Недавние аресты иранских агентов и вспыхнувшие вслед за этим скандалы невольно напомнили израильскому обществу о том, что в истории страны было немало израильтян, работавших на иранскую, сирийскую и, само собой, советскую разведку. Все они были уроженцами страны, причем отнюдь не бедствовавшими, ими, помимо жажды наживы, нередко двигали идеологические соображения. Особенно часто в этом ряду упоминается имя Нахума Манбара, который, по сути, перевооружил иранскую армию, оснастив ее самым современным на тот момент оружием, и историю которого мы решили напомнить читателю
Петр ЛЮКИМСОН
Обычно с течением времени яркие краски, в которые были окрашены для общества те или иные события, выцветают, как буквы на газетной бумаге. И вот уже самые гнусные, самые варварские преступления не кажутся такими уж жуткими и варварскими. И те самые люди, которые, скажем, некогда требовали смертной казни для маньяка, начинают вдруг видеть в нем не только преступника, но и жертву, и даже ратовать за его амнистию.
История Нахума Манбара – это удивительная история человека, преступление которого с течением времени представляется все страшнее и серьезнее, чем казалось в день его ареста.
История Нахума Манбара – это, в сущности, история о том, как один человек расплатился за слепоту политических лидеров Израиля.
История Нахума Манбара – это весьма поучительный урок для тех, кто стремится к успеху любой ценой.
История Нахума Манбара – это… Это уже неотъемлемая часть истории Израиля. Правда, страница, в которую она вписана, еще не перевернута, ибо никто не знает, как и чем аукнутся еврейскому народу деяния этого человека.
Подписывайтесь на телеграм-канал журнала "ИсраГео"!
* * *
В сотнях газетных заметок и очерков, опубликованных в разные годы в израильской прессе, Нахума Манбара почти всегда представляют как кибуцника, который стал мультимиллионером. Это и так, и не так одновременно. Родители Нахума Манбара Аарон и Сара действительно были одними из основателей кибуца Гиват-Хаим и убежденными сторонниками социалистической идеологии. Однако не следует забывать, что Аарон Манбар был все-таки не рядовым кибуцником, а управляющим созданного при кибуце завода по изготовлению деревянных бочек. И родившийся в 1948 году, за месяц до провозглашения Государства Израиль, Нахум с детства с интересом следил за тем, как отец отдает распоряжения, сидя в своем скромном кабинете, бывал с ним на заводе во время обхода цехов, иногда даже присутствовал на переговорах отца с деловыми партнерами. Одним словом, Нахум Манбар был с ранних лет погружен в стихию бизнеса, и неудивительно, что он решил посвятить себя предпринимательской деятельности.
Но прежде, чем это произошло, Нахум Манбар неплохо учился в школе и, несмотря на свой относительно низкий рост, демонстрировал завидные успехи на баскетбольной площадке. Уже в 16 лет он был принят в качестве разводящего в популярную в начале 60-х годов кибуцную команду "Апоэль Гиват-Хаим", затем в юношескую сборную Израиля по баскетболу.
