Еврейская трагедия "Титаника"

Уход из жизни Тевье Гена (1912-2003), одного из замечательных мастеров еврейской (идиш) литературы, побудил меня к библиографическим изысканьям о нем, чтобы хоть бегло кинуть ретроспективный взгляд на творчество этого старого писателя, перешагнувшего все-таки рубеж столетий

Лев ФРУХТМАН, Лод

 

За несколько лет до ухода в лучший из миров, Тевье Ген переселился в Израиль из Москвы, где прожил большую часть жизни, где протекла его плодотворная творческая жизнь.

Он начинал как газетчик в Биробиджане, в газете «Биробиджанер штерн». Но как явствует из мемуарного очерка Л.Школьника «Биробиджан в последние годы сталинизма» («Новый век», номер 1, 2003) — Тевье Ген начинал в харьковской литературной группе «Птичье молоко» (вместе с Б.Миллером, Эм. Казакевичем, Г.Диамантом). Уехал с Дальнего Востока в 1936 году, вернулся взглянуть на родные места лишь спустя 28 лет уже маститым писателем по командировке журнала «Советиш Геймланд», о чем он сам написал в очерке «В Биробиджане» («Советиш геймланд», номер 3-4, 1964).

Он был долгие годы членом редколлегии этого единственного еврейского журнала в СССР. Почти ежегодно (с 1961 по 1991) там печатались романы, повести, рассказы и очерки Т.Гена. Благодаря «Библиографическому указателю» журнала (М., 1981), можно узнать и названия некоторых напечатанных там произведений: романы «В родном городе» и «Наше время», рассказы — «Простая история», «Скульптуры на песке», «Старая любовь», «Тевье и Голда», эссе «Московские еврейские писатели в профиль», «Арье Давыдович» и др.

В Университетской библиотеке в Иерусалиме хранятся две книги Т.Гена на русском языке: «Стальной ручей» (Роман, М., «Художественная литература», 1980) и «Первый заработок» (Рассказы. Пер. с евр. Лилии Ген. М., «Детская литература», 1984).

В 1979 г. мне довелось в стенах журнала познакомиться с Тевье Григорьевичем и даже перевести пару его вещей, один из рассказов «Как называется улица» был напечатан в русском разделе «Резюме» («Советиш Геймланд», номер 3, 1979). Исключительно интеллигентный, доброжелательный, тихий, достойный человек — таким остался он у меня в памяти тех лет.

Манера письма неторопливая, вдумчивая, иносказательная, с глубоким подтекстом. Тевье Ген великолепно владел также иронией и юмором, как бы следуя заветам великого Шолом-Алейхема: видеть еврейский мир с улыбкой, но сквозь слезы…

Рассказ «Титаник», вероятно, один из последних опубликованных рассказов Гена, я обнаружил, листая послеперестроечный московский журнал «Ди идише гас» («Еврейская улица»), в редколлегию которого также входил Ген (до переезда в Израиль). В номере 4 за 1995 г. и напечатан этот удивительный по глубине и лаконизму рассказ, который, надеюсь, русскоязычные читатели оценят по достоинству. Надо полагать, что о трагедии «Титаника» за 90 лет было написано немало, но «еврейский штрих» прочерчен впервые Тевье Григорьевичем Геном. Да будет светла его память!

* * *

 «ТИТАНИК»

Тевье ГЕН

Скажите на милость, какое отношение может иметь еврейский мальчик из литовского местечка Шадове, бедный мальчик без ботиночек, никогда даже поезда не видевший, к грандиозному пароходу «Титаник», к его путешествию через Атлантический океан, к его праздничному началу и трагическому концу?

Кажется, абсолютно никакого. Могу даже ручаться, что ни одного «литвака» из местечка Шадове на пароходе не было, а сам я только-только готовился появиться на божий свет. «Титаник» был поглощен Атлантикой 15 апреля 1912 года. Я вдохнул первый глоток воздуха на земле спустя недели две.

И тем не менее…

Я лежал спеленутый в своей простой колыбельке, а затонувший корабль своим твердым холодным носом, казалось, тычется в мой мягкий теплый затылочек и шепчет: «Это только начало, еще будут и будут катастрофы, страшные мировые события. Ни одного спокойного года ни в твоем детстве, ни в твоей юности, ни в твоей зрелости, ни в твоей старости не будет!» Так оно и случилось.

Гибель «Титаника» в 1912-м, процесс Бейлиса в 1913-м, Первая мировая война в 1914-м, беженцы и бездомность в 1915-м, дальнейшие годы нелегкие… И мне кажется, что на всех этих годах лежит черная тень «Титаника» — первая потрясающая катастрофа в нашем столетии.

«Титаник» — самый большой и красивый корабль своего времени, гордость Британского судостроительства, спокойно плыл по волнам Атлантического океана, совершая свое первое путешествие после того, как он был спущен на воду в порту Лондона. Погода была превосходная. Солнце светило, на небе ни облачка. Легкий весенний ветерок, такой, какой можно себе только пожелать, сопровождал путешествующих. Стояли светлые дни и голубые вечера, и ночи с бесконечно глубоким усыпанным звездами небом. Корабль, как бриллиант, сверкал на водной поверхности, — некий воплощенный рай в океане. Изнутри «Титаник» был освещен еще лучше, чем снаружи. Компании «Уатт Стар Лайн», «Кунард» и «Гамбург Америка линие», конкурируя между собой, оборудовали пароход, как для королей. Ресторан в стиле Людовика ХVI, салоны, залы для гимнастики и отдыха, с потолка свисают люстры, как солнца.

