У моей коллеги Галины Маламант — сразу три приятных и значимых события: юбилей, вышедший в свет поэтический сборник и победа — выход в финал международного поэтического конкурса, позволяющая побывать в Лондоне. Так что есть тройной повод для приятной дружеской беседы
Владимир ПЛЕТИНСКИЙ
— Галина, мой первый вопрос (которому, конечно же, предшествуют искренние поздравления): а можно, как в реальной жизни, на "ты"?
— Разумеется, «ты»! Только первые годы после переезда в Израиль мне сложно было привыкнуть к такому обращению.
— Галя, мы жили в разных республиках, так что увидеть тебя на экранах молдавского ТВ мне не довелось. Твои земляки рассказывают, что ты была весьма телегенична и твои программы запоминались. Расскажи, пожалуйста, об этом этапе своей жизни.
— В моей жизни было немало событий, которые можно назвать «случайностями». Несколько лет я работала в городском Дворце культуры, «выросла» от методиста до заместителя директора по культурно-массовой работе. Писала сценарии городских праздников, организовывала КВН, была ведущей на этих мероприятиях, вела концерты. Я настолько серьезно относилась к своим обязанностям, что окончила Академию искусств — чтобы лучше познать тонкости работы. В 1990 году меня вызвала к себе зав. отделом культуры на «секретный разговор»: «Все три ключевых поста во Дворце культуры занимают русские. Пришло время, когда эти места пора занимать тем, кто знает румынский язык. Так как ты владеешь румынским, то тебе и решать: с кем из двоих тебе удобней работать. Со временем и второго сократим».
Речь шла не только о коллегах, но и друзьях. Я выложила им «секретный разговор». И мы, все трое, написали заявления об уходе. В тот же день случайно встретила олигарха из «новых русских», который открыл «Бельцкое телевидение». Через минуту он предложил мне должность редактора, еще через минуту, когда я объяснила, что мне нужна моя команда, ответил: «Беру весь пакет». Так мы все втроем оказались на новом для нас поприще. Мы сами придумывали авторские программы, сами их готовили: «Узы Гименея», «Имя твое»… Но самой популярной стала передача «Во саду ли, в огороде». Михаил Вронских, доктор биологических наук, генеральный директор НПО «Селекция» на собственной «фазенде» показывал, что и как надо делать в выходные дни на своих шести сотках земли. Ну а я тем временем задавала ему вопросы, которые могли бы возникнуть у местных «фазендеров». Разумеется, мы, как и все сотрудники, готовили и новостные сюжеты, и актуальные репортажи. Коллектив — как на подбор — был замечательным, работали от души и для души. Пока нам не назначили директора, которая практически развалила всю работу.
Тем временем в Бельцах открылась телерадиокомпания «Blue Star», которую возглавил Сергей Чеботарь. Он пригласил меня на работу, и я с радостью согласилась. И по сей день я благодарна ему за то доверие, которое он оказывал мне. Это был самый любимый этап моего трудового стажа. 11 ноября 1999 года я покидала навсегда Молдову, но еще 9 ноября была в прямом эфире. Кстати, один из последних репортажей — «Превратности судьбы еврейской» — получил продолжение в репортаже, написанном в Израиле. Я помогла женщине, которая была записана русской, найти родственников, и доказать, что она — еврейка по маме.
— К газетной журналистике ты обратилась только в Израиле?
— В Израиле я возвратилась к газетной журналистике. «Профессия меня нашла», а вышло это, можно сказать, тоже случайно. Я поступила в педагогический институт, ждала начала занятий. Случайно встретила на улице руководителя литературного объединения, который уговорил меня принять участие в республиканском конкурсе чтецов: «Лето, победители городского конкурса разъехались, выручай!»
А как подготовиться в течение двух дней? — он же и предложил мне читать свои стихи. В итоге я заняла первое место, о чем написали газеты. По следам публикаций меня пригласил главный редактор городской газеты и предложил работу — диктора городского радиовещания (которое было в ведении газеты). Так я одновременно приступила и к учебе, и к работе. И к журналистике — мне было скучно просто читать чужие тексты. И в нашей же газете активно публиковалась, некоторые материалы отправляла в республиканскую газету «Молодежь Молдавии».
В Израиль я переехала после десяти лет работы на телевидении, и возвращаться в газетный формат было довольно сложно. Благо, в меня поверили.
— Твое израильское журналистское бытие тесно связано с газетой "Новости недели", еженедельником "Секрет" и онлайн-журналом "ИсраГео". Ты принципиально хранишь верность этим трем родственным друг другу изданиям?