"Юный разводящий нашей сборной Нахум Манбар мгновенно находит бреши в обороне противника и использует любую возможность для того, чтобы забросить мяч в корзину", – писала в те дни спортивная пресса. Точнее о Манбаре, пожалуй, и не скажешь: он действительно обладал потрясающей способностью мгновенно находить бреши, образовывавшиеся на том или ином рынке, и использовал любую возможность заработать деньги. В 18 лет Манбар был призван в армию. Как и полагалось жителю кибуца, он направился в элитные десантные части, окончил офицерские курсы и Шестидневную войну встретил на южной границе Израиля в звании лейтенанта. Отслужив, Манбар вернулся в родной Гиват-Хаим в качестве капитана запаса, женился на простой кибуцной девушке Гале и заявил, что хотел бы не работать, а учиться в университете, — чтобы потом принести пользу родному кибуцу, разумеется. Однако на общем кибуцном собрании было решено Нахуму Манбару в этой просьбе отказать. То есть не то чтобы совсем отказать, а отложить ее года на два-три: в кибуце решили, что другие его уроженцы достойны получить высшее образование в куда большей степени, чем Нахум. Так что пусть он пока подоит коров и присмотрит за курами, а дальше посмотрим…
Но в том-то и дело, что доить коров Нахуму Манбару совсем не хотелось. И, хлопнув дверью, он оставил родной кибуц, чтобы перебраться в богемный, бурлящий, притягивающий к себе Тель-Авив, где с головой окунулся в новую жизнь. Вскоре Манбар поступил на экономический факультет Тель-авивского университета, развелся и стал вести образ жизни типичного представителя золотой молодежи. А на такую жизнь требовались деньги, и немалые. И Нахум Манбар вместе с другими выходцами из кибуцев, так же, как и он, решившими предать "великое дело строительства социализма", создает одно предприятие за другим. Увы, все они почему-то лопаются со скоростью мыльных пузырей. После того как открытый им в Холоне завод по изготовлению сумок и чемоданов в 1974 году оказался на грани банкротства, Манбара обвинили в подделке чеков и в других финансовых махинациях, приговорили к крупному денежному штрафу и тридцати месяцам заключения условно.
Приговор отнюдь не охладил делового пыла Манбара – он продолжил активно заниматься бизнесом. Попытка Нахума сколотить капитал, выращивая рыбу в искусственных прудах Синайского полуострова, как и прочие, с треском провалилась. Но вот его следующее начинание – созданная вместе с двумя ультрарелигиозными парнями компания по скупке и продаже недвижимости – оказалось достаточно успешным. К примеру, купив заброшенное здание в Рамат-Гане за несколько десятков тысяч шекелей, Манбар с компаньонами отремонтировал его и продал больничной кассе "Маккаби" почти за три миллиона…
В 1984 году против Манбара было возбуждено новое уголовное расследование, связанное с финансовыми махинациями, подделкой документов и попыткой выудить у государства обманным путем несколько миллионов шекелей. Допрос следовал за допросом, дело явно шло к суду и суровому приговору, тем более что в ходе следствия всплыли и другие осуществленные Манбаром финансовые аферы, но дожидаться суда он не стал. В апреле 1985 года Нахум отправился в Яффский порт, угнал одну из пришвартованных там яхт и добрался до берегов Турции. В кармане у него было всего 600 долларов, и почти всю эту сумму он выложил за авиабилет из Стамбула в Лондон. Спустя сутки Манбар уже гулял вдоль берега Темзы, прикидывая, как жить дальше, – особенно с учетом полного отсутствия денег и того факта, что Израиль объявил его в международный розыск…
Свою первую ночь в Лондоне Манбар провел в какой-то ночлежке, за койку в которой пришлось уплатить целых пять фунтов стерлингов. Но на помощь ему пришла еврейская, а точнее, израильская солидарность: обретавшиеся в Лондоне соотечественники справили Манбару фальшивые, но вполне приличные документы и устроили на работу в британское представительство известной израильской компании "Агрэско". Через неделю после приезда в Лондон он уже бойко торговал на оптовом овощном рынке в Ковент-Гардене израильскими цветами, дынями, арбузами и прочей сельскохозяйственной продукцией. Увлекшись новой деятельностью, наладил связь с еврейскими бизнесменами в Тунисе и Марокко и стал продавать через "Агрэско" и продукты из этих стран. Однако Нахум быстро понял, что на торговле цветами и арбузами по-настоящему больших денег не заработаешь, и стал искать другую сферу приложения своего предпринимательского таланта. А поскольку его английский был весьма далек от совершенства, в качестве секретаря и переводчика он нанял молодого израильтянина Дорона Л., учившегося в Оксфорде.
Впрочем, очень скоро Дорон из наемного работника превратился в его ближайшего компаньона и друга. Вместе им удалось заключить свои первые – пока очень скромные – сделки по продаже английского оружия в третьи страны. Торговля оружием была куда более прибыльным бизнесом, чем торговля овощами и фруктами, но… Во-первых, войти в клуб торговцев этим товаром было не так-то просто, а во-вторых, Великобритания почему-то наложила эмбарго на торговлю оружием как раз с теми странами, которые готовы были платить за него любые деньги. Манбар попытался совершить несколько сделок в обход эмбарго – и мгновенно попал в поле зрения британской полиции, вдобавок ко всему заинтересовавшейся подлинностью его документов.