В воскресенье, 14 апреля, как и в прежние дни начала путешествия, океан едва волновался, тихо плескался, лаская «Титаник», как живую, красивую тварь, прислушиваясь к музыке, которую наигрывал лучший нью-йоркский оркестр.

Пассажиры были счастливы, и счастливее всех конструктор «Титаника» Томас Эндрюс и капитан корабля Эдвард Смит. На них были устремлены благодарные взоры многих путешествующих.

Всего же, включая команду и обслугу корабля, на «Титанике» было 2201 человек, среди них 57 миллионеров, при этом с десяток мультимиллионеров — элита высшего общества. Остальные тоже были не бедными людьми. Билет только в один конец стоил 4350 долларов, что по нынешнему времени равнялось бы 50 тысячам.

Люди радовались, гуляли. В ресторанах и кафе недурно закусывали. В танцзалах — дамы и господа танцевали, в бассейнах — плавали, в гимнастических залах скакали на электро-лошадках и электро-ослах, на теннисных кортах играли в теннис. Любое желание было осуществимо. И так весь вечер до глубокой ночи.

Праздники, как правило, ожидаемы, к ним готовятся; несчастья приходят неожиданно. И часто из-за какого-нибудь пустяка, по небрежности, по халатности, оправдываемой выражением «вылетело из головы».

Телеграфист Джек Филипс принимал телеграммы от пассажиров, телеграммы, посланные пассажирам. Неотложных дел у него было немало. И когда радиосигнал, извещавший об айсбергах, появившихся на пути следования «Титаника», лег на стол, он был отодвинут в сторону. Джек Филипс полагал, что передаст эту депешу на капитанский мостик чуть позднее, когда поток частных телеграмм немного схлынет. Тем временем «Титаник» плыл со скоростью 23 морских узла навстречу своей неминуемой гибели.

В 11 часов 39 минут ночи капитан Смит вскочил с постели, конструктора Эндрюса подняло со стула. Несколько минут спустя оба уже знали, что корабль приговорен. В передней части судна, на носу корабля, в камере, где хранится почта, через открытый люк хлестала вода. Мешки с письмами плавали в воде. Полны воды были еще шесть камер.

А случилась «малость», пустяк, можно сказать. Айсберг только «погладил» правый борт «Титаника», скользнул по его могучему корпусу. И этого было достаточно для смертного приговора.

Пассажиры пока что ничего не знают. Первый удар миновал, ангел смерти (малхамовес) работал теперь тихо и незаметно в нижней части судна. Наверху люстры, качнувшиеся от удара, снова заливали своим светом залы и салоны, заполненные праздными пассажирами. Ночь только начиналась, ночь, полная прелести в начале и величайшей трагедии в конце.

Эндрюс рассчитал, что корабль продержится на воде, вероятно, часа полтора. И началась, насколько возможно, без паники и суматохи эвакуация, в первую очередь, понятно, женщин. И тут выяснилось, что для большинства мужчин спасения нет. На корабле было двадцать больших шлюпок, четыре поменьше и два катера. Все вместе они могли спасти 1178 человек, а на этом несчастном судне, как уже говорилось, было 2201!

Начали разыгрываться коллизии, вскрывающие до основания различие человеческих характеров. Благородство и красоту одних, ничтожество и гнусность других.

Чтобы успокоить публику, все время играл оркестр. Музыканты погибли последними, когда «Титаник» уже лежал на дне. Невольно приходит на память Коэлет («Экклезиаст» царя Соломона), его мудрые изречения: «Всему свое время на земле, и время всякой вещи определено под небом. Время родиться и время умирать… Время ласкать и время отдаляться от ласкаемого».

Один мультимиллионер, который мог бы своим состоянием скупить двадцать «Титаников» — пытался выпросить для себя местечко в шлюпке возле своей жены. Предлог был вполне весомым: жена беременна и он не может оставить ее одну. Офицер Чарлз Лейтолер, руководивший эвакуацией, был непреклонен.

— Пока только женщины, — ответил он категорически.

Один весьма здоровый мужчина хотел перехитрить сурового Лейторера, он перегнулся через поручни и спрыгнул в шлюпку на колени своей жены. Тогда офицер приказал матросу, обслуживающему шлюпку:

— Высадите этого джентльмена!

Другой джентльмен пытался оттолкнуть прислугу, давая понять, что он не хуже ее поухаживает за своей женой. Служанка однако села в шлюпку, а он остался на палубе. Конструктора Эндрюса много раз просили сесть в шлюпку.

В последние минуты перед погружением «Титаника» ему предложили занять место в последней шлюпке, место для него зарезервировано. Эндрюс только отрицательно качал головой. В это же время двое типов, рискуя опрокинуть шлюпку, спрыгнули в нее с палубы. Высадить их уже не было возможности, шлюпка тронулась с места.

