Сын героя обороны Севастополя, участник Первой мировой, еврейский колхозник, общинный лидер, скрытый враг советской власти…
Бронислава БЕРЕЖАНСКАЯ, Кармиэль
Мой дядя Хаим-ши Меирович Мостовой родился 20 мая 1888 года в местечке Терлица Киевской губернии (ныне Черкасская область в Украине) в семье еврея-земледельца.
Может возникнуть резонный вопрос: "Каким образом в царской России еврей мог быть земледельцем?" Ответ прост: отец дяди Хаим-ши и моей мамы, мой дедушка Меир был участником героической обороны Севастополя.
После окончания войны 1854-1855 г.г. русский царь Александр II издал Указ, согласно которому евреи-участники героической обороны Севастополя получили право жить в деревнях и заниматься земледелием. Это право передавалось по наследству.
Семья деда состояла из шести человек: родителей, двух братьев и двух сестёр. Дядя Хаим-ши был старшим из детей, брата звали Зися, а сестёр — Голда и Роза. От дедушки Меира семье в наследство достался участок земли в 25 десятин, который семья обрабатывала, и с этих трудов жила.
Детские годы он провёл в Терлице, учился там в еврейской школе — хедере. Здесь ему справили бар-мицву. Хаим-ши проявлял большие способности в учёбе, и отец Меир Мостовой хотел, чтобы он получил всестороннее образование, готовил его и сестру Голду (мою маму) для поступления в гимназию.
Они сдали с отличными оценками все вступительные экзамены в гимназию города Гайсина. Однако процент евреев, допускавшихся к учёбе в этой гимназии, был исчерпан, и их не приняли.
Дедушка Меир обратился за помощью к соседу, благороднейшему человеку, помещику Малиновскому и, благодаря его хлопотам дети в гимназию все-таки были приняты. Господин Малиновский был человеком с демократическими взглядами, весьма образованным, он не соответствовал сложившемуся стереотипу помещика — самодура.
После успешного окончания учёбы в гимназии Хаим-ши учился в городе Бердичеве, где окончил Механическое училище, диплом которого позже был приравнен к уровню диплома высшего учебного заведения.
Еще до призыва в армию Хаим-ши постепенно становился лидером общины в Терлице. Главным в ней был раввин Пинхас Бережанский (мой дедушка по отцу), который понял, что в лице Хаим-ши он имеет образованного и высокопорядочного человека, который не только хорошо изучил Тору, но и мог её комментировать.
Дядю стали привлекать к делам общественной жизни общины. При синагоге была так называемая "двадцатка", в которую община избирала уважаемых и состоятельных людей и в число этих двадцати был избран Хаим-ши. Рав Пинхас часто советовался с ним.
По просьбе жителей Хаим-ши взялся за ремонт синагоги, собирая у богатых жителей средства на эти работы.
Когда у одного из соседей по фамилии Фурман заболела жена, он позаботился и о приглашении доктора, и о материальной помощи семье.
Без участия Мостового не обходилась организация свадеб, похорон и других радостных и печальных событий в местной еврейской общине.
Финансировали раввина и все мероприятия в общине сами жители. Состоятельные люди жертвовали немалые средства на эти цели.
Мой дед Меир бен-Авраам-Ицхак Мостовой считался самым богатым, он владел 25 десятинами земли, имел мельницу, скот и несчитанное количество птицы. Он не только давал деньги на еврейские праздники, но каждую субботу снабжал людей общины рыбой, птицей и другими продуктами.
После окончания Технического училища в г. Бердичеве Хаим-ши был призван в армию. Службу проходил в Варшаве. Он стал участником Первой мировой войны, однако, воевал не долго, так как тяжело заболела его мама и его отпустили домой. На фронт он больше не возвращался.
Дома он продолжал свою деятельность в качестве предводителя общины.
В годы Гражданской войны Мостовой организовал отряд самообороны. В это время в районе Умани действовала банда атамана Волынца, и однажды эта банда ворвалась в наше местечко. Дядя вспомнил, что в гимназии за одной с ним партой сидел гимназист Волынец и решил с ним встретиться с атаманом: а вдруг это тот самый парень?
Собрав некоторую сумму денег и золотых вещей, он направился к атаману. Когда Волынец увидел Хаим-ши, он закричал:
— Мостовой! Это ты? С чем пожаловал?