В 1988 году Манбару снова приходится бежать – на этот раз из Англии. Так уроженец маленького израильского кибуца, не очень удачливый еврейский бизнесмен оказывается в Вене – городе, праздная пышность которого всегда служила отличным прикрытием для разведслужб разных стран, ведения тайных переговоров и заключения сверхсекретных сделок.
1980-е годы подходили к концу, и вместе с ними заканчивалась целая эпоха: в СССР началась горбачевская перестройка, мир жил предчувствием перемен, а на Среднем Востоке как раз завершилась девятилетняя кровопролитная война между Ираном и Ираком. Иранская армия мужественно сражалась с врагом, однако явно уступала ему в качестве боевой техники. А уж когда иракский диктатор Саддам Хусейн решил применить против ненавистных ему персов химическое оружие, правительство Ирана, по сути, капитулировало и село за стол переговоров с врагом. Но еще прежде, чем были подписаны все мирные договора, иранские эмиссары начали рыскать по всему миру, ища пути приобретения оружия для своей армии. Появились они, разумеется, и в Вене. Именно там, очевидно, и произошла первая встреча Нахума Манбара с иранцами, которой предстояло перерасти в долголетнее и плодотворное сотрудничество. Уловив, что подувшие в мире ветры перемен могут принести немалые деньги тому, кто поймает их в свои паруса, Манбар на этот раз не упустил открывающиеся перед ним возможности. И в 1989 году он вместе с верным другом и оруженосцем Дороном появляется… в Варшаве.
* * *
Это было смутное время в истории Польши. Время, когда старая система власти, державшаяся на поддержке СССР, еще не умерла, но уже агонизировала, а новая только делала первые шаги. Неудивительно, что на всех этажах власти и во всем польском обществе в этот период правили бал коррупция и анархия. Именно в этой мутной воде и решил ловить свою золотую рыбку Нахум Манбар. Он сразу оценил смехотворно низкие цены на недвижимость на польском рынке, понял их временный характер и, набрав ссуды, купил за бесценок несколько зданий в самом центре Варшавы. Однако, как уже понял читатель, Манбар отнюдь не собирался торговать недвижимостью. Зарегистрировав компанию "Европоль", он явился в министерство обороны Польши и предложил его тогдашнему руководству "честную сделку": он находит в Южной Америке и Африке покупателей на накопившиеся у польской армии "излишки" оружия, продает их, а прибыль делит пополам. В том смысле, что часть ее, конечно, достается государству, но значительная часть оседает на его личном счету и счетах министра обороны Речи Посполитой, его заместителя и прочих уважаемых людей. Несмотря на всю заманчивость такого предложения, поляки согласились не сразу: они хорошо помнили, что по существующим договорам Польша, во-первых, имеет право продавать только советское оружие, во-вторых, для того, чтобы заключить сделку о продаже, должна получить разрешение СССР, а в-третьих, выплатить могущественному "старшему брату" львиную долю прибыли. Однако Манбар успокоил новых друзей, заверив, что сделает все так, что ни один русский комар носа не подточит.
Так и получилось: хотя все осуществляемые Манбаром в последующие годы сделки противоречили советско-польским договорам, СССР так и не предъявил Польше никаких претензий по данному поводу. Это объяснялось тем, что советскому руководству надо было спешно решать свои внутренние проблемы, и ему стало не до поляков. К тому же Манбар действительно создал хитроумную систему осуществления сделок, проследить за которой было крайне трудно: для каждой более-менее крупной сделки создавалась новая компания, а деньги прокручивались через оффшорные зоны.
