Быть нищим — дело хлопотное, но прибыльное
Петр ЛЮКИМСОН
"В последние годы конкуренция в нашем деле становится все более острой. Появилось много молодежи, в том числе русскоязычной. Эти ребята более креативны, у них хорошо развита фантазия, поэтому они лучше работают с клиентами. Но все же на жизнь заработать можно, и неплохо. Куда больше, чем работая на заводе. На минимальную зарплату сегодня не проживешь…"
Это почти дословная цитата из моей беседы с одним из многих профессиональных нищих. Впервые я заприметил его несколько лет назад в тель-авивском кафе. Был час дня — как раз время бизнес-ланча, когда в заведении собирается множество хайтековцев из компаний, расположенных в районе спорткомплекса на Игаль Алон. Мужчина был в грязноватом темном костюме, на одном глазу повязка, на голове хасидская шляпа. "Господа! — громко объявил он, возникнув в дверях. — Мне нечем кормить шестерых детей. Я и сам очень голоден. Помогите, чем можете!"
Помню, я тогда протянул ему три шекеля со словами "Купи себе булочку!"
"Но ведь на эти деньги не накормишь шестерых детей!" — заметил он.
"А я вроде не брал на себя обязательство кормить твоих детей!" – парировал я.
Надо заметить, что из всех находившихся в кафе людей подали всего человека три. И нищий удалился, — видимо, в другое кафе, которых в том районе немало.
Недавно я встретил его снова. На сей раз на автобусной остановке у Холонского перекрестка. Повязки на глазу у него не было, но передвигался он с трудом, как человек с очень больными ногами. "Можешь мне чем-то помочь?" — с таким вопросом он обращался к каждому дожидающемуся автобуса. Многие молча отворачивались, но несколько человек все же дали ему какую-то мелочь.
Закончив обход, он уселся рядом со мной на скамейку. "У меня больные ноги! — пожаловался. — Врачи говорят, что нужно сделать операцию, но все тянут… Ты можешь мне чем-то помочь?"
Потом он вошел в автобус, направлявшийся в Реховот. Тот остановился довольно далеко от тротуара, и ступеньки были довольно высокие. Я специально проследил, как старый знакомый поднимается: казалось, он вдруг позабыл про больные ноги…
Буквально на днях мы снова столкнулись – и опять на автобусной остановке. Я сказал, что хотел бы поговорить о том, что подтолкнуло его к сбору подаяния. Профессиональный шнорер поначалу уклонялся от разговора, но потом сказал, что сейчас не может — очень спешит, и дал свой номер телефона, чтобы мы могли созвониться и назначить встречу как-нибудь вечером.
И вот он сидит напротив меня на парковой скамейке — без повязки, в обычных рубашке и джинсах.
— Между прочим, сейчас у некоторых моих коллег самый пик работы, — говорит Габи (так он представился). — Скоро в синагогах вечерняя молитва. Если одеться под хареди и дождаться конца молитвы, можно собрать приличную сумму – шекелей сто, а то и больше. Только ходить лучше в сефардские синагоги, там подают охотнее, от ашкеназов "цдаки" не дождешься. Некоторые нищие работают по утрам — узнают в интернете, когда в той или иной синагоге собирается миньян, приходят к концу молитвы и становятся на выходе. Или во время молитвы обходят прихожан с копилками. Так как в синагогах молитва начинается в разное время, то за утро можно обойти две-три, а то и четыре. Но я по синагогам хожу редко, там главное — не примелькаться. Да и конкуренция большая: иногда в одну синагогу приходят сразу трое нищих. Поэтому я предпочитаю кафе и автобусные остановки.
— Ты вроде еще не старый и здоровый мужик. Почему бы не найти нормальную работу, достойно зарабатывать на жизнь?
— Не смеши! Сколько я буду зарабатывать? Пять тысяч шекелей нетто?! Ты всерьез думаешь, что на эти деньги в наши дни можно прожить и прокормить семью?
— А у тебя есть семья? Ты женат?
