На прошлой неделе в вузах страны начался второй семестр, но, похоже, большинство студентов и преподавателей заняты не столько учебой, сколько обсуждением судебной реформы
Петр ЛЮКИМСОН
Со стороны может показаться, что студенческие и академические круги страны тесно сомкнули ряды в борьбе против реформы, но при более близком рассмотрении оказывается, что это не так. Уже более 500 профессоров разных израильских вузов подписали декларацию в поддержку реформы, а недавно было создано движение "Студенты во имя возвращения баланса", которое, по словам его лидера, студента университета им. Бар-Илана Давида Боголовского, только начинает действовать.
Нашему корреспонденту довелось поговорить с профессорами Тель-авивского и Хайфского университетов и Техниона. Двое из них поставили подписи под петицией в поддержку реформы, а третий воздержался от этого, хотя, по его словам, "мысленно со сторонниками реформы". Все трое пользуются большим авторитетом в израильских научных кругах, а один без преувеличения обладает международным авторитетом. Двое репатриировались в начале 1990-х годов, одна – в 1980-х. На вопрос о том, готовы ли они выступить под своими именами, все трое, не сговариваясь, ответили, что это не очень желательно, поскольку у них и без того возникло напряжение в отношениях с коллегами.
— Я, безусловно, принадлежу к "первому Израилю", — сказала наша первая собеседница. — Очень неплохо зарабатываю, занимаюсь любимым делом и никогда не чувствовала, что меня в чем-то дискриминируют. Как, впрочем, никогда не чувствовала, что мне делают какие-то скидки как женщине, и слава Богу, что так. Если на гуманитарных факультетах твои политические взгляды, семья и добрые отношения с деканом являются зачастую главными факторами, определяющими научную карьеру, то у нас, в точных науках, протекционизм присутствует по минимуму: все решает то, чего ты на самом деле стоишь, а это моментально видно по уровню и значимости твоих работ. Поэтому на факультетах математики, физики и смежных дисциплин профессура далеко не гомогенна. У меня есть близкие друзья, которые по убеждениям являются левыми радикалами, но это не мешает нам обсуждать те или иные научные проблемы и поддерживать добрые отношения. По взаимной договоренности мы никогда не говорим друг с другом о политике.
— Да, но на лекциях этот же ваш коллега, скорее всего, как бы между прочим пропагандирует свое политическое кредо…
— Не думаю. И я, и мои коллеги сосредоточены во время лекций на вполне конкретной учебной теме, наша задача – сделать так, чтобы студенты ее усвоили. Мне вообще кажется, что преподаватели факультетов точных наук в массе куда более толерантны к чужому мнению, чем гуманитарии.
— Что побудило вас подписать петицию в поддержку реформы?
— То, что я однозначно ее поддерживаю. Необходимость остановить всесилие БАГАЦа и беспредел, который он творит. Идея превратить Израиль в нормальную парламентскую республику стала мне понятна очень давно, больше двух десятилетий назад. И я голосовала на последних выборах за "Ликуд" именно в расчете на то, что эта партия сдержит свое слово и осуществит реформу. Ну, а когда начались все эти протесты, и стали один за другим появляться открытые письма, создающие ощущения, что вся академическая элита, все резервисты ЦАХАЛа, все бизнесмены против реформы, появление петиции в ее поддержку сало необходимым. Общество должно знать: да, против реформы многие, но не все. И у тех, кто против, нет никакого права говорить за всех! Когда на факультете стало известно, что я подписала петицию, некоторые коллеги, скажем так, несколько изменили ко мне свое отношение. Одна секретарша факультета, с которой у меня сложились приятельские отношения, сказала мне: "Среди подписантов много таких же "русских", как ты. Это потому, что вы выросли в тоталитарном обществе и в душе всегда поддерживаете диктатуру!"
— И что вы ответили?