В конце концов, число зарегистрированных Манбаром в Польше компаний перевалило за 70, а на его личном счету появился первый миллион долларов. Но это были слишком маленькие деньги, чтобы удовлетворить огромное честолюбие и жизненные запросы Манбара. Большинство его клиентов жили в странах "третьего мира", денег у них было в обрез, и покупали они в основном автоматы Калашникова да патроны к ним, и это приносило отнюдь не такую крупную прибыль, как хотелось бы Нахуму. В поисках новых рынков он и вспомнил об иранцах, с которыми когда-то столкнулся в Вене. Они хотели покупать оружие, но, учитывая наложенное американцами эмбарго, никто не хотел продавать им его. Поэтому иранцы были готовы покупать любое оружие, платить за него любые деньги, а на то, законна ли сделка, или нет, им было абсолютно наплевать. К тому же именно в это время распался СССР, Польша оказалась свободной от всяких обязательств перед более не существующей страной, рвалась в ЕС и НАТО и ради этого готова была пойти на существенное сокращение своего арсенала. А значит, вот-вот должна была начаться дешевая распродажа имеющегося у польской армии оружия. И Нахум Манбар решил стать тем человеком, который поможет Польше избавиться от "излишков".
Первая встреча между Манбаром и военным атташе Ирана в Вене прошла крайне напряженно: иранцы всерьез подозревали, что израильский бизнесмен может быть агентом "Мосада" и отнюдь не желали попасть в его ловушку. Тем не менее они передали Манбару список товаров, которые хотели бы получить. В список входили различные средства защиты от химического оружия: противогазы, защитные костюмы, передвижные дезактивационные станции и т.д. И тот решил, чтобы не ударить в грязь лицом перед новыми клиентами, предоставить им товар высшего качества, то есть… израильского производства.
Вернувшись на родину — к тому времени армейский друг Манбара и его адвокат Ави Дихтерман успели заключить с израильским правосудием сделку, по которой Манбар за побег из-под суда и совершенные им правонарушения должен всего лишь уплатить крупный штраф, — Нахум зарегистрировал филиал своей компании и назначил ее директором подполковника запаса Амоса Коцера. Обладая огромными связями в министерстве обороны и в промышленных кругах, Коцер без труда договорился с руководством израильской оборонной промышленности и получил все необходимые разрешения на сделку от соответствующих правительственных инстанций. Следует отметить, что в конце 80-х – начале 90-х годов Иран не значился в списке стратегических противников Израиля, и торговля с ним – в том числе и оружием – израильским предприятиям и бизнесменам не возбранялась. Поэтому неудивительно, что, зная о готовности Ирана платить немалые деньги за любые виды вооружений, многие израильские предприниматели активно искали выходы на правительственные круги этой страны, вызывая тем самым резкое недовольство США. Таким образом, ничего противозаконного в сделках Манбара с иранцами не было, и его не только не осуждали – напротив, многие открыто завидовали его умению заполучить столь выгодных клиентов.
Манбар выполнил первый заказ иранцев, за ним последовал второй, третий, четвертый и т.д. Так в течение примерно полутора-двух лет израильтянин Нахум Манбар, по сути, перевооружил иранскую армию, оснастив ее самым современным на тот момент оружием: автоматами АКМ, БМП, танками, артиллерией, самолетами… Делалось это просто. К примеру, Манбар покупал у польской армии за 35.000 долларов советский танк Т-55, за 20.000 оснащал его новейшей израильской техникой (приборами ночного видения, автоматической наводки и т.д.) и продавал иранцам за 200.000 долларов. Лучший советский танк Т-72 Манбар приобретал у поляков за 50.000, а продавал за 600.000 долларов. И так практически со всеми видами оружия. По самым предварительным подсчетам, суммарно сделки с иранцами принесли Манбару в тот период порядка 16 млн долларов чистой прибыли. Среди проданного им Ирану советского оружия были и наплечные ракеты СА-7, которые потом оказались в руках "Хизбаллы" и были использованы ею против Израиля.
Но на этом Манбар не остановился. С помощью все того же Амоса Коцера он приобрел для иранцев несколько систем экстренного опознания применения противником химического оружия "Кадет" (эта система была разработана во Франции, и Израиль купил у французов право на ее производство), а также начал переговоры о приобретении для Ирана уникальных израильских лазерных радаров "Сигаль". Повторю, на тот момент Иран не значился в списке стратегических противников Израиля, и хотя сам Израиль напрямую торговать с иранцами не мог — в силу международного эмбарго и по причине отсутствия дипотношений между двумя странами, — частным израильским предпринимателям это не возбранялось. Следуя данному принципу, израильские власти закрывали глаза на то, что некая польская компания закупает в Израиле военное оборудование, а из Польши оно поступает в Иран. Формально Израиль эмбарго не нарушал – и ладно.
