«Мастерски владея различными техниками декоративного и изобразительного искусства, художник этот замечательно проявил себя в живописи, дизайне, эстампе, фотографии, в искусстве плаката, а также мозаике, витражах и иллюстрации книг» — так характеризуется творчество Бена (Беньямина) Шана, одного из ярчайших представителей критического реализма
Фрэдди ЗОРИН
На свет он появился в Ковно (нынешнем Каунасе) в семье Иегошуа Хесселя и его супруги Гитель Либерман. Глава семьи был участником революционного движения в Литве, входившей тогда в состав Российской империи, был арестован и сослан в Сибирь. После возвращения из ссылки, родители Бена решили эмигрировать в Соединенные Штаты. Добравшись туда, они обосновались в Нью-Йорке, в одном из районов Бруклина – Вильямсбурге. Там в семействе родилось еще двое детей.
В который раз стоит напомнить известное утверждение – о том, что все мы родом из детства. Воспоминания об этой поре в жизни, связанные отчасти с Литвой, и в большей степени (по времени) с Бруклином, так, или иначе, отразились в художественном творчестве Бена Шана – под этим именем он получил мировую известность.
В юные годы Бен, с упоением читал главы первой части Священного Писания – Ветхого Завета, а также и другие книги. Их приносил мальчику его дядя, работавший переплетчиком. Примечательно: отец Бена был резчиком по дереву, а мать участвовала в гончарном производстве, и профессиональные родительские занятия стимулировали интерес отпрыска к творчеству, который проявился у него от природы. Он был отдан на обучение к литографу, затем поступил в городской колледж, далее – в университет Нью-Йорка и продолжил образование в Национальной академии дизайна. Два летних семестра Шан провел в штате Массачусетс, набравшись новых впечатлений.
А в 1924 году, после женитьбы на Тилли Гольдштейн, он, с молодой женой, отправился в Северную Африку, а затем совершил длительную поездку по ряду стран Европы, что считалось, в ту пору, «традиционным паломничеством художника». Супруги, в частности, побывали в Испании, Италии, Австрии, Голландии и Франции. Франция, с богатой ее традицией изобразительного искусства и громкими именами знаменитостей тогдашней современности, привлекла Бена особо, и он вернулся туда, пробыв там два года.
Они были посвящены знакомству с творчеством Анри Матисса, Рауля Дюфи, Жоржа Руо, Пабло Пикассо, Пауля Клее. Результатом этих путешествий стало большое количество набросков, проложивших путь к первой выставке работ Бена Шана, которая была развернута в одной из галерей в центре Нью-Йорка в 1930 году.
Возможность показать свои произведения широкой публике, конечно же, радовала, но плодами своего творчества Шан не был удовлетворен. Он понимал, что они, по преимуществу, носят подражательный характер, и являлись, по сути, лишь начальным этапом на пути Бена к утверждению собственного стиля.
Стоит добавить: на упомянутой выставке представлены были не только картины Бена. Дело в том, что в ту пору, он, вместе с Уокером Эвансом, мастером документальной фотографии, арендовал художественное ателье, всерьез увлекшись фотоискусством. Многие снимки Шана, сделанные им на улицах Нью-Йорка, послужили, впоследствии, основой для его рисунков и настенных панно. Кроме того, Беном использованы были и привлекшие его внимание репортажные фотографии, опубликованные на страницах популярных газет.
Речь не идет о простом копировании, о механическом переносе фотоизображений на холст или на другую поверхность. Заимствования эти носили фрагментарный характер, но органично вписывались в общий замысел каждого творения Бена Шана, возвышавшегося над «слепками реальности».
На первое место в его творчестве начали выдвигаться социальные темы, причем сюжеты картин нередко подсказывали ему новостные репортажи, посвященные вопиющим проявлениям социальной несправедливости.
