Нераскрытые тайны гибели Михоэлса

Покрытая полувековой тайной гибель 13 января 1948 г. в Минске великого еврейского актера Соломона Михоэлса, несмотря на множество уже известных фактов, до сих пор волнует нас и подталкивает к новым расследованиям

Яков БAСИН

Один из величайших исполнителей роли шекспировского короля Лира (как говорил сам Михоэлс, "можно сыграть короля, но не сыграть Лира") стал первым в ряду жертв запланированного Сталиным геноцида еврейского народа. Поневоле вспоминаются слова историка Шимона Дубнова: "Иудаизм испытал на себе трагическую судьбу короля Лира". Вслед за Михоэлсом в бессмертие шагнули члены Еврейского антифашистского комитета, в числе которых был и исполнитель роли королевского Шута — не менее выдающийся актер Государственного еврейского театра Вениамин Зускин. С их расстрелом в печальную историю советского еврейства вошла еще одна траурная дата — 12 августа 1952 г.

В национальной памяти евреев эти две даты — 13 января и 12 августа — стоят вместе, оказавшись в одном ряду с другими фиксированными датами еврейской истории, и главной из них — 9 ава, девятым днем месяца ава по еврейскому календарю, днем, когда были в глубокой древности разрушены Первый и Второй иерусалимские Храмы, а в  средние века совершались изгнания евреев из Англии, Франции, Испании.

Что касается 13 января, то этот день в разные эпохи был отмечен для еврейского народа и другими эпохальными событиями. Именно в этот день в 1898 г. французский писатель Эмиль Золя, пытаясь остановить антисемитскую вакханалию, возникшую после ареста офицера Генерального штаба Альфреда Дрейфуса, опубликовал в газете "Орор" свое знаменитое открытое письмо президенту Франции "Я обвиняю". А спустя полстолетия и ровно через 5 лет после убийства Михоэлса, 13 января 1953 г., во всех советских газетах появилось сообщение ТАСС "Арест группы врачей-вредителей", с которого началась великая травля евреев, освященная позорнейшим "делом врачей".

Теперь уже точно известно, кто отдавал команду "убрать" Михоэлса и кто водил рукой убийц, хотя еще и не все клеточки в этом кровавом кроссворде заполнены. Но есть одна загадка, которую пока не удалось разгадать ни одному исследователю: 29 ноября 1947 года Генеральная Ассамблея ООН приняла постановление об образовании на территории подмандатной Палестины еврейского государства, а спустя полгода, 14 мая 1948 года такое государство было провозглашено. В создании Израиля Сталин был крайне заинтересован, ибо рассчитывал на то, что замкнет цепочку государств так называемого социалистического лагеря на юге, и у него появится еще один плацдарм -на сей раз на Ближнем Востоке. Сталин, как и все предшествующие ему за последние две тысячи лет лидеры стран Европы, Азии и Африки, прекрасно понимал стратегическое положение этого крохотного клочка земли на восточном побережье Средиземного моря. Как же он мог именно в этот небольшой промежуток времени пойти на гибель человека, который мог бы стать одной из ключевых фигур в задуманной им игре?

И второй не менее важный вопрос: почему Михоэлс был убит почти за год до того, как были арестованы остальные члены Еврейского антифашистского комитета и началась борьба с "безродными космополитами?  Чем он настолько мешал "великому кормчему", что тот, что называется, "в экстренном порядке" пошел на эту "ликвидацию", хотя заведомо знал, какой шквал эмоций эта акция вызовет во всем мире? А, быть может, именно на это он и рассчитывал?

Среди подобного рода вопросов существует еще один, который вызывает особый интерес: почему Михоэлс был "ликвидирован" именно в Минске? С ним ведь без особого для чекистов труда мог случиться "несчастный случай" или "сердечный приступ" на одной из улиц Москвы или во время гастролей в любом другом городе. Он мог бы стать жертвой "ночного нападения грабителей". В конце концов, он мог "умереть от неизлечимой болезни", как "умерли" за десять лет до него Горький, Куйбышев, Менжинский или как "скончался от операционных осложнений" за двадцать лет до него Фрунзе. Почему власти, имея такой серьезный "опыт" вполне легальной расправы с неугодными вождю соратниками, избрали такой сложный и, как выяснилось, совсем не безупречный с точки зрения реакции советской и международной общественности путь?

