…Но существуют и другие версии того, когда и как был завербован Клингберг, почему стал работать на советскую разведку, каким образом передавал информацию. Например, что он был завербован еще во время Второй мировой войны. Интересовалась, пыталась установить с ним связь и польская разведка.
Третья версия вербовки Клингберга звучит так. В 1957 году в Институте биологии впервые, по какому-то незначительному, формальному поводу потребовались документы о медицинском образовании Клингберга. Ссылаясь на то, что они утеряны во время войны, он обратился в советское посольство с просьбой прислать ему из Минска копию диплома.
Атташе по науке и резидент советской разведки сразу же поняли потенциал этого человека. Ведь Институт им. Вейцмана и Институт биологии были тогда главными направлениями в разведработе против Израиля.
Ответ из Минска поразил сотрудников посольства: "Из-за начавшейся войны студент Маркус Клингберг не успел закончить образование и получить диплом врача".
По мнению следователей ШАБАКа в посольстве намекнули Клингбергу — ответ может попасть в институт, а это конец его научной карьеры. Но… Если он согласится сотрудничать, то получит соответствующие документы. Клингберг согласился. Да это и не противоречило, как мы уже знаем, его убеждениям и мировоззрению.
Следователи ШАБАКа считают, что во время одной из поездок в Европу Маркус Клингберг прошел "курс молодого шпиона". Его обучили фотографировать документы, прятать пленку, пользоваться невидимыми чернилами, устанавливать связь и т.д.
В июне 1967 года началась Шестидневная война. Советский Союз прервал дипломатические отношения с Израилем. Клингберг решил, что больше никогда не увидит своих друзей-разведчиков из Москвы. Но он ошибся…
Через несколько лет на одной из научных конференций в Европе к Маркусу подошел его коллега, советский врач. «Один человек, — сказал он, — хочет с вами поговорить». Новый знакомый передал Клингбергу приветы от "общих друзей" и их просьбу продолжить "совместную работу". И "работа" продолжилась.
…Один раз Клингберг попытался "завязать" со службой на советскую разведку. В 1976 году, в Женеве, на автобусной остановке он сказал связному: "Я хочу закончить. Я устал. Я болен. У меня жена, дочь. Я сделал для вас всё, что мог". Связной ничего не ответил. Они молча пожали друг другу руки и разошлись.
Советская разведка сделала еще одну попытку войти в контакт с Маркусом Клингбергом. В один из дней 1981 года, когда он вернулся с работы домой, у дверей его ждал человек. Незнакомец показал Клингбергу его визитную карточку. На ее обратной стороне стояла подпись Клингберга. Это был пароль. Клингберг на него не ответил и, быстро зайдя в квартиру, тщательно запер дверь…
…Почему его называют "шпионом №1" в истории Израиля? Клингберг передал русским огромное количество абсолютно секретной информации о научных разработках Израиля в области химии, биологии, генетики; биологической и генетической инженерии; о защитных средствах Израиля в случае химической или биологической атаки; о сильных и слабых сторонах гражданской обороны страны.
Таким образом, не только страны советского блока, но и арабы прекрасно знали, каким химическим и биологическим оружием обладает Израиль и какими способами от этого оружия защищаться. Больше двадцати лет сверхсекретный институт фактически работал на СССР и арабов. Огромные деньги выбрасывались на ветер… Вот еще один отрывок из интервью.
— Вы чувствовали себя шпионом?
— Никогда! Я просто передавал информацию…
— Вы "просто" передавали информацию, но это нанесло огромный ущерб безопасности Израиля!
— Никогда ничем я не нанес ущерб безопасности Израиля. Я спрашивал у Виктора: может ли эта информация попасть в арабские страны? Он заверил меня, что никогда…
— Вы верили им?
— Я верю им и сегодня.
— Любите ли вы читать книги о шпионах?
— За всю свою жизнь до ареста я прочел одну такую книгу — "Красная капелла" Треппера. Потом в тюрьме я прочел много "шпионских" книг.
— Насколько правдивы сведения, что вы "сломались" после крика следователя: "Ты — предатель! Ты предал память своих родителей!"?
— Это неправда. После этих слов я продолжал молчать.
— Что же вас сломило?
— Угрозы… Жаль, что я сломался. У них не было никаких доказательств.
— Что самое тяжелое в тюрьме?
— Понять, что ты — уже не ты…
— Если бы сегодня вы встретили Виктора, человека, который впутал вас в это дело…
— К русским у меня только одна претензия — они не подготовили меня к аресту, к провалу, не дали яд. Когда меня арестовывали, я бы, не колеблясь, его принял. А в это дело меня никто не впутывал. Я впутался сам…
— О чем вы сожалеете?
— О том, что попался! Я ошибся. Я сильно ошибся в прошлом. Я уничтожил свою жизнь — только об этом я сожалею.
— Вы получали за свою работу деньги от русских?
— Никогда не взял ни гроша…
— Почему?
— Я им был должен, а не они мне. Если бы я взял деньги, это была бы проституция. А у меня была любовь…
