родичей и бабушки.
Правда, рождение Сандры полностью переключило интерес родителей. В как иначе?! В доме появилась настоящая "сабра" — великолепная и непотопляемая, которая с детства будет яркой, умной, неординарной и одновременно станет лопотать сразу на трех языках. Для чего папа стал срочно припоминать свой полузабытый английский.
— Привет, поздний ребенок! — сказала Галка, проходя мимо младшей сестренки. Сандра, несмотря на свои два с половиной года, уже довольно четко ориентировалась в семейном табеле о ранге, выделяя отдельно бабушку, родителей и Галку.
А посему, подумав секунду, довольно ловко швырнула в старшую сестру погремушкой.
Та, едва увернувшись, тяжело вздохнула:
— И что будет, когда это маленькое чудовище вырастет?! Страшно подумать… Может, и вправду, мотануть в дальние страны?..
* * *
Но все хорошее однажды кончается. Этому Галку жизнь выучила с малых лет. Потому, когда вечером родители усадили ее за стол, где уже пригорюнилась бабушка, она поняла — кончилось.
Начал папа. Он всегда старался быть первым, считая себя тактичным и осторожным человеком, способным смягчить любую конфликтную ситуацию.
— Гала, — вздохнул отец, — тут такое дело… Понимаешь, Ида Абрамовна наводила порядок в квартире, начала наши вещи перебирать, открыла шкатулку, а там… Цепочка пропала. Мы уже везде, где могли, смотрели — нигде нет…
— Помнишь, мы две недели назад к Даминым с Толиком собрались, — будто оправдываясь, продолжила мама, — и я хотела свои сережки надеть, с камушками. Тогда шкатулку из шкафа выбрала, поставила возле телевизора и начала примерять. Не понравилось — обратно положила. А вот шкатулку спрятать не подумала. Она с тех пор тут и стояла — вроде никому не мешала…
— И что с того?! — резко спросила Галка. — К чему клоним?
— А к тому, что кроме Сережи к нам в последнее время домой никто не заходил, — покачал головой отец. — Хочешь — не хочешь, а вывод сам собой напрашивается… К нашему всеобщему сожалению. Цепь-то золотая, увесистая, сама в руки просится…
Галка хорошо помнила эту тяжелую золотую цепочку. Когда ребенку было пять или шесть лет, ее надевали на Галку, заставляя держать кончики в руках, ставили на круглый трехногий табурет и, в сопровождении аплодисментов близких родственников, заставляли "декламировать" ненавидимое ей с тех времен стихотворение Пушкина.
Галка, упорно глядя перед собой, с ощущениями десантника, отправленного в тыл врага выполнять смертельную миссию, изо всей силы, выкрикивая по отдельности каждое слово, начинала:
— У Лукоморья дуб зеленый,
Златая цепь на дубе том,
И днем, и ночью кот ученый,
Все ходит по цепи кругом.
Пойдет направо — песнь заводит,
Налево — сказки говорит…
Наглый жирный котяра снился девочке по ночам. Он забирался к ней в кровать, доставал из-за пазухи (откуда у кота пазуха?!) знакомую золотую цепь и, обмотав ее на Галкиной шее, начинал, радостно мяукая, душить несчастную… Та просыпалась в слезах и бежала искать спасения у бабушки.
Как рассказывала Ида Абрамовна, цепь досталась ей от прадеда, бережно передавалась по наследству, хотя ее практическое применение было непонятно — уж слишком массивная и тяжелая: к часам не прицепишь и на шею не наденешь. Скорее всего, она имела какое-то символическое значение, но какое и когда — кто вспомнит?!
В семье цепочку тщательно оберегали, несмотря на то, что в отдельные периоды истории ее хранение могло дорого обойтись простой еврейской семье. Вопреки доводам логики и разума, даже в самые тяжелые и голодные годы цепь не продали ювелирам или стоматологам, а продолжали держать в тайнике, словно некую фамильную реликвию.
Когда настало время перебираться в Израиль, Ида Абрамовна нашла свою давнюю подругу — Марию Алексеевну, сын которой раньше работал на таможне, и обратилась к ней с просьбой о содействии: напрямик провезти цепь было нельзя. Тот, подумав, назвал трехзначную цифру (совсем немного для того, сумасшедшего, времени) и обещал похлопотать. Дабы без лишней нервотрепки и особых проблем.
В аэропорту Ида Абрамовна, держа цепь при себе ("если возьмут, то меня одну"), старательно припоминала — как надо вести себя при переходе границы, чтобы не вызвать подозрения у глазастых таможенников и не спровоцировать личного досмотра. Передвигаться не торопясь, смотреть прямо в глаза, уверено, при этом улыбаться, слегка позевывая… Но милая девушка, услышав фамилию, добродушно кивнула и пропустила их без всякой волокиты — сын Марии Алексеевны старался не зря. И только оказавшись на борту самолета, Ида Абрамовна позволила себе немного расслабиться — цепь была вне опасности.
И вот теперь она пропала…
— Почему сразу Серж?! — отбивалась Галка. — Раньше, как чуть что, валили на меня, а сейчас — Серж!
— Посуди сама, — пошел по второму кругу папа, — ты раньше говорила, что Сережа живет очень скромно, откладывает деньги на свой проект, буквально каждый шекель считает, водит тебя туда, где или все очень дешево, или на халяву. Разве не так?! А неделю назад он тебе духи французские принес, маме новенькую книжку с кулинарными рецептами притащил, Сандре механического зайца подарил — она все время за ним по квартире шастает… Откуда деньжата? В лото выиграл или богатый дядя в Канаде умер? Делай выводы, дочка. Как ни грустно, но надо признать — факты говорят сами за себя.