Но главное все же — почему именно в Минске? Да, он приехал смотреть спектакли белорусских театров, выдвигаемых на Сталинскую премию. Но ведь известно, что первоначально его поездка должна была состояться в Ленинград. Кем, когда и почему ее направление было изменено? Известно также, что его спутником в поездке для просмотра спектаклей должен был стать главный режиссер театра им. Вахтангова Рубен Николаевич Симонов. Почему вместо него в Минск поехал театральный критик Голубов-Потапов? Понятно, что предстояло выполнить так называемую спецоперацию, но зачем так сложно, так напряженно, так нелогично нужно было выстраивать ее схему? Где кроются ответы на эти, казалось бы, простые вопросы?

К моменту гибели Соломон Михоэлс (Шломо Вовси, 1890-1948) возглавлял Государственный еврейский театр (ГОСЕТ) — ведущий еврейский театр страны. После того, как к 1938 году в СССР были упразднены все еврейские школы, техникумы и еврейские факультеты в высших учебных заведениях, театры оставались единственными еврейскими культурными центрами в стране, в которой даже после Катастрофы оставалось еще не менее трех миллионов евреев. Для того чтобы выполнить главную цель большевиков — окончательно ликвидировать культуру народа, не имеющего собственной территории, — Сталину оставалось только закрыть театры и распустить концертные коллективы. А для этого надо было убрать со сцены и с политической арены человека, олицетворявшего эти творческие коллективы и бывшего одним из самых серьезных авторитетов в мире советского искусства, — Соломона Михоэлса.

Но Михоэлс вел огромную общественную деятельность. В начале 1948 г. он продолжал оставаться главой ЕАК — организации, имевшей высочайший авторитет во всем мире. ЕАК был едва ли не единственной организацией в структуре сталинского тоталитарного государства, пользовавшейся некоторой автономией: комитет выпускал свою газету на еврейском языке ("Эйникайт"), имел свое национальное издательство ("Дер эмес"), обеспечивал репертуар еврейских театров в Минске, Одессе, Львове и Биробиджане драматургическим материалом. ЕАК фактически являлся в стране неким неофициальным "министерством" по еврейским делам, а Михоэлс был (по крайней мере, в первые послевоенные годы) признанным национальным лидером еврейского народа — и официально, и неофициально.

ЕАК вел обширную переписку с крупнейшими деятелями мировой культуры. Через ЕАК на Запад просачивались сведения о разгуле государственного антисемитизма в СССР, развернутого властями в первые послевоенные годы. И Сталин, который уже постепенно опускал тяжелый "железный занавес", на несколько десятилетий отделивший СССР и его сателлитов от демократического мира, долго терпеть такого положения дел, естественно, не мог. Первой же репрессивной кампанией, начатой Сталиным после войны, стала борьба с "низкопоклонством перед Западом". Разоблачение этой "идеологической диверсии" вскоре станет доминирующей темой во всей советской пропаганде. Всякое позитивное отношение к Западу начнет публично расцениваться как тягчайший идеологический грех, как преклонение перед Западом, которое якобы неизбежно приведет советский народ к ослаблению патриотического чувства и подрыву национальной гордости. Следующим шагом властей было объявление этого самого "низкопоклонства перед Западом" — "безродным космополитизмом".

