…Она полна изящества и той молодости, юности, которыми на всю жизнь отмечены только поистине творческие люди. Деятельна, амбициозна. Требовательна. И преисполнена нежности и любви к тем, кто идет рядом, бесстрашно, без сожалений, по этой каменистой и славной дороге
Инна ШЕЙХАТОВИЧ
Фото: Эстер Эпштейн
Нина Гершман. Одна из тех, кто определил характер, стиль балета Израиля. Была солисткой. Ослепительной примой. Ей, Нине Гершман, создательница израильского балета, сложная и неумолимая Берта Ямпольски подарила спектакль-сувенир, манифик, который так и назвала – «Ни-На». Приглашение к танцу. Объяснение в любви и признательности. Изящную апологию движения.
Дуэт Нина Гершман — Александр Уткин представлял нашу страну в масштабном проекте «Звезды балета ХХI века» в Канаде. Нина Колпакова, по мужу Гершман, — уроженка Красноярска, получившая профессиональные секреты по линии учениц Агриппины Вагановой. Нина всегда умела идти к высокой цели. Помню ее Мирту, трагически одинокую, обремененную горькой необходимостью мстить… И Золушку, понимавшую, что труд и скромность пусть не обязательно дадут богатство, но точно принесут уважение и благодарность людей…
Героини Нины Гершман, прелестные, поэтичные, встают перед глазами, когда смотришь на ее юных учениц. В каждой – частица ее души, ее полета. Я сидела на репетиции в школе танца «Бикурей а-Итим». В одном из тель-авивских переулков, где гуляют преисполненные снобизма собаки, и ленивые медлительные голуби клюют деликатесные ресторанные крошки. Где жизнь идет своим чередом, и про чудо, творимое в учебных классах, мало кому известно. А там, в классах, происходит именно то, о чем написал Иосиф Бродский. «…Ставят ногу, как розу в вазу»… И строят замки красоты.
Шла репетиция. Музыка «Раймонды» плескалась, как цветные флажки в потоке солнца. Как кувшинки на глади пруда. Девочки в белых пачках, старательные, одухотворенные, слушали и слушались. Пуанты нежно шелестели по полу. И принцесса Раймонда была в каждой. И каждая гордо и победно несла чудесное умение, дивный старинный секрет. Так ставили ножки в балетную позицию при Дидло и Петипа. Так посматривали в зеркала девочки Вагановой. Так и юные израильтянки, гораздо более раскованные, чем это принято в классическом балетном обучении, плохо принимающие муштру любого вида и толка, тянули носок и всплескивали нежными руками. И на лицах был – честное слово! – отблеск счастья.
Я, конечно, понимаю, что профессиональными балеринами станут единицы; что неимоверная нагрузка и жесткая система не всем подходят; что любить балет и отдать ему все силы – это далеко не одно и то же. Но вот сейчас, в этот миг, они плывут, живут в музыке. И невидимые короны качаются на их головах…
Патрисия Аарони, которая танцевала в «Бат-Доре», одной из первых профессиональных балетных компаний Страны Израиля, учрежденной баронессой де Ротшильд и балериной Жаннет Ордман, не говорит по-русски. Я видела ее урок. И создалось абсолютно реальное впечатление, что она просто не признается в том, что знает русский. Критерии, принципы, стиль замечаний – абсолютно знакомые. Одна группа крови, одни балетные гены. Можно сказать, родные.
И интонация, божественное, чуткое «говорение» рояля под пальцами пианиста, недавнего москвича Дмитрия Пресмана, который словно дышит вместе с танцующими… А в соседнем классе ворожит Катя Брехова, чудесная, артистичная… Ах, какая она была особенная на сцене! Балерина, педагог, наследница и продолжательница вагановской школы…
И Ичина Шаровин, и Слава Саркисов, и Наама Тавори, и Леон Кравиц, и Анат Грегорио. Как они нашли друг друга, и обрели совершенно удивительный дом для танца, для любви и красоты.
Спрашиваю у Нины Гершман, собирательницы эти драгоценных кадров:
— Как удается в нашем мире, где все так прагматично, материально, где мало поэзии и альтруизма, жить в другом режиме? В иной атмосфере?
— Наверное, дело в любви. В том, что я вижу, как это необходимо, как это прекрасно…
— Вы никогда не пожалели о том, выбрали такой жесткий, строгий, очень непростой путь?
— Никогда. Ни разу. Я двадцать два года танцевала в Израильском балете, это были счастливые годы. Потом еще несколько лет работала в этом коллективе… Была художественным руководителем. Не сложилось, по разным причинам…
— Это потеря для Израильского балета…
— И тогда я получила предложение от изумительной, нежно любимой Михаль Линенберг, директора центра «Бикурей а-Итим». И вот уже пятый год возглавляю отделение танца. Я всем довольна. Вероятно, если бы не было драматичных, сложных моментов, я бы не двигалась вперед. Теряя – обретаешь. Что-то не произошло – а что-то родилось, возникло. В моей жизни были боли, потери. Мрачные времена. Но я за многое, за всё говорю судьбе слова благодарности. Думаю, это правильно.