В 1931–32 годах Бен создал большую серию работ – 23 гуаши и два масштабных полотна под общим названием «Страсти по Сакко и Ванцетти», отразившие историю с осуждением и последующей казнью рабочих-анархистов, выходцев из Италии, проживавших в Соединенных Штатах и ставших активистами движения за права трудящихся. Неубедительные доказательства виновности Николы Сакко и Бартоломео Ванцетти в инкриминировавшихся им преступлениях и вынесенный по их делу суровый приговор вызвали, если вспомнить, международный общественный протест, что и было изображено в работах Шана. Он присоединился к художникам и литераторам, пребывавшим в убеждении, что этих людей осудили из-за их этнической принадлежности и за политические взгляды. Отзвуками громкого процесса стали демонстрации и митинги протеста, прошедшие не только в США, но также в Копенгагене, Осло, Йоханнесбурге, Монтевидео, в Мехико и Москве. В СССР, после приведения приговора в силу (обвиняемые были казнены на электрическом стуле), в знак поддержки Сакко и Ванцетти, которых в прессе представляли, как пролетариев и революционеров, их именами были названы Московский завод пишущих принадлежностей, фабрика в Сталинграде, одни из первых пароходов советской постройки и улицы во многих городах.
Упомянутая серия работ Бена Шана выносилась в 1932 году на суд общественности, получив позитивные отзывы художественных критиков. Это утвердило Шана в том, что, в своих творческих исканиях он находится на верном пути, хотя и выбор темы, и способы ее реализации, в данном, конкретном случае, выходили за рамки стандартов, утвердившихся тогда в американской живописи. Стало быть, Бен выступил, по многим позициям, смелым новатором.
В том же, 1932 году Музей американского искусства Уитни выбрал одну из картин Бена Шана для своего первого биеннале. И сразу после этого, художник получил приглашение от нью-йоркского Музея современного искусства — принять участие в организуемой там выставке настенной живописи.
Бен успешно выполнил несколько заказов на стенные росписи и фрески для государственных учреждений и общественных зданий, но душа его жаждала иной работы, и в 1933 году он завершил начатую годом ранее, серию произведений «Том Муни». Главным ее героем стал несправедливо осужденный профсоюзный активист, выходец из семьи ирландских эмигрантов.
Его обвиняли в организации взрыва бомбы во время милитаристского парада в Сан-Франциско, участники которого требовали вступления Соединенных Штатов в Первую мировую войну. В результате прогремевшего там взрыва погибло десять человек, и ещё сорок было ранено. Муни провел почти два десятилетия за решеткой, но, в итоге, был освобожден.
Серия работ «Том Муни» получила высокую оценку известного мексиканского монументалиста Диего Риверы. По просьбе Риверы, Шан ассистировал ему при создании фрески «Человек на распутье» в нью-йоркском Рокфеллер-центре. Это произведение искусства представляло мир капитализма, построенный на эксплуатации человека человеком, а мир социализма (включая портрет Ленина), как торжество победы трудящихся над их угнетателями. Фреска была уничтожена в 1934 году — по решению правления самого Рокфеллеровского центра. При этом Нельсон Рокфеллер не выплатил Ривере гонорар. Позднее фреску эту Ривера воссоздал в Мехико, во Дворце изящных искусств, и что примечательно, на ней появилось изображение Троцкого. Но это уже другая история. Беа Шан перенял у Диего Риверы технику фрески, усовершенствовав ее и применив в последующем творчестве.
В 1935-м, по рекомендации Уокера Эванса, Бена включили в группу фотографов при Администрации по защите фермеров. Эта группа совершила поездку по фермерским хозяйствам Юга и Среднего Запада, и, кроме того, побывала у шахтеров и других представителей сельской глубинки Соединенных Штатов.
В общей сложности, сделано было свыше 6.000 фотографий, запечатлевших труд и быт американцев, живущих вдали от больших городов. Этот фотонабор можно рассматривать, как социально-документальную повесть, написанную ярким и выразительным языком искусства фотографии.
Что же касается настенной росписи, то Шан осуществил ее для общественного центра в небольшом пригороде в Нью-Джерси — это одна из самых известных работ Шана, а также выполнил художественное оформление Главпочтамта и администрации ведомства социального обеспечения в Бронксе. Эти, и подобные им работы других авторов, оказывали влияние на сознание простых американцев, и что не менее важно, — агитировали конгрессменов поддерживать федеральные программы поддержки слабо обеспеченных слоев населения.