Конечно, евреи не были единственными жертвами этой кампании, но ее антиеврейская направленность очень скоро стала явной. В печати злобно критиковались общественные деятели, ученые и работники искусства, и, если Сталин в свое время заявил, что нельзя раскрывать псевдонимы, потому что это может привести к антисемитизму, то теперь именно раскрытие псевдонимов стало любимым занятием советской пропаганды.  В имперской стране с ее тяжелым наследием традиционного общественного антисемитизма одного намека на антиобщественную роль евреев было достаточно, чтобы спровоцировать новые антиеврейские настроения, тем более что 80% "выявленных властями космополитов" оказались евреями. Борьба с "космополитизмом" очень быстро вылилась в официальные антисемитские акции, а еще спустя немного времени стала отождествляться с борьбой против сионизма. Круг замкнулся.

Художественным руководителем еврейского театра Михоэлс стал еще в 1929 году. Звание народного артиста СССР ему было присвоено в 1939 году, вскоре после учреждения этого высокого звания, в числе первых театральных актеров и режиссеров страны. Роль Лира (1935) была признана одним из высочайших достижений советского и мирового театрального искусства. За постановку спектакля "Фрейлехс" (1945) Михоэлс был удостоен звания лауреата Сталинской премии. Он и сам был членом комитета по присвоению этих званий и даже в Минск, в свою последнюю поездку, отправился для того, чтобы посмотреть выдвинутые на эту премию спектакли. Михоэлс никогда ни словом, ни знаком не позволил себе проявить свое неуважительное отношение к властям. Чем же он в таком случае не угодил Хозяину?

В поездку в Минск в январе 1948 года, ту, из которой ему не было дано вернуться, Михоэлс отправился вместе с московским театральным критиком Владимиром Голубовым-Потаповым.  В мире искусств этот человек (кстати, еврей по национальности) был известным специалистом в области балета, автором первой книги о Галине Улановой, и, как мы уже теперь знаем, по совместительству осведомителем МГБ. Он и заманил Михоэлса в ловушку, за что и заплатил собственной жизнью: его убили вместе с Михоэлсом, так сказать, для конспирации. Что касается Ицика Фефера, то он, несмотря на все свои заслуги перед сталинской охранкой, был расстрелян 12 августа 1952 года вместе с остальными членами руководства ЕАК. Лакеи сделали свое дело, и их надо было "убрать". Старая истина: доносы любят — доносчиков нет.

И все же, основной причиной того, почему Сталин решил "убрать" Михоэлса, рискуя многими собственными внешнеполитическими акциями, включающими борьбу за влияние на Ближнем Востоке, вытеснение оттуда ведущих стран Запада и расширение на юг "лагеря социализма", была его правозащитная деятельность. В адрес ЕАК и просто на имя Михоэлса шли сотни писем от обездоленных и униженных евреев, которые после ужасов фашизма оказались в тисках сталинского антисемитизма. Нацисты после себя оставили ростки звериного бытового антисемитизма, который был характерен и для советских чиновников различного ранга, а руководство страны не только ничего не делало по его пресечению, но своими действиями явно поощряло. Евреям не возвращали синагог. Еврейским религиозным общинам отказывали в регистрации. Вернувшиеся из эвакуации, из партизанских отрядов, выжившие в концлагерях евреи не могли отсудить своих квартир, домов и разворованного имущества. Те, кто находился в эвакуации и нуждался в получении вызова для возвращения на место довоенного жительства в целый ряд "закрытых" из каких-то секретных соображений зон страны, испытывали огромные затруднения в получении таких вызовов. Комиссия Президиума Академии наук СССР под разными предлогами отказала 11 ученым-евреям в присвоении им научных степеней.

