Прошло двадцать лет… Не часто рассказывал, но решил, наконец-то, описать события той ночи. И хоть каждый раз тяжело вспоминать (да и сейчас на глазах слёзы), но думаю, нужно когда-то собраться с силами. Часто в жизни случается происшествие, которое на многие годы (если не на всю жизнь) откладывает отпечаток. Таким происшествием было крушение двух вертолётов CH-53 (Ясур) 4-го февраля 1997 года
Катастрофа вертолетов в Израиле 1997 года, произошедшая 4 февраля1997 г., унесла жизни 73 военнослужащих Армии обороны Израиля. Два военно-транспортных вертолета CH-53 столкнулись в небе над мошавом Шеар Яшув в северном Израиле. Вертолеты должны были пересечь границу и войти в израильскую «зону безопасности» в Ливане, но «зависли» в ожидании официального разрешения на пересечение границы. Ранее Израиль переправлял свои войска по земле, но в результате усиления минирования дорог Хизбаллой изменил эту тактику.
Катастрофа вызвала всеобщее горе в стране. Четверг, 6 февраля, был объявлен официальным днем траура. Премьер-министр Биньямин Нетаньяху и президент Эзер Вейцман присутствовали на похоронах погибших и посетили их семьи. Кроме того, тысячи израильтян пришли молиться к Западной стене (Стене плача), во всех школах прошли траурные собрания.
Поскольку это была самая крупная воздушная катастрофа в истории Израиля, для расследования ее причин была учреждена комиссия во главе с Давидом Иври. Комиссия завершила расследование к середине апреля того же года. Установить конкретную причину столкновения вертолетов оказалось невозможным. Не было обнаружено фактов, свидетельствовавших о нездоровье пилотов, не было обнаружено также и внешних причин катастрофы.
В Израиле не часто падает снег. А если и бывает, так только высоко в горах и тает так быстро, что не успеваешь и насладиться им. В то утро падал снег. Конечно, это был не тот пушистый, мягкий тверской снег, который я помнил с детства. Снег был немного мокрым и твёрдым. Снежки из этого снега причиняли боль и оставляли на теле синяки. Но всё же это был снег. Настроение было приподнятое. Мы резвились как дети, устраивали войнушки и расстреливали друг друга тяжёлыми и мокрыми снежками.
Наш командный пункт находился на хребте Рамим в нескольких километрах от границы с Ливаном. Часть наша дислоцировалась на нескольких заставах и была ответственна за охрану наземной и воздушной израильской границы. Я к тому времени прослужил год и три месяца. Прослужив военным фельдшером в одной из батарей, я перешёл в штаб и продолжал службу в военном амбулансе.
В тот день у нас по плану было инспектирование наших застав, сан. инспекция а также доставка лекарств батарейным фельдшерам. Обычно военный амбуланс комплектовался врачом, тремя фельдшерами и водителем. Но в тот день врача не было. То ли был на одной из застав внутри южного Ливана, то ли ещё где-то. Не помню. Короче, были без врача. Перед выездом с базы к нам прикрепили больного солдата. Нам предстояло свозить его на одну из соседних баз для врачебного осмотра. Так как шёл снег, на колёса амбуланса одели цепи, чтобы нас не снесло в кювет. А кювет, нужно признать, был глубиной в сотни метров. Медленно мы спускались с хребта в сторону соседнего городка Кирьят-Шмона. Дорога от базы была извилистая, с крутыми поворотами. Летом по ней опасно было спускаться, а зимой, в снегопад, да и с не привыкшим к снегу израильским водителем было опасно вдвойне. Короче, минут через 40-50 мы благополучно добрались до базы, и больной солдат благополучно добрался до врача. Это был один из последних пациентов того врача, так как через 10 часов ему (врачу) суждено было разбиться в одном из вертолётов.
Оставили солдата там и поехали по своим делам. Местность красивая. Особенно когда покрыта снегом. С одной стороны — Голанские высоты с горой Хермон, с другой — хребет Рамим. И всё-всё покрыто снегом. Красота. Проинспектировали базы. Сделали свои дела. Ещё немного подурачились со снегом. Построили снежную бабу на израильский манер и установили на капоте. Где-то есть даже фотка. (Всё перерыл, но не смог найти эту фотографию). Потом вернулись на базу. По дороге заехали в Кирьят-Шмону пообедать (а как же без этого). Днём занимались своими делами на базе. Вернулся откуда-то наш врач. Потом ужин.