В 1942-м Бен Шан получил приглашение на работу в Управлении военной информации. В ту пору художник занялся графическим дизайном. Но только два из созданных им плакатов были напечатаны и растиражированы. Дело в том, что они не носили ура-патриотического характера, фокусируя внимание на тех страданиях, которые несет людям война.
Важно отметить: один из сработанных им плакатов – «Зверства нацистов» входит в коллекцию Национальной галереи, среди произведений высокой художественной ценности. В серии полотен 1944-45 годов Шан продемонстрировал те беды, которые обрушивает на людей война: это и опустошение, и разобщение, чреватое глубокой печалью и одиночеством. Картину «Освобождение» в 1945-м, Бен посвятил Парижу, после нацистской его оккупации. Сюжет ее прост и понятен всем и каждому: ребятишки играют среди развалин. Здесь и трагические последствия, и надежда на лучшее будущее, которую олицетворяют бодрые духом малыши.
Откликаясь на громкие события, происходящие в мире, Шан написал серию картин, посвященных японской рыболовной шхуне с экипажем в 23 человека, оказавшейся на атолле Бикини, в момент испытания водородной бомбы 1 марта 1945 года. Ныне серия эта является важной частью коллекции Музей искусств префектуры Фукусима.
Творческое сотрудничество связало, в определенный период, Бена Шана с дизайнером и графиком Уильямом Голденом. Они восхищались друг другом и на профессиональном, и на личном уровне, но не обходилось и без споров, которые возникали по той причине, что изначально договариваясь между собой об основных деталях совместной работы, то один, то другой позволяли себе отходить от этих договоренностей, а уводил их, в разные стороны, процесс создания произведений, где предсказывать все заранее, практически, невозможно. Так, или иначе, в очерке, который Шан посвятил воспоминаниям о Голдене, он отозвался о коллеге с большой теплотой, и даже с нежностью.
В послевоенное время, на Бена стали, все больше, обращать внимание, как на даровитого иллюстратора. От этой работы он не отказывался, но считал ее не более, чем источником дополнительного заработка, позволяющим сосредоточивать внимание на создании подлинных, как он говорил, произведений искусства. Но, со временем, стал понимать, что и на этом поприще можно создавать высоко художественные произведения.
С середины 50-х годов в творчестве Бена Шана наметился определенный отход от острых социальных проблем. И, тем не менее художник продолжал привлекать внимание зрителей к печальному, а порою, и трагическому положению человека.
К Шану пришла слава. В 1954-м он стал одним из тех, кому доверено было представлять Соединенные Штаты на биеннале в Вене. Он был избран в Американскую академию искусств и наук, вошел в состав правления Национального института искусств и литературы и принят в Академию искусства и Академию рисунка во Флоренции.
В зрелом возрасте у мастера вновь пробудился былой интерес к Святому Писанию. Он создал большой и красочный цикл работ, основанных на обоих Заветах, богато украсив их каллиграфическими рисунками. Многие из произведений Шана содержат еврейские мотивы, в них он использовал строки, составленные из ивритских слов, как, например, в «Алфавите творения» и «Агаде». Рисунки Бена этой тематики составили иллюстрации к «Экклезиасту» (1967 год). Бен Шан создал фрески для иудейских конгрегаций, в том числе, для «Мишкан Израэль» в Нью-Хейвене, в штате Коннектикут, и «Охаб Шалом» в Нешвилле, в штате Теннесси, а также две мозаики для израильского океанического судна «Шалом».
Эти мозаики приобрел впоследствии Государственный Музей Нью-Джерси, когда упомянутое выше судно вышло из строя. Добавим сюда эскизы к постановке «The World of Sholom Aleichem» (1953), витражи синагоги «Beth Zion» в Буффало, в северо-западной части штата Нью-Йорк (1965).