Волнующие впечатляющие сцены происходили на «Титанике» между двенадцатью и двумя часами ночи, когда жены отказались расставаться со своими мужьями. Таких было немного, но их имена вошли в анналы «Титаника».

В первом классе плыла не так давно сыгравшая свадьбу пара: Ида и Дейвид Линдман. Их родители были из тех эмигрантов, которые в восьмидесятые годы прошлого (XIX — прим. переводчика) века начали выплескиваться из России в Америку. Мечтой тысяч евреев было приобретение шифс-карты, чтобы выбраться из Тетерева, Гнилопятовки, Глупска — в Нью-Йорк, Филадельфию, Чикаго. Молодой парень с узкими плечиками, тоненькими ручками и горящими глазами по имени Айзик (позже он стал звать себя Айк) понемногу выкарабкивался, стал владельцем лавочки, потом магазинчика, затем фешенебельного магазина. И в итоге — их единственная дочь, зеница ока, для нее ничего не жалеют.

И восемнадцатилетняя Идочка, хоть она родилась и выросла в Чикаго, была такой же мечтательницей, как ее сверстницы в Умани и Виннице, начитавшейся книжек о чудесах и принцах, которые влюбляются с первого взгляда и превращают простушек в принцесс. Принц в нее не влюбился, а сынок эмигранта, приехавшего в Америку наряду с отцом Иды, был тоже неплох. Способный мальчик, хорошо закончивший колледж, работает в химической лаборатории, шеф им доволен. Этот талантливый парень Дэйвид и очень красивая девушка Ида жили на одной улице, порой случайно встречались, потом неслучайно гуляли вместе в роскошном чикагском саду, обменивались книгами. Драйзер, Синклер, Марк Твен, Джек Лондон. Ходили в синема, а родители Иды уже прикопили немалое приданое…

Свадьбу сыграли, какую могут себе позволить новоиспеченные олрайтники. Кроме многих других подарков молодой чете преподнесли, может, самый прекрасный подарок — два билета на «Титаник» — пароход, о котором писали все газеты. Два часа назад Дэйвид и Ида послали с «Титаника» телеграмму домой: «Все замечательно, чудесно. До скорой встречи».

Депешу доставили в половине одиннадцатого вечера, а в половине первого ночи женщин начали сажать в спасательные шлюпки. Ида пока что стояла на палубе. Будто это ее не касается.

— Иди в шлюпку, — предложил муж.

— Не гони меня, — попросила Ида, — Первая не побегу. Вот стоит еще миссис Штраус с мужем, а вон сидят на стульях миссис и мистер Астор.

На верхней палубе еще не ощущалось явных признаков надвигающегося несчастья. Судно, правда, стояло, но оно все еще сияло огнями и сверкало, а оркестр играл Моцарта и Вивальди. Океан, как и прежде был тих. Ясные звезды успокоительно светили в небе. Капитан Смит широкими шагами мерил палубу. На его лице не заметно было никакого беспокойства. Матросы и офицеры делали то, что должны были делать, усердно и без суеты.

К юной чете приблизился офицер и обратился к Иде:

— Не мешкайте! Займите свое место в шлюпке.

Молодой муж взял жену под руку и спустился с ней на нижнюю палубу, с которой по трапу спускаются в шлюпку. Немного не дойдя до лодки, Ида решительно остановилась.

— Я тебя очень прошу, не торопи меня. Это еще не последняя лодка, — и с той же решимостью, с какой муж минуту назад взял ее под руку, жена теперь взяла за руку его, и по трапу наверх поднялась на верхнюю палубу.

У самых перил они остановились. Ида прислонилась к своему Дэйвиду и, как бы оправдываясь, сказала:

— Не сердись на меня. С тобой тепло, а в шлюпке холодно.

Заглядывая ему в глаза, она лепетала:

— Мы же поклялись с тобой, поклялись никогда не расставаться.

«Титаник» наклонился на 45 градусов. Носовая часть корабля все глубже погружалась в воду. Кормовая часть поднялась, делая его похожим на айсберг. Все огни вдруг погасли. Со страшным треском полопались паровые котлы и машины. 15 апреля 1912 года в два часа двадцать минут «Титаник» исчез в пучине Атлантического океана.

Погибло 1500 человек. В списках оставшихся в живых не было ни капитана Смита, ни конструктора Эндрюса, ни большинства из офицеров и матросов корабля, ни также абсолютного большинства пассажиров-мужчин. Не обнаружили и юную пару Иду и Дэйвида Линдман. Теплый Гольфстрим был леденяще холоден, он принял в свое стылое течение, превращая их в ледяные клубки, жертвы с «Титаника». Среди них и жен, которые не хотели разлучаться с мужьями.

Теплая память о них всех!

Перевел с языка идиш Лев Фрухтман — известный переводчик с языка идиш, член редколлегии журнала «Исрагео», активный участник Географического общества Израиля

https://www.isrageo.com/2016/08/24/titanic-4/

https://www.isrageo.com/2014/06/07/titanic/