Гонительница евреев получила от них соответствующий "подарок"
Авшалом КАЛУА
Потомки евреев, изгнанных из Испании, поговаривали, что безумие Хуаны Кастильской было результатом проклятия, наложенного на потомков Изабеллы Кастильской раввинами. Где-то довелось прочитать, что особой силой обладали слова, выкрикнутые уже на костре одним из марранов, тайно исповедовавшим иудаизм и владевшим тайной "проклятия от имени Всевышнего" пророка Елисея (Элиши; ныне к таковым относят "пульса де-нура").
Первой жертвой этого проклятия якобы стал наследник престола Хуан Арагонский, умерший девятнадцати лет от роду. Несчастливо сложилась судьба выданной замуж за короля Португалии Мануэла I Изабеллы Арагонской (она умерла при родах в 28 лет) и Екатерины Арагонской, ставшей женой вначале Артура, принца Уэльского, а после скорой смерти последнего – супругой его брата, английского короля Генриха VIII.
Напомним, за неспособность Екатерины одарить монарха наследником мужеска пола, брак был объявлен аннулированным, а лишенная титула дочь Изабеллы отправлена в ссылку. Екатерина Арагонская умерла 7 января 1536 года. Она была похоронена в соборе Св. Петра в Питерборо в соответствии с рангом вдовствующей принцессы Уэльской, а не королевы Англии. Сразу же после ее смерти появились упорные слухи о том, что ее убили. При вскрытии тела для бальзамирования обнаружилось, что сердце ее почернело, и на нем образовался странный нарост. Многие были уверены, что Екатерину отравили: либо по приказу Анны Болейн, либо короля.
Лишь Мария Арагонская может считаться более или менее удачливой – после смерти старшей сестры она вышла замуж за того же Мануэла I, родила ему десять детей, в том числе короля Португалии Жуана III. Но и она умерла от родильной горячки в 34 года.
По иронии судьбы, лишь Хуане была суждена долгая жизнь — она прожила 75 лет.
В историю Хуана вошла в первую очередь из-за ее безумной любви к мужу.
Читайте в тему:
В 1505 году после смерти матери Хуана стала королевой Кастилии. По приказу Фердинанда кортесам были зачитаны донесения из Нидерландов: они позволяли сразу же показать, что одно из условий завещания Изабеллы выполнено, Хуана действительно умственно нестабильна, и за неё должен править регент. Но Филипп не собирался отдавать власть над страной тестю. Тот, кто контролировал Хуану, тот и должен был быть регентом. Внезапно Филипп умер.
Смерть мужа на следующий год, 25 сентября 1506 года сильно подействовала на Хуану: она не отходила от его тела; долгое время противилась похоронам; потом впала в сильную депрессию, с временными приступами бешенства, которые делали необходимым за ней постоянный надзор; была на последних месяцах беременности, что усугубляло её состояние; ездила с траурной процессией по стране и несколько раз приказывала вскрывать гроб, чтобы посмотреть на мужа (тут ей ставят диагноз некрофилия и некромания); безумно ревнуя даже мёртвое забальзамированное тело, она запрещала приближаться к процессии женщинам; она сторонилась общества и часто запиралась (тут говорят об агорафобии).
Колоритная легенда гласит, что она приказывала вскрывать гроб каждую ночь и обнимала забальзамированные останки любимого супруга. Тем не менее, историки утверждают, что гроб она приказала открыть первый раз лишь спустя 5 недель после смерти Филиппа, чтобы опровергнуть слухи о том, что его тело было похищено. Случилось это, когда гроб находился во временной гробнице в Бургосе.
Через некоторое время в Бургосе началась чума. Королева приказала двигаться в Торкемаду — это было по пути в Гранаду, город, где находилась усыпальница монархов, и куда она везла тело мужа. Когда шли приготовления к отъезду, гроб был открыт второй раз (с той же целью).
Процессия передвигалась исключительно по ночам — «так как бедной вдове, потерявшей солнце своей души, незачем показываться на свете дня». Дни Хуана проводила в монастырях. В женских монастырях она не останавливалась, любым женщинам приближаться к телу было запрещено. Однажды процессия по ошибке остановилась на ночлег в женском монастыре. Им пришлось спешно собираться и уезжать, как только оплошность была замечена.
В январе 1507 года она наконец разрешилась от бремени девочкой Екатериной в деревне Торкемада. Тогда гроб был открыт в третий раз, и Хуана снова посмотрела на останки любимого мужа.
В Торкемаде Хуана прожила несколько месяцев, никуда не отлучаясь. Получив известия, что её отец отплыл из Неаполя и готов принять власть, она приказала открыть гроб в четвёртый раз, напоследок. До Гранады она так и не доехала.
Другой элемент легенды — что Хуана ездила с гробом мужа по стране несколько лет (до трех). Это также преувеличение. Датировка и маршрут прослеживается достаточно чётко. Одна из версий гласит, что монахи могли внушить Хуане мысль, что Филипп может воскреснуть (существовало предсказание о принце, который сделает это через 14 лет после смерти). Таким образом, её желание не погребать его и обеспечить свободный доступ получает ещё одно объяснение.
Номинально до последнего вздоха она оставалась королевой, но 46 лет находилась в заточении в замке Тордесильяс и от ее имени правили вначале ее муж, затем отец, а позднее – сын Карлос, ставший императором Священной Римской империи Карлом V. Родившаяся после смерти отца Екатерина Австрийская — инфанта Каталина, была оставлена матери. Хуана воспитывала Каталину в Тордесильяс. Когда будущая королева Португалии уже девушкой была забрана оттуда ко двору в преддверии подготовки брака, все отмечали её некоторую неадекватность.
Мать относилась к ребёнку, как к последнему, что осталось у неё от мужа. Она считала, что он говорит с ней посредством лепета младенца. Кровать девочки помещалась в алькове комнаты, попасть в который можно было лишь мимо Хуаны. Единственным развлечением ребёнка было смотреть в окно. Компанию Хуане составляли лишь две женщины. Забрать Каталину у истеричной матери было невозможно.
Когда в 1516 году после смерти Фердинанда новый король, её сын Карл, будущий император, приехал с сестрой Элеонорой навестить мать, он был поражён не только тем, насколько она пренебрегала гигиеной и комфортом для себя и для дочери, но также и тем какой образ жизни вела Хуана. Её обычной пищей был хлеб и сыр. Их оставляли у её двери. Она не допускала, чтобы кто-нибудь видел, как она ест. Карл сказал стражам: «мне кажется, самой нужной и необходимой вещью будет, чтобы никто не мог увидеть Её Величество. Потому что ничего хорошего из этого выйти не может».