В два последних десятилетия своей жизни Бен Шан активно и плодотворно сотрудничал с рядом высших учебных заведений. Он был удостоен почетной степени доктора в Принстонском и Гарвардском университетах. Шан также получил профессорское звание в Гарварде. Его труды, в том числе «Биография живописи» (1956) и «Форма содержания» (1960), оказали значительное влияние на мир искусства.
Творчество Бена представлялось на различных выставках, в том числе в Европе. И в частности, – трижды в выставочных залах в германском Касселе, где, по установившейся традиции, периодически разворачивались экспозиции произведений современных мастеров.
Из жизни Бен Шан ушел в 70-летнем возрасте, в Нью-Йорке 14 марта 1969 года. Его относят к числу величайших мастеров ХХ столетия. Ему удавалось смешивать различные жанры искусства в неповторимый «коктейль», и поныне вызывающий восхищение. Его работы отличаются обилием зримых символов и удивительной точностью деталей. Это – огромный талант, помноженный на кропотливый труд.
Художник смело брался за актуальные темы своего времени, ведя, посредством изобразительных возможностей, которые им, в полной мере, использовались, диалог со зрителями. Тем самым, в категорической форме, отвергались произведения искусства, отделявшего авторов от публики. Выражая в своих работах ощутимое сочувствие к большинству из своих персонажей, Шан вызывал сопереживания у публики, знакомившейся с творчеством художника.
Что же касается его фотографий, то они, по большей части, оставались малоизвестными, пока, после его смерти, не была организована выставка «Бен Шан как фотограф» в Harvard’s Fogg Art Museum. Фотография, по признанию самого Бена, в определённой степени, изменила его представления о жизни, и о месте искусства в ней. Многие десятилетия он делил время между фотографией и работой над живописью и графикой. Фотографическое наследие Бена Шана остаётся неотъемлемой частью истории Нью-Йорка и Америки. Оно продолжает востребоваться, находя отражение в книгах и в выставочных экспозициях. И вот – тому некоторые конкретные примеры: «Ben Shahn’s New York: The Photography of Modern Times. The Phillips Collection, Washington, D.C., 2000»; «New York: Capital of Photography. The Jewish Museum, New York, 2002».
Шана причисляют к зачинателям современной американской фотожурналистики. Сделанные им снимки запечатлели образ Нью-Йорка начала 1930-х годов. Диапазон его съёмок обширен: от пользующихся дурной славой кафе, где незаконно продавалось, в ту пору, спиртное, и экзотических кафе Гринвич-Виллидж, до уличных ораторов на Union Square. Он регулярно посещал демонстрации и линии пикетов, фотографировал безработных и бездомных. Но больше всего его привлекал Ист-Сайд, населённый, в основном, еврейскими иммигрантами. Там Бен фотографировал детей, играющих на улицах, торговцев и просто случайных прохожих. Он запечатлел городскую жизнь и обстановку в период Великой депрессии и после нее, и социальную среду эмигрантов. Шан, неизменно, находил интересные сцены, улавливал настроения своих объектов и передавал их во взглядах, жестах и даже в игре света и теней, и притом, так, что присутствие фотографа оставалось не ощутимым.
«Бен Шан: страсть к справедливости» — под таким названием в 2002 году на экраны вышел документальный фильм о герое нашего повествования. Записи интервью, которые давал Шан в 1969 году на радио и телевидении, незадолго до своей кончины, дополняют в этом фильме ретроспективу его картин, зарисовок и фотографий. Также представлены беседы с биографом Шана, Говардом Гринфельдом; его вдовой и дочерью.
Произведения мастера входят в собрания многих музеев. А в Бруклинском ботаническом саду есть «Тропа почёта», и там, на одной из плит, увековечено имя Бена Шана. Впрочем, лучшим памятником мастеру служат его творения – разные по жанрам, но, в равной степени, талантливые.
А в завершение – одно из афористических высказываний этого замечательного человека: «Признавая реальность, не пытайся ее оправдать»
"Новости недели"
В трибуну он кинематограф превратил | ИСРАГЕО