Во второй половине 1945 г. власти стали чинить препятствия в получении евреями посылок из США с материальной помощью. Посредником в их пересылке был "Джойнт", а претензии, предъявляемые советскими властями в основном касались индивидуального (личного) способа получения этих посылок. В начале июня 1947 г. была ликвидирована литературная комиссия, работавшая над составлением "Черной книги" — сборника документов и материалов о злодеяниях нацистов против еврейского народа. У еврейских общин, которые по собственной инициативе и на собранные всенародно деньги пытались поставить обелиски в память жертв гитлеровского геноцида, стали возникали серьезные проблемы, вплоть до репрессий отдельных активистов, которых почему-то обвиняли ни больше ни меньше как в "буржуазном национализме". Уже в 1946 году началось планомерное вытеснение евреев со всех достаточно значимых постов и должностей в партийных и карательных органах. Все это и составляло содержание писем к Михоэлсу. По всем общественно значимым материалам он и его сотоварищи по ЕАК немедленно реагировали, чем доставляли немало хлопот чиновникам различного ранга. Не случайно именно архив ЕАК и личный архив Михоэлса были изъяты позднее первыми при ликвидации ЕАК.

Михоэлс нередко становился последней инстанцией в защите чьих-то прав, чьего-то человеческого достоинства, хотя вряд ли мог серьезно рассчитывать на то, что к нему будут особенно прислушиваться. "Я обвешан судьбами", — сказал он однажды своим близким. Это его душевное сочувствие и соучастие близким очень точно отметил на вечере памяти актера художественный руководитель Камерного театра Александр Таиров (наст. Корнблит): "Я не знаю ни одной трудной минуты с своей жизни, когда я не брался бы за трубку телефона и не звонил бы Михоэлсу. Он мог вынуть сердце из груди и отдать его другу. И я не знаю ни одного случая, когда бы это ни было, днем или ночью, чтобы сейчас же после звонка Михоэлс не пришел ко мне".

Наделенный огромной человеческой и актерской интуицией, Михоэлс чувствовал, как вокруг него сжимается кольцо неприязни; как отворачивается от него тот, в чьей власти казнить и миловать; как он остается один на один с системой. Михоэлс не знал (да и не мог знать!), что уже в декабре 1947 года арестованным физику Льву Абрамовичу Туммерману и его жене Лидии Шатуновской были предъявлены обвинения в "участии в сионистской организации" и "содействии главному агенту "Джойнта" Михоэлсу". И еще он не знал, что был "невыездным". От него просто скрыли, что письмо английского режиссера и шекспироведа Гордона Крэга с приглашением в театр "Глобус" на роль Лира (играть на идиш) до него не дошло, а в ответном письме, подписанным от его имени, было сказано, что он очень сожалеет, но приехать по болезни не может.

Не знал Михоэлс и того, что именно с его именем Сталин и его окружение более всего связывает возникновение в недрах ЕАК идеи выделения для евреев территории, на которой можно было бы обеспечить их компактное проживание — Крым, Поволжье или Биробиджан. Самое большое неудовольствие "отца народов" вызвала сама эта инициатива ЕАК, которую он рассматривал как "превышение полномочий", а следовательно и покушение на его, Сталина, власть. Михоэлс многого чего не знал, но интуитивно ощущал надвигающуюся опасность. Но думал ли он об опасности, которая грозит лично ему? Видимо, думал. В свою последнюю поездку, из которой ему уже не пришлось вернуться живым, он уезжал, скорее всего, готовым ко всему. И похоже, что логика событий вела его к трагической гибели, которую он предвидел и к которой, как это ни парадоксально, шел сознательно.

— Я — ширма, — сказал он однажды родным. — Если будут говорить, что у нас есть антисемитизм, они могут со спокойной совестью ответить: "А Михоэлс?"

И тем не менее, зная все это, чувствуя, что он ходит буквально на краю пропасти, Михоэлс не мог поступать иначе. И все же, что случилось в конце 1947 года, когда у Сталина возникла необходимость решить "проблему Михоэлса" немедленно, даже поступаясь при этом определенными государственными интересами? Думается, ключ к разгадке лежит в попытке срочно решить вопрос депортации евреев из центральных районов страны за Уральский хребет.

