История Израиля в фактах, датах и стишке-былине
Век девятнадцатый завершается
Наш сказ про дележ теремка начинается.
Год 1882-й, прибежал сионист с наплечной сумой.
Говорит в России погромы, ой-вэй,
Так что в домиках я, палестинский еврей.
Почуял навес недоброе, да смолчал.
Сионист все расхаял, на песок накричал.
Но на Севере той Палестины
болота, да малярия.
Стал в теремке проживать,
сельхозпоселения учреждать.
Подписывайтесь на телеграм-канал журнала "ИсраГео"!
* * *
Год 1904-й, кишиневским погромом припертый,
Приходит еврей второй, социализмом больной.
И ну в а Шомер объединяться, от арабов-бедуинов обороняться,
Иврит изучать, кибуцы поднимать и с первым поселенцем бодаться.
Но тут возбудились османцы:
Империя мы, аль засранцы!
У нас там война, а им тут мать родна – уже под сто тыщ новобранцев.
И ну в теремке колобродить, евреев притеснять да неволить.
Тут второй алие и конец, еврей далеко не глупец.
* * *
В европах первая войнушка кончается
Призрак сионизма опять пробуждается.
У Жаботинского легион, у Бальфура декларация,
В Палестине британский мандат, на Голанах акация.
Третьи евреи приближаются, двое прежних в теремке возбуждаются.
«Теремок-то наш, поди, не резиновый,
А у третьих Хагана и вазелина нет.
Учредят те Гистрадрут, не к ночи сказано,
Будут в терем наш ходить безнаказанно.
Тут и так удобства все минимальные,
Урожаев ноль, болезни аномальные.
А в Европе тихо-ша, устаканилось.
Пусть попашут новички!» и раскланялись.
Возвратились первые по европейским домам,
Наказав новичкам разбирать старый хлам.
Те, однако, не растерялись,
за хозяйство с энтузиазмом взялись.
Осушили болота, зажили прилично,
А сбежавших предшественников осудили публично.
* * *
На дворе конец двадцатых годов,
у терема четвертая толпа – будь здоров.
На польском, румынском и русском собачатся,
В Америку не пустили, вот и артачатся.
Пооткрывали лавчонки, покрутились, поохали
Да из восьмидесяти тыщ двадцать обратно утопали.
* * *
На глобусе наступает Великая депрессия,
У евреев пятая сионистская экспрессия.
Тем паче, что там Гитлер у власти,
Айда к национальному очагу мимо его пасти!
И тут началась в теремке нашем паника –
шутка ль четверть миллиона прет, без "Титаника".
Это столько ж, сколько нас, первоприбывших,
Как же нам тут разместить этих выживших?
И смотрите кто приехал – ой гевалд,
Без кипы, с дипломом, черт им не брат,
Европеец, ишь ты, белая кость,
И в коровник не идет, типа гость.
Вдруг британцы, что мандатно тут правили,
Учредили в теремке свои правила,
Белой книгой учинив регуляцию
Алие той, пятой, сделав кастрацию.
Но еврей не пальцем делан, не визою,
Он в Страну подпольно полз, без провизии,
И на год сорок восьмой шестьсоттысячной толпой
Получил таки себе независимость.
* * *
А потом приперлись «Эзра с Нехемией»,
На «Ковре-самолете» и с пением.
Так восток и Африка Северная
Перебрались в теремок из рассеяния.
Старожилам сказали «вместе мы победим»,
Те брезгливо ответили «ло нехмадим».
Озверели тут путники нервные
И прикинулись «Черной пантерою»,
Учинили бузу в государстве,
Обвинив в униженье-коварстве.
* * *
А потом пришел русский медведь,
И как начал, как начал реветь:
«Где культура ваша, где воспитание?
Вы – зверьки, а мы полны образования,
Климат, овощи — говно, да арабчиков полно,
И театры здесь одно наказание.
На календаре семидесятые,
Вы же — папуасы распроклятые».
В теремке опять случилась истерика,
Но и в тот раз подсобила Америка.
В Петах-Тикве новострой, в Тель-Авиве танцы,
Эфиопы к нам летят – новые маланцы.
Испугалися машин, шоколадки, колы,
А потом толпой пошли требовать обновы.
* * *
Вроде в теремочке все мирно расселились,
Снова русские идут, рано веселились.
Тут-то терема жильцы и объединилися,
Да на новой алие славно наварилися.
Помогали, как могли, вклад внося посильный,
Каждый маленький подвал дюже стал ликвидный.
Улицу метет профессор, на конвейере декан,
А счастливых новоселов ожидает караван.
Но и это утряслось, миллионом новым
Поприрос наш теремок, вопреки препонам.
* * *
Четверть века погодя новая затея,
Из России и европ едут богатеи.
Едут так, на погостить, дальше — как получится,
Старожилы, как всегда, недовольно пучатся.
«Эки выскочки, смотри, посдавали хаты
в заграницах тех своих, и живут богато.
А вот в давние года, когда мы приехали…»
Ну а дальше — упрекать и травить советами.
Солнце греет теремок, жару не жалея,
В джунглях даже, говорят, нашли нового еврея.
Он и вся его братва, миллионов много,
Собирают узелок в дальнюю дорогу.
Тот еврей неприхотлив, до труда охочий,
Будет новый сторож нам и чернорабочий.
* * *
Нет пустыни. Теремок с небоскреб уже высок,
И пока евреи едут – будет златом здесь песок.