После ужина разошлись по своим комнатам. Где-то в начале восьмого вечера зазвучала сирена. Ещё не успев сбросить с себя форму, мы рванулись к амбулансу. Завели двигатель, включили рацию на волну нашего батальона. Прозвучала команда: "Срочно выдвигайтесь в сторону Шеар-Яшув. Столкнулись два вертолёта "Ясур", много пострадавших". Амбуланс буквально вылетел из ворот базы. Дорога была опасной. Снег уже не шёл. Часть его уже стаяла. Но дороги были скользкие, крутой спуск да ещё и темнота. Как спускались по этой дороге и сколько не помню. В это время в амбулансе мы готовились к предстоящей работе. Наш командир (старший военный фельдшер) провёл инструктаж о том, что нас ожидает и распределил кто что берёт при высадке. Забегая вперёд скажу, что этот инструктаж был бесполезен, так как реальность была диаметрально противоположной нашим представлениям. Мы приготовили капельницы, надели полный бое- и санкомплект а также разобрали распределённое нам снаряжение. Я должен был высадиться со снаряжением для иммобилизации больного. По дороге мы прослушивали сразу несколько волн. В эфире была паника. Вызывались бригады даже с отдалённых частей. Было понятно, что всё очень серьёзно. Зная, что в Израиле все всё узнают очень быстро, я позвонил домой (с купленного месяц назад моего первого мобильника) сказать, что я ТАМ, но у меня всё нормально. Излишне говорить, что этой ночью моя семья, так же как и почти все семьи Израиля с телефоном в руках провели перед телевизором.
Прибыв на место, мы открыли двери и выскочили из амбуланса. На улице была суматоха. Мы, растерявшись, остановились, не зная что делать. Тут к нам подбежал кто-то в погонах и сказал чтобы побежали в сторону сада и прочесали местность. Найдя кого-то, мы должны были эвакуировать его к центральной дороге. Побежали в сад в сторону горящих обломков. Навстречу нам бежали люди, таща части тел. Помню особенно как навстречу нам пробежал солдат неся в руках оторванную ногу с ботинком лётчика. Вокруг начались крики, что там всё уже проверено и чтобы береглись, так как в вертолётах было полно оружия и боеприпасов. И действительно, только тогда я заметил, что вокруг меня детонируют боеприпасы. Пригнувшись к земле, мы вернулись к амбулансу. Не помню было ли страшно пробегать мимо подымающихся в воздух больших и маленьких огненных фонтанов. Только потом, восстанавливая всё, подумал, что нам действительно было большой удачей остаться в живых среди этого фейерверка.
У амбуланса, на дороге, были выложены тела солдат. Нам приказали проверить, если ли там живые. Если солдат был мёртв, на лбу нужно было написать фломастером "EX" (от слова exetus — мёртв). Трупы уже заледенели и фломастеры совсем не писали. Наконец, мы проверили все тела. Живых не было, но одно тело показалось со слабыми признаками жизни. Мы быстро приготовились к интубации, но ничего почти не успели сделать. Парень быстро умер. Закончив, мы получили приказ выдвигаться к месту падения второго вертолёта рядом с кибуцем Дафна. Помню, долго выезжали, так как было полно разной техники, телевизионщиков, жителей Шеар-Яшува и ещё кого-то.
На месте падения второго вертолёта уже ничего не нужно было делать. Вертолёт упал в какой-то овраг и превратился в единую массу из которой уже извлекли всех. Подождали пока увезут тела и уехали к себе на базу. Спать не хотелось. Сидели молча у себя в комнате. И тут снова вызов. Нужно ехать в какой-то ангар на опознание тел. Так всю ночь до утра мы провели среди погибших солдат.
Утром вернулись на базу, пошли спать. Через 3 часа снова подъём. Нужно обеспечить мед.надзор за эвакуцией вертолёта с оврага.
После обеда вернулись на базу. Но спать не пошли. Приехали армейские психологи проводить с нами беседы о перенесённом за последние сутки. И только вечером после новостей по ТВ, наконец, пошли спать.
На следующий день в Израиле был объявлен траур. Израиль был в шоке. Это было самой большой катастрофой с момента создания государства. Люди, плача, читали газеты с историями двадцатилетних солдат. Тысячи людей приходили на похороны.
Меня отпустили домой в четверг на три дня. Весь отпуск я просидел в своей комнате и проплакал. Я ещё долго не мог оправиться от увиденного. Помогло то, что вернулся уже в воскресенье в часть. Армейская рутина помогла мне перенести этот шок. Но до сих пор я вспоминаю эту ночь. Иногда (как сейчас при написании этих строк) мне вспоминаются новые забытые детали той катастрофы. После тех событий, я не разу не был на месте падения вертолётов. Хотя и бывал в тех местах. Было очень больно вспоминать ту ночь. Намного легче было упрятать воспоминания куда-то далеко. На десятилетии катастрофы был поставлен монумент в честь солдат, погибших тогда. Обязательно вернусь туда.
Вечная им память!
* * *
На холме, рядом с кибуцем Негба, разбит небольшой ботанический парк. Холм Тома и Томера, так называется это место. Том Китайн и Томер Кейдар, жители кибуца, погибли в той ужасной катастрофе.
Также читайте наш материал "Во имя флага бело-голубого":