Однако в 1991 году некоторые израильские аналитики начали, наконец, осознавать, что стратегическую угрозу для существования Израиля может представлять собой не только Ирак, но и Иран. С этой точки зрения продажа ему радаров "Сигаль" могла повлечь нежелательные для нашей страны последствия. И в августе 1991 года министерство обороны наложило запрет на эту сделку. А заодно вообще запретило предприятиям оборонной промышленности Израиля заключать какие-либо сделки с компаниями Нахума Манбара, который ведет дела с фундаменталистским режимом аятолл. Но к тому времени Манбар был уже очень богатым человеком. Он покупал и продавал оружие по всему миру, и филиалы его компаний находились не только в Польше, но и в Болгарии, Венгрии, Италии, Франции. Сам он был обладателем нескольких роскошных вилл и квартир в Ницце, Монако, в живописных природных уголках Испании, Франции и Швейцарии. Стремясь приобрести положительный имидж в израильском обществе, сильно подпорченный провалами 70-х годов и недавним запретом министерства обороны, Манбар начал жертвовать миллионы на благотворительные цели. В частности, на его деньги была создана знаменитая организация в защиту детей ЭЛИ.
А еще Манбар решил вложить огромные средства в израильский спорт. Для начала он пожелал стать одним из совладельцев знаменитого баскетбольного клуба "Маккаби Тель-Авив", однако члены совета директоров "Маккаби" отказались отнестись к Манбару как к равному. Тогда он вложил полтора миллиона долларов в холонский "Апоэль", затем за 3 миллиона приобрел находившийся на грани банкротства баскетбольный клуб "Апоэль Иерусалим" — главного соперника "Маккаби" в борьбе за звание чемпиона страны. Наконец, Манбар стал оказывать открытую поддержку пришедшей в 1992 году к власти партии "Авода", прежде всего, таким ее видным деятелям, как Узи Барам и Далия Ицик, которые стали его близкими друзьями. Все это сделало его непременным героем спортивных новостей и газетных полос, посвященных светской хронике. Жизнь была прекрасна, перед компанией Манбара замаячил новый заказ, который мог удвоить, а то и утроить его и без того огромное состояние: иранские клиенты хотели заполучить химическое оружие. И он, еврей Нахум Манбар, собирался помочь Ирану стать его обладателем.
На самом пике этого успеха к Нахуму Манбару пришла первая в жизни настоящая любовь.
* * *
История любви и брака Нахума Манбара напоминает сюжет дамского романа. Его главный герой – 43-летний, находящийся в отличной физической форме и довольно симпатичный миллионер узнает о том, что некая вдова Френсис Шмидт хочет продать ставший ей ненужным после смерти мужа большой дом в Каннах. Так как миллионер как раз собирается купить дом в этом прелестном местечке, чтобы время от времени проводить там выходные, его заинтересовывает это предложение, он едет посмотреть дом и… приходит в полный восторг! Нет, дом, конечно, великолепен, но вдова, вдова!.. Вдова, оказывается, никакая не старуха, а цветущая интересная 39-летняя женщина. Вдобавок Шмидт – фамилия ее покойного мужа, а сама она еврейка. Правда, не из Израиля, а из Франции, но это роли не играет.
В полном смятении он покидает роскошный особняк, обещая завтра дать ответ по поводу покупки, и уже наутро звонит новой знакомой, чтобы выпалить в трубку:
— Френсис! Я не знаю, что со мной происходит! Я люблю вас! Выходите за меня замуж. Пожалуйста!