Хаим-ши выложил ему собранное на стол, сказал:
— Возьми и не устраивай погром в местечке! Не трогай наших девушек и женщин!
На вторые сутки банда из местечка ушла, не тронув никого.
В 27 лет Хаим-ши женился на красавице Фане Мостовой, своей двоюродной сестре. Это была не только красивая, но и очень умная, статная, образованная по тем временам, женщина.
В 1918 г. родился сын Наум. А в 1919 г. они удочерили девочку десяти лет, которая потеряла после погрома всех своих родных.
Местечко встретило советскую власть как освобождение от погромов и ограничений царского режима. 16 декабря 1924 г. Совет Народных Комиссаров утвердил договор с Американским еврейским объединением "Агрономическая корпорация" ("Агроджойнт") "о возможности работать в пределах СССР, о еврейской земледельческой колонизации". "Агроджойнт" выделил 15 млн. долларов на переселение евреев в Крым.
Переселение началось в 1925 г. В этом же году вышел декрет о разрешении евреям селиться в сельской местности и заниматься сельским хозяйством.
Учитывая это, Хаим-ши обратился к жителям общины с предложением ехать в Крым и организовать там еврейский колхоз. Это предложение приняли 60% жителей общины и в 1927 г. отправились в Крым. Остальные уехали под Киев.
В создании еврейских колхозов в Крыму большую роль сыграли "Агроджойнт" и созданный властями Комитет по устройству евреев на земле — "Комзет".
Наш колхоз был организован в 1927 г., в Симферопольском районе Крымской АССР. Для укрепления руководства колхозом, решением ЦК ВКП (б) был прислан поляк-коммунист, который до того работал портным на симферопольской швейной фабрике им. Крупской.
Он был далёк от сельского хозяйства и, опытный специалист в этой области, Хаим-ши был фактическим руководителем колхоза. Он знал время посева и уборки урожая, разбирался во всех тонкостях хозяйствования, а председатель только подписывал бумаги. Поскольку Мостовой был хорошо знаком со всеми земляками, он распределял работу по способностям каждого из них.
"Агроджойнт" построил жилые дома для колхозников, школу-семилетку, клуб и птичник. Всем этим надо было руководить. По инициативе Хаим-ши при клубе был организован драматический кружок и хор. По его инициативе в колхозе была проведена электрификация. Каждый четверг по местному радио были передачи на идише.
Мостовой интересовался работой школы, входил в состав школьного родительского комитета. В восьмом и девятом классах детей отправляли учиться в Симферополь.
Благодаря разумному руководству Х. Мостового колхоз "Первомайский" стал одним из лучших в Крыму и был удостоен участия в Сельхозвыставке в Москве.
Репрессии 1937 г. затронули и еврейские колхозы, в том числе и наш.
Началась Вторая мировая война. Не всем жителям колхоза удалось эвакуироваться. Многие были убиты и брошены в колодец немцами и их пособниками.
К тому времени я была замужем и жила в Симферополе. С началом войны мой муж Ш.Марьяновский был мобилизован и назначен командиром истребительного батальона.
Он отправил меня с шестимесячной дочерью, а затем и Хаим-ши с его семьёй в эвакуацию. Дядя требовал направить его на фронт, но по состоянию здоровья он не подходил даже в партизаны.
А сын его Наум, который в 1941 г., досрочно окончив военно-медицинский факультет Первого медицинского института в Москве, получил звание военврача III ранга, вместе с госпиталем был направлен в г. Малоярославец Московской области.
В ночь с 1 на 2 ноября 1941 г. Симферополь был занят немцами, и лишь 13 апреля 1944 г. войска IV Украинского фронта выбили немцев из города. Надо ли рассказывать, сколько "счастья" это принесло евреям, жившим в Крыму?!
Мостовой вернулся в Симферополь вместе со своей приёмной дочерью и её детьми в июне 1944 г. К этому времени моя семья уже была в городе.
В том же году Хаим-ши получил "похоронку" на единственного сына Наума. Дядя поехал в г. Москву, чтобы узнать об обстоятельствах гибели сына. Ему удалось установить, что Наум вместе с госпиталем попадал в окружение дважды, и во второй раз он был выдан немцам по доносу врача-сослуживца как еврей и коммунист. В свои неполных 24 года он был расстрелян нацистами.