— Я напомнила ей, что приехала в Израиль совсем юной девушкой и две трети жизни прожила здесь. Еще напомнила о том, что среди подписантов петиции есть профессор нашего университета, который много лет просидел в СССР в отказе и активно противостоял режиму. "Ты хочешь сказать, что и он в душе "всегда за диктатуру"?!" — спросила я. Затем было опубликовано письмо узников Сиона и активистов алии, я положила это письмо перед ней и спросила: "Ты действительно считаешь, что все эти люди, которые немалую часть жизни боролись с диктатурой, выступают за нее? А может, наоборот, просто вы что-то перепутали?".
— В чем, на ваш взгляд, заключается суть нынешнего противостояния противников и сторонников реформы? Какие именно ее пункты их не устраивают?
— Да в том-то и дело, что о конкретных пунктах никто не говорит. Это противостояние между "первым" и "вторым" Израилем. "Первый Израиль" не столько протестует против реформы и каких-то ее конкретных пунктов, сколько движим страхом, прежде всего, перед религиозными, правыми, поселенцами. Страхом за потерю своих привилегий и бенефиций, которые с их точки зрения являются чем-то самим собой разумеющимся. Страхом за то, что изменение порядка выбора судей приведет к тому, что БАГАЦ перестанет быть гнездом политических единомышленников, и ему труднее станет принимать решения исключительно в пользу одного лагеря. Этот страх, как и их ненависть к Биби, носят иррациональный характер, поэтому задавать им какие-то вопросы по существу и требовать на них ответа бесполезно. Но так получилось, что, принадлежа к "первому Израилю", все свои симпатии я отношу ко "второму". Может, потому, что он более еврейский, а для меня при решении о репатриации еврейский сантимент был главным и продолжает оставаться таковым.
— Что вы думаете по поводу компромисса, предложенного президентом Герцогом?
— Он ужасен и никаким компромиссом, разумеется, не является. Но самое мерзкое в его предложении – это попытка откровенного подкупа харедим; готовность освободить их от службы в армии в обмен на поддержку реформы, которая только усилит политизацию БАГАЦа.
— В чем, на ваш взгляд, выход из сложившегося кризиса?
— Я верю, что реформа пройдет, и живу в последние дни болью от того, что на наших глазах разрушают Израиль. Я давно в стране, видела многие кампании протеста, но еще никогда не доходило до такой ненависти, которая правит бал на нынешних демонстрациях. Это вызывает отчаяние. Я много читаю и понимаю: те, кто грозит устроить конституционный кризис, а затем и военный переворот, не шутят. Мы воочию наблюдаем за тем, как руководство полиции и армия являются частью дипстейта и поддерживают противников реформы. Вместе с тем, если будет отдан приказ арестовать членов правительства и депутатов кнессета, выполнять его будут не генералы, а рядовые полицейские. И я очень надеюсь, что они откажутся выполнить этот приказ…
* * *
Наш второй собеседник в свое время закончил мехмат Киевского университета, сразу по окончании поступил аспирантуру, защитился, а пост-докторат уже проходил в Институте им. Вайцмана. Сейчас он работает в хайфском Технионе и тоже, похоже, не испытывает оптимизма по поводу будущего страны.
— В первые годы учебы и работы я, как и большинство моих коллег, придерживался крайне левых взглядов, — рассказывает он. — На выборах 1992 года я голосовал за "Аводу" и, само собой, горячо приветствовал "мирный процесс". Только потом, уже когда я перешел в Технион, а на улицах зазвучали взрывы и стали гибнуть люди, в моем мировоззрении что-то начало меняться. Я стал прислушиваться к мнению тогдашней оппозиции и нашел, что многое из того, что говорят оппозиционеры, верно. Но не скажу, что я окончательно повернул направо. Я и сегодня не могу заставить себя голосовать за "Ликуд" — предпочитаю просто не ходить на выборы. Не секрет, что большинство преподавателей и студентов Техниона придерживаются левых политических взглядов и выступают против реформы. Я же считаю реформу необходимой, если мы на деле хотим сохранить израильскую демократию.