Впрочем, если вы думаете, что Френсис Шмидт сразу же сказала "да", то вы ошибаетесь. Дело в том, что она была вдовой не кого-нибудь, а Германа Шмидта. Того самого Германа Шмидта, который разрабатывал для аргентинцев, египтян и иракцев баллистическую ракету "Кондор". Шмидт, всегда придерживавшийся здорового образа жизни и никогда ничем не болевший, скончался внезапно от скоротечного рака легких, и у Френсис невольно возникла мысль о том, что его кончина была подстроена израильским "Мосадом". Нахум Манбар был первым израильтянином, с которым она познакомилась, и в ее душу закралось подозрение, что этот обаятельный богач вполне может быть агентом израильской разведки. А в душу директора израильского филиала компании Манбара Амоса Коцера закралось подозрение, что Френсис Шмидт работает на разведку одной из арабских стран, и он посоветовал боссу держаться от нее подальше.
Но спустя два месяца Нахум и Френсис съехались, а в январе 1992 года приехали в Израиль – Манбар хотел познакомить с женой друзей и родителей. И не только с ними: вдовой Германа Шмидта заинтересовались в ШАБАКе и "Мосаде", и сотрудники этих спецслужб попросили Нахума уговорить Френсис рассказать все, что она знает о ракете "Кондор". Знала Френсис немного, а когда честно призналась, что сожгла все бумаги мужа, ее собеседники были страшно разочарованы. Одновременно они проявили интерес к контактам Нахума Манбара с Ираном. Тот заявил, что у него нет от родной страны секретов, и он готов рассказать все без утайки. С тех пор в каждый свой приезд в Израиль — а происходило это не реже чем раз в три-четыре месяца — Манбар встречался со своим связным из ШАБАКа Даном Мильнером в каком-нибудь уютном ресторане и за приятной трапезой отчитывался о новых сделках с Ираном. Мильнер был очарован Манбаром и считал, что его отчетам следует полностью доверять. Однако в 1993 году тогдашний глава "Мосада" Шабтай Шавит неожиданно попросил у ШАБАКа разрешения на то, чтобы во встрече Мильнера с Манбаром приняла участие его молодая сотрудница. И девушка, вернувшись с задания, рассказала, что Манбар произвел на нее весьма неблагоприятное впечатление: по ее мнению, ни одному его слову нельзя доверять, и он наверняка что-то скрывает.
К этому времени и Амос Коцер начал подозревать, что босс ведет с Ираном какие-то темные дела, в которые его, Коцера, старается не посвящать. Он поделился своими сомнениями с руководством "Мосада", добавив, что, конечно, любит зарабатывать деньги, но при этом отнюдь не желает нанести какой-либо вред своей стране. Попытка проверить обоснованность подозрений лишь усилила их: сотрудники "Мосада" сделали фотокопии документов, лежащих в кабинете Манбара, но все они оказались зашифрованы – значит, их владельцу было что скрывать. А установленное за Нахумом Манбаром наблюдение показало, что в Вене он регулярно встречается с самыми высокопоставленными чиновниками министерства обороны Ирана. И когда два молодых сотрудника "Моссада", осуществлявших наблюдение, погибли в автокатастрофе, все в этом ведомстве уверились в том, что авария подстроена иранцами, и слежку за Манбаром было решено усилить. Впоследствии выяснилось, что автокатастрофа была действительно случайной, но слежка за Манбаром оказалась не напрасной.
Кстати, по приезде в Тель-Авив Нахум Манбар высказал Дану Мильнеру претензии за установленное за ним наблюдение.
– Зачем вы это сделали? – спросил Манбар. – Я же вам и так все рассказываю!
Вот только рассказывал он далеко не все.
* * *
Свои пожелания во время встречи в венском "Хилтоне" иранцы сформулировали предельно четко: они хотят, чтобы Манбар достал им технологию изготовления, необходимое оборудование и сырье для массового производства горчичного газа, зарина и других видов химического оружия. Причем факт, что у Ирана появилось такое оружие, должен остаться в тайне.