— Женат я был неоднократно. И сейчас, слава Богу, есть семья, дети.
— Шестеро?
— Ну не шестеро, но есть. Дочь уже совсем взрослая, сын в двенадцатом классе. Они не знают, чем я занимаюсь. Но жена знает и ничего против не имеет.
Габи рассказывает, что впервые попробовал себя на "нищенском поприще" в середине 1990-х, когда потерял работу. Было ему тогда чуть за тридцать. Пособие по безработице быстро закончилось, и в Бюро по трудоустройству ему стали предлагать работу на почте или грузчиком на заводе, что его категорически не устраивало — работа тяжелая, а платят гроши. Когда в "Битумах леуми" после трех отказов от предложенной работы ему пригрозили лишением пособия по прожиточному минимуму, он и решил примерить на себя роль уличного попрошайки.
— А что тут такого?! — говорит он. — В конце концов, в нашем государстве все живут на пожертвования. Больницы, университеты, ЦАХАЛ, "Керен Каемет"… Народ у нас добрый, жертвует. Опять же Тора предписывает давать милостыню. Вот и я решил попытаться. Начал на новой тель-авивской автостанции, но там, в основном, орудовали "русские" наркоманы. Острейшая конкуренция! С одной стороны, у наркоманов очень развита фантазия, они умеют сочинить такую легенду, что люди верят, сострадают и раскошеливаются. С другой стороны, наркоманы, особенно "русские", очень агрессивны. Если им кажется, что ты начал им мешать, могут избить. Так что мне пришлось искать свой путь в профессии.
Профессия — не мое слово. Это Габи в процессе нашей беседы назвал то, чем занимается, "микцоа" — профессией.
— Я не употребляю наркотики, но попрошайничество становится своего рода наркоманией, — говорит он. — Хочешь, верь — хочешь, не верь, но мне нравится моя работа, я получаю от нее удовольствие. Надо постоянно придумывать себе новый имидж, надо знать места, где можно собрать хорошие деньги. Я довольно поездил по разным городам, узнал много новых мест. Быть нищим — это на самом деле и профессия, и искусство. Это весело и интересно. Многие бывалые нищие дают новичкам платные уроки и даже потом берут их с собой — "на стажировку".
Любопытно, что Габи отнюдь не чувствует вины за то, что обманывает и, по сути дела, обирает прохожих.
— Я беру по мелочи. Всего, что удается собрать, хватает лишь на самое необходимое: еду, одежду для жены и детей, оплату коммунальных услуг, — говорит он. — Сбережений у меня практически нет. Если кто и обирает народ, так это различные благотворительные фонды, которые оставляют себе значительную часть денег, которые собирают на благородные цели. Или те, кто рассказывает в интернете лживые жалостливые истории, и собирают под них сотни тысяч шекелей. А я человек простой, мне много не надо.
Говоря так, Габи явно забывает, что большинство амутот действительно делают много важных и полезных добрых дел, — в отличие от него и его "коллег по цеху".
Автор этих строк должен признаться, что уже давно наблюдает за тель-авивскими нищими, которые делятся на несколько категорий.
К первой, видимо, следует отнести алкоголиков и наркоманов, что побираются в районе Центральной автостанции, у вокзалов и на рынках. Обычно они рассказывают историю про потерянный или украденный кошелек и просят 5-10 шекелей, чтобы доехать до дома.
Как-то наркоман, маскировавшийся под ешиботника, рассказал, что потерял в Тель-Авиве деньги и теперь ему не на что доехать до Цфата. Я сказал, что денег не дам, но готов оплатить билет. Мы вместе пошли к автобусу и встали в очередь входящих. Когда подошел черед моего "ешиботника", я оглянулся – а его и след простыл.
Другая категория нищих побирается у светофоров: дожидается, пока зажжется красный свет, и обходит с протянутой рукой машины в надежде, что кто-то из водителей подаст. На голове у них обычно тоже кипа — для камуфляжа. Это тоже обычно алкоголики и наркоманы, собирающие на "дозу" или на бутылку.
