Четыре года назад перестало биться сердце писателя, журналиста, историка и просветителя Матвея Гейзера
Владимир ПЛЕТИНСКИЙ
Удивительное дело: человека физически уже нет, а я по-прежнему ощущаю живое дыхание Матвея Моисеевича. И дело не только в том, что рукописи не горят и его книги и статьи остаются с нами. Он словно остается с нами во многом благодаря его дочери Марине. Не каждому творческому человеку так везет с наследниками, как Гейзеру. Марина сохраняет память об отце и продолжает раскрывать новые грани его таланта, в том числе работая с писательскими архивами и черновиками.
Новое достижение на этом пути – издание книги "Дорогие мои лицедеи". Великолепно изданная книга, которую, увы, не успел увидеть автор, составлена со знанием дела и с любовью. Она отражает различные грани творчества писателя. Вот что пишет Марина во вступительном слове:
"Новая книга моего отца, Матвея Гейзера, должна была выйти при жизни автора, но этому не суждено было случиться… После ухода папы меня не покидала мысль, что я должна завершить его многолетние труды и мечту, опубликовав его записи и фотографии из личного архива. Так я и сделала. В книге собраны беседы, интервью, описания встреч с важными и близкими ему людьми.
Книга «Дорогие мои лицедеи» посвящается необыкновенному, незабываемому и самому дорогому человеку, моему отцу.
Пусть будет благословенна его память!"
Подписывайтесь на телеграм-канал журнала "ИсраГео"!
Сам писатель успел написать предисловие, которое названо "Тень воспоминаний":
"Эта книга создавалась долго — в течение нескольких десятилетий. Не написать ее я не мог — судьба даровала мне встречу, а порой и дружбу со многими советскими актерами ХХ века. Все это оставило неизгладимый след в моей памяти, и, наверное, поэтому посчитал своим долгом оставить на бумаге впечатления, сохранившиеся во мне на всю жизнь. И как-то очень надеюсь, что эти мои рассказы заинтересуют современных читателей, в особенности — молодежь, для которой имя кумира моего поколения, талантливого киноактера (в сегодняшнем понятии — суперзвезды П.П.Кадочникова) сегодня ни о чем или почти ни о чем не говорит. Дано ли им понять, чем для мальчиков того времени был фильм «Подвиг разведчика»? А между тем, на нем, как и, скажем, на таких фильмах как «Чапаев», «Молодая гвардия» выросло мое поколение.
Могло ли нам прийти в голову тогда, в конце 40-х – начале 50-х годов, что, спустя каких-то два десятилетия будут говорить не только об этих фильмах, но и об их героях.
И все же я отважился свои очерки об актерах, написанные, как я уже сказал в течение нескольких десятилетий, собрать в одну книгу.
Казалось бы, что общего в судьбах столь непохожих артистов как Иван Семенович Козловский и, скажем, Всеволод Осипович Абдулов или Фаина Георгиевна Раневская и Борис Сергеевич Брунов? И все же общего немало.
Читайте в тему:
Прежде всего, их объединяет век, в котором им выпало жить, но более всего — беззаветная преданность искусству. Но, разумеется, не только это послужило поводом, чтобы очерки о них оказались в одной книге. Принцип «отбора» персонажей этих очерков несколько иной: со всеми — от Утесова до Абдулова — судьба мне даровала встречи, беседы. С некоторыми я был знаком подолгу (И.Козловский, В.Абдулов), с годами наше знакомство становилось все более и более дружеским; с другими встречался как журналист по просьбе редакций журналов и газет (М.Захаров, Г.Хазанов…), а вот с Павлом Кадочниковым встретился случайно и только однажды.
«Инициатором» этой книги, как это ни покажется странным, явился великий еврейский актер Соломон Михайлович Михоэлс. С ним я знаком не был, даже не видел его на сцене. Но судьбе было угодно, чтобы он вошел в мою жизнь и навсегда остался в ней".
Именно о Михоэлсе мы как-то разговорились с Матвеем во время одной из наших встреч – благо жили по соседству. Я спросил, как получается, что об этом великом человеке Гейзер пишет, словно в пиковые моменты жизни Шлойме Вовси (настоящие имя и фамилия режиссера и актера) находился рядом.
— Знаете, я материалист и далек от мистики, — ответил Матвей. – Но вы, человек пишущий, должны понимать, что писатель в какой-то момент словно переселяется в оболочку своего героя. Вроде бы ты пишешь и повелеваешь его поступками, а в какой-то момент понимаешь, что твою руку движет твой персонаж – реальный либо вымышленный. Ну а если уж он столь реален, как Михоэлс, то здесь впору говорить о переселении душ в определенный момент творческого озарения.
— То есть, вы и Михоэлс становитесь одним целым? – поинтересовался я.
— Не совсем так, — мягко улыбнулся Гейзер. – Я при этом остаюсь самим собой. Но его дух незримо витает рядом. А я будто вижу, слышу и помню и про первые шаги Шлойме на сцене Еврейской театральной студии, про триумфальные спектакли уже зрелого Михоэлса, про его отважное заявление в поддержку новорожденного Израиля, про начало гонений на Еврейский антифашистский комитет, и, самое страшное, про момент его гибели.
— Как вам кажется, Михоэлс предчувствовал, что приглашение на свадьбу некоего "инженера Сергеева" — псевдооднокашника по институту театроведа Владимира Голубова, было ловушкой? Догадывался ли он, что его друг, настоящие имя-отчество которого Вольф Гилькович, – тайный агент НКВД?
— Соломон Михайлович был человеком доверчивым. Но он явно понимал, что из Минска уже живым не вернется. Уверен, что, когда они подъезжали к даче Цанавы в Степянке, Михоэлс уже знал о том, что его везут на казнь.
— Две основные версии – что Михоэлса и уже ставшего нежелательным свидетелем Голубова бросили под колеса грузовика еще живыми или что до этого их забили дубинками до смерти. Какой из вариантов вам кажется более вероятным, что подсказывает ваше шестое чувство?
— Знаете, когда я пытаюсь прочувствовать последние часы и, тем более, минуты жизни Михоэлса, мне становится плохо с сердцем. Могу сказать лишь одно: это был кошмар. И давайте больше не будем углубляться в эту тему…
Я был вынужден согласиться с мэтром – видно было, что мой вопрос и в самом деле оказался болезненным.
Читаю эссе в книге "Дорогие мои лицедеи", посвященные людям весьма известным, и лишний раз убеждаюсь: с холодным сердцем такое не напишешь. Соломон Михоэлс, Фаина Раневская, Сергей Образцов, Иван Козловский, Ираклий Андронников и другие предстают не небожителями, а друзьями не только писателя, но и читателя. Все-таки это особый дар – стать связующей нитью между своими героями и теми, кого с ними знакомишь.
И, конечно, никакой мистики в этом нет. Это лишь мера таланта и души.
Приобрести книгу Матвея Гейзера "Дорогие мои лицедеи" можно, обратившись к его дочери Марине по электронной почте [email protected]