Он не успел ни пожить, ни полечить больных, ни повоевать. Позднее выяснилось, что коллеги-врачи устроили самосуд над предателем и задушили его. Имени этого подонка мы не запомнили, но в тот час, когда оно нам стало известно, мы всей семьей прокляли его имя и весь его род.
Возвратившегося из Москвы дядю мы не узнали. Он превратился в глубокого старика с потухшими глазами, однако вскоре нашел в себе силы пойти в синагогу и дал клятву: в память о сыне по мере возможности оказывать помощь любому обратившемуся к нему человеку, вне зависимости от национальности и вероисповедания. На эту его клятву отозвался глава православной церкви Крыма и Симферополя владыка Лука (Войнов-Ясенецкий), он же доктор медицинских наук, который направил на имя дяди письмо, в котором писал:
"Эрэп Хаим-ши Меирович Мостовой, к Вам обращается архиепископ Лука и просит передать Вашим иудеям, что я каждую среду и вторник с 12 до 18 часов принимаю больных и даю консультации бесплатно".
Так завязалось знакомство и взаимное уважение между ними, и когда дядя собирал средства на памятник жертвам злодеяний фашистов, ему очень помогли архиепископ Лука и бывшие партизаны Крыма. 12 декабря 1945 г. этот памятник был открыт. Несмотря на запрет городских властей устраивать митинг по этому поводу, днём, тайком сюда шли люди многих национальностей с цветами, чтобы отдать последний долг памяти убитых и замученных.
В эвакуации Х.Мостовой стал лидером еврейской общины выходцев из Симферополя. Вернувшись в Симферополь, евреи узнали, что все девять городских синагог были уничтожены.
Дядя добивался, чтобы власти предоставили новое здание для синагоги. Горисполком выделил большое одноэтажное каменное здание ул. Краснознаменной, 28. Община его перестроила в соответствии с традициями.
Затем Мостовой и члены управляющей двадцатки добились разрешения на выпечку мацы. Но не было специальной выпекающей машины, и Хаим-ши поехал на Кавказ за помощью к грузинским евреям. Благородные соплеменники нашли оборудование для пекарни. Так что к Песаху все желающие получили мацу.
Но не все так просто было в руководстве еврейской жизнью в послевоенные времена. За Мостовым всё время следили. Часто вызывали в горком партии и горисполком для бесед о связях с "Агроджойнтом". 4 февраля на улице к нему подошли два работника НКВД и объявили, что он арестован. Четыре дня мы не знали, где он. Его отпустили на пятый день.
Никаких причин для ареста не называли, однако в доме провели обыск, нашли полное собрание сочинений Шолом-Алейхема (великий компромат!) и удалились.
На допросах задавали очень "важные" вопросы: "Радовались ли вы появлению государства Израиль? Танцевали ли вы в синагоге по этому поводу?"
На что Х.Мостовой простодушно ответил:
— Мы очень рады созданию государства Израиль и все мы танцевали со свитками Торы!
После этого дядю отпустили.
Он мечтал уехать в Израиль, но боялся за будущее своих родных, особенно за меня. Дядя ненавидел советскую власть — власть "газлуным" и "ганувн", и не раз желал близким друзьям:
— В будущем году — в Иерусалиме!
В марте 1953 г. умер Сталин. Утром, в восемь часов утра к нам домой вошел сияющий дядя. На мой вопрос: "Что случилось? Ведь умер товарищ Сталин!" — Мостовой ответил:
— Этот бандит должен был умереть сорок лет назад!
Когда началась коллективизация, он сказал самым близким:
— Что это за власть? Когда русский крестьянин всю жизнь боролся за клочок земли и советская власть дала ему землю, он обрабатывал её, развивал хозяйство, чувствовал себя человеком, а эта власть стала тянуть его в колхоз, где у него вновь не было ничего своего, а тех, кто отказывался вступать в колхоз, объявляли кулаками, врагами народа. Далее следовали репрессии, конфискация имущества, высылки — мужа в одну сторону, а жену и детей — в другую. Что это за банда?
О гибели Михоэлса и о "Деле врачей" он, ни секунды не сомневаясь, сказал, что это дело рук Сталина.
Хаим-ши Мостовой умер 8 мая 1973 г. в возрасте 85 лет. На могиле установлен памятник с его портретом и портретом его сына — Наума Мостового. Светлая им память!