— Как вы объясняете себе то, что академическая среда в Израиле, в том числе и не гуманитарии, в массе сдвинута влево?
— Ну, это понятно: они формировались в очень гомогенной среде, где мыслить правильно – значит, быть левым. У них никогда не было альтернативных источников информации. Мои коллеги – замечательные люди, подлинные ученые. Но в комнате отдыха для преподавателей у нас лежит только газета "Гаарец", и все свои суждения о происходящем в стране они черпают исключительно из нее. То, что сегодня творится, меня очень пугает, но я не вижу никакого иного выхода, кроме нахождения приемлемого для обеих сторон компромисса.
Подписывайтесь на телеграм-канал журнала "ИсраГео"!
* * *
Следующим нашим собеседником стал профессор Тель-авивского университета. По его словам, он горячо поддерживает реформу судебной системы, но не намерен заявлять об этом публично.
— То, что подавляющее число преподавателей и студентов нашего университета придерживаются левых и крайне левых политических взглядов, общеизвестно, — говорит он. – На моих глазах некоторые коллеги расплачивались карьерным ростом, если осмеливались заявить, что являются адептами иной идеологии. К примеру, одного из них, очень талантливого исследователя, репатрианта из США, пять раз прокатывали на голосованиях по присвоению звания профессора, и лишь на шестой он прошел. За проявление симпатии к правым тебе могут перекрыть бюджет на исследования, помешать получить грант. Так что я предпочитаю заниматься чистой наукой и преподаванием, а свои политические взгляды выражаю на выборах в ходе тайного голосования. Но то, что происходит в стране, — это действительно беспредел. И моей личной болью является то, что среди участников этих демонстраций есть и мои дети, не давшие себе труд задуматься, за что они, собственно говоря, борются. Хотя дома мы с женой обо всем говорим откровенно, и наши взгляды им хорошо известны…
* * *
Председатель движения "Исраэль шели" ("Мой Израиль") Сара Аэцни рассказала, что в последнее время в организацию поступают сотни жалоб от студентов и преподавателей на то, что в вузах занимаются агитацией против реформы, затыкают рты и преследуют инакомыслящих. Преподавателям, осмелившимся открыто заявить о поддержке реформы, угрожают "перекрыть кислород" или вовсе уничтожить их карьеру, студентам занижают оценки за курсовые и экзаменационные работы. Иногда это делается открыто. Так, недавно одному из лучших студентов юрфака, привыкшему получать за свои работы исключительно 100 баллов, вкатил 58 баллов за курсовую преподаватель, с которым он посмел в аудитории поспорить о реформе. На вопрос о том, почему ему выставлена столь низкая оценка, доцент заявил, что настоящий юрист должен поддерживать демократические ценности, а если он выступает за диктатуру, значит, не соответствует своей профессии. В другом случае оценка была снижена студентке, которая посмела заметить преподавателю микробиологии, что все сказанное им в течение получаса о реформе не имеет никакого отношения к предмету, а они платят за учебу для того, чтобы осваивать профессию.
Сара Аэцни заявила, что отдает должное мужеству ректора Тель-авивского университета Марка Штайфа, который, не скрывая своего неприятия реформы, призвал выслушать ее противников и провести дискуссии на данную тему – "чтобы в наших университетах не начало править единомыслие и не появилась бы "полиция мыслей", как он это объяснил. Но, как известно, противники реформы категорически отвергли это предложение, заявив, что дискутировать в данном случае не о чем.
В то же время Давид Боголовский утверждает, что мнение, будто большинство студентов выступают против реформы, ошибочно. По его словам, он располагает результатами опросов, из которых следует, что, как и в случае с хайтекистами, студенты раскололись по данному вопросу приблизительно поровну, но небольшой перевес все-таки на стороне тех, кто поддерживает реформу, и это большинство еще скажет свое слово.
[nn]