— Ты должна поговорить с Сержем, — предложила мама, — объяснить ему, что нам дорога сама вещь, как память… Мы ведь в полицию заявлять не собираемся… Если он ее кому-то продал или заложил, может, еще есть шанс вернуть… В таком случае, мы готовы одолжить Сереже необходимую для этого сумму.
— Если тебе трудно это сделать, тогда мы сами, — сказал отец. — Постараемся интеллигентно и доходчиво.
— Знаю я твою доходчивость, — вздохнула Галка. — Устроите над человеком суд инквизиции… Хорошо, сегодня вечером мы должны с ним встретиться… Но, прежде всего давайте еще раз как следует все обыщем!
Увы, последовавший тщательный осмотр не дал положительного результата.
* * *
В дискоклубе было шумно. На помосте в центре помещения резвились две полуголые девочки, а между ними, в синем просторном комбинезоне, с микрофоном в руках, расхаживал популярный диск-жокей, стараясь повторять в такт песне:
— Крути своей задницей!
Верти своей задницей!
Пока в нее ничего не вставили —
Твоя задница свободна!
Оля-ля-ля! Оп-оп-оп!
— Ну чё? Нормальное место? — спросил, раскачиваясь Серж. — Можно классно оттянуться…
— Надо побалакать, — сказала Галка.
— Есть тема?
— И очень серьезная.
Они отошли в сторону, к стенке, но и там было довольно шумно. Пришлось перейти в коридор, где у импровизированной стойки дюжий мужик предлагал горячительные и не очень напитки.
— Излагай! — попросил Серж.
И Галка, комкая фразы и слова, с большим трудом добралась до сути вопроса. Серж слушал внимательно, даже очень.
— Так ты считаешь, что я взял?
— Ну… ты понимаешь… — начала глотать воздух Галка.
— Ты, именно ты, считаешь, что я спер вашу долбанную цепь?
Она промолчала.
— Хорошо. Сколько в ней было веса? Примерно.
— Грамм триста — триста пятьдесят… — пожала плечами Галка.
— Принято. Созвонимся.
И Серж ушел.
* * *
— Ба! — Галка плакала на плече у Иды Абрамовны. — Он не брал. Точно. Он даже веса не знает!
— Ну что делать, деточка, — вздыхала та. — Кому еще? Выбора-то нет. Вот, если бы ты с двумя или тремя сразу встречалась…
— Ты еще шутишь! — покачала головой внучка.
— От безнадеги, — ответила бабушка. — Сережа мне нравился, и родителям твоим тоже. Очень тяжело ошибаться в людях. Особенно в тех, кто уже каким-то образом вошел в твою душу. Но… лучше сейчас, чем через два-три года… Поверь мне, деточка. Лучше сейчас и слава Богу…
— Мое! — это Сандра дергала ручонкой за штанину Галку, недовольная тем, что на нее никто не обращает внимание. — Дай!
— Возьми, к примеру, малютку, — улыбнулась малышке Ида Абрамовна. — Помнишь, мы думали-гадали, какое слово она первым произнесет: "мама", "папа", "баба" или "Галка", Толик даже ставки принимать собрался… А эта красавица первым делом установила право собственности — "мое"! Ну что тебе, Сандра? Отпусти сестру. Все тут твое!
— Мое! — подтвердил ребенок.
* * *
Серж ждал Галку в своем магазинчике. Он кивнул ей и, нагнувшись, вынул из-под прилавка обернутую газетной бумагой пачку купюр.
— Тут все. По курсу за грамм. Понимаю, что курс в Израиле на сей счет самый грабительский, но было бы глупо брать откуда-то со стороны цифры. В долларах, понятно, в шекелях пачка была бы вчетверо толще — куда ее воткнешь?
— Но Серж, — пыталась объяснить Галка, — я ведь не говорила об этом… Пойми…
— Да ничего страшного, — сказал он. — Спасибо, что в полицию не настучали. А то "синенькие" закуют поутру, а потом сиди и гадай — за что взяли?!
* * *
Домой Галка пришла вечером. Родители сидели на диване и смотрели на экран телевизора, где неистовствовал в своем остроумии Максим Галкин.
— Вот вам деньги! — Галка высыпала на стол груду долларов. — За цепь из золота.
— Мы ее нашли, — тяжело вздохнула мама. — Представляешь?!.. У Сандры в кроватке, за матрасиком. Она, видно, открыла шкатулку и цепочку приватизировала. Может, блеск понравился, может, еще что… Еле отобрали: кричит "мое" и отдавать не желает…
— Да, такой казус случился, — признал отец. — Поторопились, выходит…
— Поторопились, блин?! — закричала Галка. — Вы просто не понимаете, что сделали?! Идиоты!..
Она торопливо собрала купюры в сумку и направилась к двери.
— Постой, доча, — бросилась вслед за ней мама, но Ида Абрамовна перехватила ее. — Не надо. Пусть сама разбирается. Это ее жизнь.
* * *
Серж открыл дверь не сразу. Из одежды на нем были только плавки и тапочки.
— Чего стряслось? — позевывая, спросил он.
— Цепь обнаружилась, — сказала Галка. — В тайничке у Сандры. Вот деньги.
— Молодцы, — кивнул он. — Другие бы себе оставили. Какая-никакая, а сумма.
Серж провел ладонью по подбородку и снова зазевал.
— Прости, но мне надо спать. Пока!
Галка вышла на улицу. Уже было холодно и начинал накрапывать мелкий дождь. Под который как раз и хорошо тихонько и незаметно поплакать.
— Люди гибнут за металл, — прошептала она. — За металл…