— Вы дипломат? Человек с особым даром вести переговоры?
— Для руководителя быть дипломатом — просто первое дело. Всё можно решить мирным путем. К каждому можно найти ключик. И взрослым, и детям нужны стимулы. Чуткость. Понимание. Уж слишком тонкому и сложному делу мы вместе отдаем большую часть жизни. Наша база, наша общая концепция – вагановская школа. Мы не стоим на месте. Балет – живое дело, развивающееся. Сейчас идет смена поколений. Традиции тоже меняются. Всё в движении – мир, танец¸ каноны.
— Ваш муж, доктор Игорь Гершман, никогда не говорил: «Ниночка, может, хватит этого сумасшествия? Лучше отдать нервы и силы семье, детям…»?
— Никогда! Он очень любит искусство, живопись. И всегда меня поддерживал. И очень за меня волновался. И был главным соратником на всем моем пути.
— Ваши дети не танцуют?
— Нет. У них не было данных, необходимых для балета. И поэтому не было смысла… Они будут медиками. И мы все вполне этому рады.
— Если бы у вас были совсем лишние, нигде не учтенные деньги, как бы вы их потратили? На торт, кольцо, цветы, книгу?..
— Скорее всего – на цветы. Или книгу. А еще точнее – на путешествие. Я очень люблю видеть новые страны, города. Это очень многое дает интеллекту, развивает эмоционально. Последняя поездка с девочками на португальский конкурс очень была интересной. Познавательной. Там так красиво – сказочно! Вообще артисту, человеку искусства, всегда полезны новые впечатления, новые знания, новые краски.
— Вам иногда хочется снова встать к балетному станку? Сделать балетный класс?
— К станку — не знаю, хотела ли бы я, а вот вариацию попрыгать – да, иногда очень хочу!
Мы выходим из кабинета Нины Гершман. На столах сверкают серебром пачки. Я вижу в руках у Нины пакет с хлебом.
— Что это? Для семьи?
Она улыбается.
— Для мамы, для мужа.
— А сами, конечно, не едите?..
— Нет.
Говорить о балете – то же самое, что танцевать об архитектуре. Возможно, в этой ироничной фразе и есть доля правды. И в то же время — как же еще можно зафиксировать, обозначить впечатление от волшебной невесомости, тревожащей выразительности? Наше стремление все описать, соотнести, высказать — так естественно, так логично. Танец на каблучках, феерическая балетная вариация на стальных пуантах, завораживающий шаманский жест композиции-модерн нуждаются в словах.
Об этом я думала в тель-авивском зале «Арисон». На праздничном гала-концерте. На празднике танца, который знаменовал окончание учебного года Центра сценических искусств «Бикурей а-Итим».
Вечер оказался таким красочным, таким волнующим и полным сюрпризов, что впечатление о нем осталось ярким и благодарным. Дафна Джерси, юная звезда классического балета, победительница международного конкурса в Португалии, удостоенная права быть зачисленной в молодежную труппу балета Стокгольма, была Одиллией. Смелой, яркой. Колдовской. Повелевающей. И композиции-откровения, поставленные Денисом Бородицким, составившие бы честь любому самому авторитетному танцевальному коллективу мира, звучали тайной, многозначным кодом, манили глубиной и многообразием настроения, гордой красотой оригинальной пластики.
Дорогой Денис, вас будут переманивать многие, это ясно – пожалуйста, не уходите, поработайте еще в этом прекрасном мире, в «Бикурей а-Итим».
Вечер в «Арисон» летел вперед. Без задержек и сбоев. Как в самом серьезном театре. Танцевали на хорошо выстроенном изобразительном фоне: здесь были огромные веера, мельницы, сверкающие дворцовые залы… Купидоны, гномы, цыгане, ликующие короли брейк-данса, создатели метафорических, глубоких образов в миниатюрных новеллах-модерн, — они так радостно и всерьез творили, что я снова убедилась: они могут все! Они, наши дети, эмоциональны, артистичны, естественны на сцене, будто это самое понятное для них место. Они умеют перевоплощаться.
Понятно, что модерн им ближе классики. Они ведь и сами, по сути, модерн. Это их стихия. Потому у нашей страны такие успехи на международной арене в сфере современного театра танца. Отсюда «Бат-Шева», Инбаль Пинто, Авшалом Полак, «Вертиго»…
«Телом можно выразить всё», — говорила Майя Плисецкая. И прекрасные танцовщики «Бикурей а-Итим» тому подтверждение. Обо всех преподающих эти чудеса – брейк-данс, джазовый танец, модерн, характерный танец, классический балет — можно рассказывать или стихами, или очень выразительной прозой. Творите, создавайте красоту. Пусть мир для вас будет той доброй и благословенной сценой, на которой сбываются самые гуманные сказки!