В кафе и на центральных тель-авивских улицах обычно побираются люди типа Габи, маскирующиеся под инвалидов или нищих и бьющие на жалость. Помню, как однажды, гуляя по городу с сыном, я подал одному из таких нищих. "Папа! — сказал сын. — Ты обратил внимание на его костыли и одежду, но не заметил, какие на нем туфли. А такие туфли, между прочим, в каньоне стоят под тысячу шекелей".
В другой раз мы перекусывали с женой в кафе, когда туда зашел пожилой мужчина, говоривший с сильным американским акцентом. Он сказал, что ему не на что жить, и просил купить ему гамбургер. Когда я сделал для него заказ, работник этого заведения заметил: "Он почти каждый день здесь обедает и ужинает за чужой счет! Но дело твое…"
Впрочем, людей, которые живут подобным образом, в Израиле немало. Некоторые, например, отслеживают, в каких синагогах проводятся обрезания и бар-мицвы, сопровождающиеся легким угощением, а то и праздничной трапезой, и не тратят на еду. Но значит ли это, что я считаю всех просящих подаяние мошенниками, и им ни в коем случае не стоит подавать?
Отнюдь нет.
Многие из тех, кто протягивает к нам руку, в силу тех или иных жизненных обстоятельств действительно оказались на краю пропасти и не могут обеспечить себе существование другим образом. Откуда мне, к примеру, знать, почему тот "американец" из кафе просит купить ему еду? Не денег, обратите внимание, просит, а поесть! И как можно отказать ему в этом, если покупка еще одного гамбургера вас точно не разорит? Да и дорогие туфли на нищем вполне могут быть ему кем-то подарены и отнюдь не доказывают, что он – мошенник. Не говоря уже о тех, кто занимает место за столом во время праздничных трапез в синагогах или питается в благотворительных столовых.
Однажды моя дочь потеряла в Иерусалиме кошелек. И если бы какая-то женщина не дала ей деньги на автобус до Тель-Авива, неизвестно, как она добралась бы до дома — дело было днем в пятницу. При этом женщина категорически отказалась сообщить номер своего телефона, чтобы дочь могла встретиться с ней и вернуть деньги.
Поэтому, видимо, стоит следовать нашей традиции и подавать милостыню даже тогда, когда подозреваешь, что имеешь дело с обманщиком: ведь есть вероятность, что ты ошибаешься. И лишь когда ты точно уверен, что попрошайка — никакой не нищий, а откровенный лжец и вымогатель, которому деньги нужны на неблаговидные цели, можно и не подавать.
* * *
Закончив эти заметки, я решил просмотреть в интернете материалы об израильских нищих. Признаюсь, я рассчитывал найти статьи психологов или социологов, посвященных этому феномену, но таковых там не оказалось. Зато нашлось немало журналистских расследований и экспериментов на эту тему, содержащих интересные данные.
Оказывается, израильтяне жертвуют уличным нищим от 50 до 70 млн шекелей в год (точную сумму, разумеется, установить невозможно). 90% израильских нищих, по оценкам авторов этих статей, — откровенные мошенники.
Сама индустрия попрошайничества в значительной степени контролируется преступным миром, и иногда криминальные авторитеты даже специально привозят профессиональных побирушек из-за рубежа. А к израильскому нищему может поступить предложение какое-то время "поработать", скажем, в США. Все нищие, связанные с ОПГ, проходят специальный инструктаж, обучаясь правильно бить на жалость прохожих, чтобы сборы были как можно большими.
Заработок нищего в Иерусалиме, в зависимости от выбранного (или предоставленного ОПГ) места, колеблется от 200 до 1500 шекелей в день. В Тель-Авиве нищий, работающий в районе Алмазной биржи, зарабатывает от 60 до 100 шекелей в час; в районе рынков Кармель и а-Тиква – от 35 до 43 шекелей в час.
[nn]
https://www.isrageo.com/2017/06/21/nishieisrael/