Депортация народов как одна из форм политических репрессий в СССР известна уже с начала 1920-х гг. Можно назвать порядка полутора десятка народов, в отношении которых по признакам национальной или иной принадлежности на государственном уровне проводилась такая политика. Она заключалась в их насильственном переселении, упразднении уже существующих национально-государственных образований, перекраивании территориальных границ, установлении режима террора и насилия в местах спецпоселений. В 1947 г. попытку депортации советская власть попытались совершить с евреями. Жребий пал на еврейское население украинских городов Винницы и Бершади. В изданной на русском языке в США книге американского историка Михаила Гольденберга "Жизнь и судьба Соломона Михоэлса" мы находим ссылки на несколько весьма важных документов, подтверждающих реальность этих событий.

Развивались они катастрофически быстро, пишет М.Гольденберг. В Виннице и Бершади была создана так называемая Инициативная группа, представители которой были вызваны в Москву. 10 марта 1947 г. на имя председателя Биробиджанского облисполкома Зильберштейна ушла телеграмма, извещающая, что в Биробиджан отправляется большая группа специалистов. Среди них назывались 35 учителей, 20 парикмахеров, 660 колхозников, 29 электриков, 19 слесарей, 13 шоферов и др. Кроме того, из Крыма было направлено еще 100 переселенцев. Ответ не заставил себя ждать. Оказывается, переселенцы могут быть использованы только для работы на цементном заводе, который "должен развиваться в течение четвертой сталинской пятилетки и стать одним из крупнейших предприятий края".

В процесс организации переселения был вовлечен и ЕАК. Те немногочисленные телеграммы, которые он получал в 1947 г., остались единственными свидетелями разыгрывающейся драмы. Первая из них пришла 30 мая. Михоэлсу поручалось наладить связь с министром путей сообщения и обеспечить следование эшелона с переселенцами через Москву. Следующая телеграмма пришла только 27 октября. М.Гольденберг приводит ее полный текст: "Немедленно предоставить все вагоны отправки переселенцев тчк съехавшиеся ряда районов Винницы переселенцы находятся тяжелом положении задержкой отправки эшелона тчк". Что происходило с мая по октябрь неизвестно. Как собирались переселенцы, где они находились, в чем конкретно заключалось их тяжелое положение, остается пока неизвестным. Но известно, что эшелон все-таки был отправлен.

Министерство путей сообщения категорически отказалось везти его в Биробиджан через Москву, хотя вполне возможно, что зависело это и вовсе от НКВД. Известно только, что началось самое страшное: нужное количество вагонов так и не было предоставлено, люди находились в крайне скученных условиях, необходимого количества продовольствия выделено не было. Начался голод. Об этом свидетельствует еще одна сохранившаяся телеграмма, отправленная в ЕАК из Омска. Сопровождающий эшелон Люмкис просил ЕАК связаться с первым секретарем Биробиджанского обкома Бахмутским. Видимо, ЕАК оставался последней инстанцией. Это был вопль о спасении. "Единственный выход тяжелого продовольственного положения высылка Бахмутским навстречу продовольствия тчк Советую лично телефону связаться Бахмутским тчк Молнируйте мне тчк Люмкис".  Как пишет в своей книге М.Гольденберг, "никакого продовольствия никто и никуда не посылал, среди переселенцев в вагонах были мертвые".

Перед нами еще одна, до сих пор не изученная страница трагедии евреев в первый послевоенный период. О том, что произошло в дальнейшем, можно только догадываться. Как свидетельствует М.Гольденберг, ЕАК и в первую очередь Михоэлс были категорически против депортации евреев на Дальний Восток. С их мнением, естественно, никто не посчитался. Но сведения о начавшемся переселении через ЕАК просочились на Запад. Депортацию пришлось приостановить. Сталин был взбешен. Эта история была последней каплей во взаимоотношениях Политбюро и ЕАК. "Проблему Михоэлса" надо было решать немедленно. История первого эшелона с депортируемыми завершилась, судя по всему, в середине декабря 1947 г. А, возможно, и позже. Михоэлс был убит 13 января 1948 г.

"Еврейский камертон" (ежемесячное приложение к газете "Новости недели")

https://www.isrageo.com/2014/05/04/canava/