И, закатав рукава, Манбар принялся за дело. Понятно, что ни одна страна не была готова продать иранцам ни оборудование, ни химические ингредиенты: сделать это означало бы поссориться со Штатами и навлечь на себя международные санкции. Выяснив, что необходимо для производства газа нервно-паралитического и кожно-нарывного действия, Манбар начал по частям заказывать оборудование для строительства завода по производству химического оружия. Реакторы, печи, конденсаторы и прочее он заказал у венгерской компании "Лемперт". Венгры, разумеется, догадались, для чего это нужно, но были настолько заинтересованы в заказе, что предпочитали молчать. Точнее, по мнению ЦРУ, компания "Лемперт" восприняла заказ как должное, поскольку давно уже занималась производством оружия в обход международного законодательства. По сути дела, 80% необходимого для производства химического оружия оборудования было изготовлено "Лемпертом" в Венгрии, еще 20% – на польских предприятиях. А материалы, в частности особые стальные сплавы, заказывались в Европе. Необходимые ингредиенты и, прежде всего, тионилхлорид Манбар приобрел в Китае.
Тем временем в 1993 году руководство израильской армии и спецслужб пришло к выводу, что Иран представляет собой угрозу для существования Израиля, объявило его стратегическим противником, любые контакты с которым будут расцениваться как контакты с врагом и предательство национальных интересов. Обо всем этом Дан Мильнер сообщил Манбару во время их очередной встречи, добавив, что тому следует прекратить отношения с Ираном и разорвать все подписанные с ним договора. Манбар пообещал, но, разумеется, и не подумал выполнить обещание: слишком большие деньги были на кону. В то же время он убедился, что был прав, когда постарался, чтобы ни Френсис, ни кто-либо другой из десятков сотрудников его компании не владел полной информацией о сделках с иранцами. Таковая была лишь у технического директора головного филиала компании в Варшаве Кшиштофа З. и ближайшего друга и компаньона Дорона Л.
Когда оборудование и сырье для производства химического оружия были изготовлены и закуплены, Манбар задумался, как переправить его в Иран, ведь это были сотни тонн груза. В конце концов он решил обратиться к всемирно известной фирме "М+М", разумеется, ни словом не обмолвившись с ее руководством о том, что за груз ему требуется доставить в Иран. По его словам, речь шла о химических веществах, призванных помочь иранцам в борьбе с сельскохозяйственными вредителями, и оборудованием для пищевой промышленности. Однако к тому времени наблюдение за Нахумом Манбаром вел не только "Мосад", но и ЦРУ, и турецкая, и французская разведки. И все они были едины во мнении: Манбар помогает Ирану стать обладателем химического оружия. В 1994 году на основе этих данных США включили Нахума Манбара в черный список предпринимателей, которым запрещен въезд на американскую территорию США, и от которых все государственные и крупные частные компании должны держаться подальше. Вскоре после этого специальным указом князя ему был запрещен въезд в Монако. Но Манбара это не остановило – на его счет продолжали исправно поступать миллионы шекелей, а в Тегеран шли и шли вагоны, призванные изменить расстановку сил на Ближнем Востоке.
Глава "Мосада" Шабтай Шавит потребовал немедленно арестовать Манбара, но тогдашний госпрокурор Израиля Дорит Бейниш заявила, что для ареста нет достаточных оснований. Вот когда у "Мосада" будут все доказательства того, что Манбар помогает иранцам в создании химического оружия, его действительно можно будет арестовывать. Такие доказательства были добыты только к весне 1997 года. К этому времени Иран приступил к производству химического оружия.
* * *
Нахум Манбар был арестован в аэропорту им. Бен-Гурион 27 марта 1997 года, когда прилетел в Израиль, чтобы посмотреть, как в финальном матче за кубок страны по баскетболу сойдутся "Маккаби Тель-Авив" и его "Апоэль Иерусалим". Его постоянное место в ложе тель-авивского Дворца спорта осталось во время матча пустым, и по Израилю поползли слухи о таинственном исчезновении владельца столичного клуба. Слухи разрастались, как снежный ком, облипая всевозможными небылицами, пока, наконец, 16 апреля не было дано разрешение на публикацию сообщения о том, что бизнесмен Нахум Манбар арестован по соображениям безопасности.
5 мая 1997 года дело Нахума Манбара было передано в суд, ему предъявили обвинение по двум пунктам: непозволительные контакты со стратегическим противником Израиля и передача противнику секретной информации, а также оказание ему помощи, способной нанести ущерб безопасности еврейского государства. Процесс был необычайно долгим и трудным. Нахум Манбар и его адвокат Амнон Зихрони, запросивший гонорар в размере 200 тысяч долларов, пытались убедить суд, что никакой секретной информации Манбар иранцам не передавал, так как все технологии производства горчичного газа, зарина и прочих видов химического оружия описаны в открытых учебниках химии. А назначения закупаемого им оборудования и химических веществ Манбар якобы не понимал и не мог понимать из-за отсутствия у него соответствующего образования. Далее Зихрони убеждал суд в том, что закупавшиеся Манбаром вещества на самом деле являются исходными реактивами для получения не только химического оружия, но и самых обычных дезинсекторов. Наконец, по словам Зихрони, никто не предупредил Нахума Манбара о том, что контакты с Ираном предосудительны, а является ли Иран стратегическим противником Израиля — это еще бабушка надвое сказала. Для подтверждения своей мысли Зихрони вызвал в суд сотрудника Центра стратегических исследований "Яффе" Ифтаха Шапира, который, не моргнув глазом, заявил, что Иран, с его точки зрения, не представляет для Израиля никакой угрозы.
— Даже если у него появятся баллистические ракеты, способные долетать до Израиля, неся ядерные и химические боеголовки? – спросил судья Амнон Страшнов.
— Конечно, – спокойно ответил Шапира. – К примеру, у американцев такие ракеты есть, но разве они представляют угрозу для Израиля?
Обвинение тоже выставило немало свидетелей, среди которых были инженер Кшиштоф З. и Дорон Л. – самые близкие Манбару люди, осознавшие, насколько его деятельность опасна для Израиля. Уже под самый занавес процесса судья Амнон Страшнов, один из самых принципиальных судей Израиля, неожиданно взял самоотвод, заявив, что не может выносить приговор по делу Манбара, поскольку состоит в "особых отношениях" с одним из адвокатов подсудимого — Пнинит Янай. Он признался, что когда Янай ездила по поручению Зихрони в Китай, чтобы добыть доказательства невиновности Манбара, она звонила оттуда Страшнову, и он, таким образом, был осведомлен о планах защиты.
Зихрони поспешил использовать отставку Страшнова для того, чтобы объявить суд над Манбаром незаконным. Он заявил, что процесс является местью Биньямина Нетаниягу бизнесмену, поддерживавшему партию "Авода", и обвинил судью Страшнова в том, что тот якобы согласовывал все свои вопросы к Манбару с премьер-министром, и что адвокат Янай была подослана в его адвокатскую контору израильскими спецслужбами. А пока Нетаниягу, Страшнов и Янай доказывали, что Зихрони лжет, утекло еще немало воды. В результате приговор Нахуму Манбару был вынесен лишь 17 июня 1998 года: 16 лет тюремного заключения. Отбыв две трети срока, он подал просьбу об условно-досрочном освобождении, но она была отклонена. Лишь в 2011 году, за полтора года до окончания срока, Манбар вышел на свободу, но с множеством ограничений – ему запрещено выезжать за границу, контактировать с иностранцами, заниматься каким-либо бизнесом, связанным с оружием, и т.п.
Сегодня, когда Иран недвусмысленно угрожает самому существованию Израиля, уже ясна вся степень тяжести преступления, совершенного Нахумом Манбаром против своей страны и своего народа. И если, не дай Бог, когда-нибудь на Израиль упадет иранская ракета с химической боеголовкой, пенять нужно будет, прежде всего, Нахуму Манбару. А с ним равно и всем тем политикам и руководителям спецслужб, которые оказались настолько слепы и непрофессиональны, что не смогли предугадать будущую иранскую угрозу. Отчасти Нахум Манбар стал козлом отпущения за допущенные ими ошибки и просчеты, а громкий процесс по его делу был призван заретушировать тот факт, что многие израильские компании в обход американского эмбарго в течение ряда лет поставляли Ирану те или иные виды оружия, которое сегодня может вернуться в Израиль бумерангом.
"Новости недели"