— Верность — это мое кредо, как мелочах, так и в серьезных вещах. Я не меняю мужа, врача, парикмахера, маникюршу… Разве я могу «изменить» газете, где меня, растерянную в связи с переездом, приютили? Леонид Белоцерковский, принимая меня в штат, сказал: «Последние 10 лет я только увольнял и сокращал работников». Ценю по сей день! Коль скоро я стала криминальным репортером, с газетой «Секрет» никак не получилось бы разминуться. А когда Владимир Плетинский, редактор «Секрета», он же главред "ИсраГео", предложил писать для сайта — я, любитель природы и путешествий, «созрела» для "ИсраГео", и очень рада, что нашла здесь свою нишу.
— Многие твои публикации становились предметом для серьезных общественных дискуссий. Но самый бурный отклик, пожалуй, вызвал цикл журналистских расследований по делу об убийстве кацринской школьницы Таир Рады. На каком этапе ты пришла к выводу, что с обвинениями в адрес Романа Задорова не все ладно?
— Когда слишком много симптомов, ни один из них не становится фактическим. То «след КГБ», то подозрение в педофилии, то наличие (а на самом деле — отсутствие) рыжей бороды, то подтасовка с якобы наличием крови на одежде, — чего только не вменяли Задорову! Я присутствовала в зале суда почти на всех заседаниях. Невооруженным глазом было заметно, как «топят» свидетелей со стороны защиты: их убирали с дистанции за якобы профнепригодность, как враждебных свидетелей. Так что практически после начала слушаний было понятно, что не все ладно.
— Как по-твоему, что движет прокуратурой, упорствующей в нежелании возобновить расследование дела о кацринском убийстве? Быть может, стражам закона известно нечто такое, что не понимают простые смертные?
— На мой взгляд, если бы прокурор была адвокатом Задорова, она бы сумела его оправдать. Сила убеждения ее такова, что она умудрялась вмешиваться во все этапы судопроизводства, доказывать свою правоту и заставлять поверить в нее тех, от кого зависит то или иное решение.
Невозможно «залезть в голову» и узнать, что и кто знает «нечто такое». Похоже, в прокуратуре искренне верили в виновность Задорова, и, в любом случае, отстаивали честь мундира.
— Есть ли шанс, что дело Задорова когда-либо пересмотрят?
— В банке данных по делу Задорова сохранилось немало улик, которые не сумели идентифицировать. Если преступник, совершивший убийство Таир Рада, попадется на другом преступлении, и его ДНК совпадет с имеющимся в банке данных, — тогда лишь можно ожидать коренных изменений в деле.
— Какие израильские публикации больше всего тебе запомнились?
— Самая больная тема в наших реалиях — когда гибнут молодые, здоровые ребята. Я писала о лейтенанте Анатолие Карасике, который погиб в июне 2002 года. Парень из моего родного города Бельцы, — тогда впервые осознала, что не «где-то», не «кто-то», — это рядом, а боль проходит насквозь:
«Они уходят — Соль Земли,
теперь, с легендою в обнимку,
нам улыбаются со снимков…
Мы уберечь их не смогли.
Горячий воздух сух и тих,
А Соль Земли над облаками.
Мы опреснённый мир без них
зальем солеными слезами».
(Эту публикацию Галины вы можете прочитать по ссылке ниже)
— От творчества журналистского перейдем к поэтическому. Прости, раньше я даже не знал о твоем лирическом таланте, воспринимая лишь как собрата (или "сосестру") по репортерскому ремеслу. Давно ли ты пишешь стихи?
— И опять упомяну слово «случайность». Увидела объявление, что открывается литературное объединение, приглашаются те, кто пробует свое перо. Мне было 17 лет, а в арсенале было «аж» три написанных стишка. Ну, и пошла на первое заседание. Руководил объединением Владимир Марфин, известный поэт, писатель, нынче живет в Иваново. Два стишка он сходу забраковал, а относительно третьего сказал: «Старуха, ты просто обязана писать!» Раз обязана — стала писать, и была в ту пору весьма плодовитой: в день могла выдать по пять, а то и по десять виршей…
— Некоторые стихотворные дамы требуют называть себя в мужском роде — поэтами, другие подчеркивают, что они поэтессы, а Юнна Мориц окрестила себя поэткой. Какое из этих определений ближе тебе?
— «Не говорю, что я поэт.
Зовусь попроще — поэтесса.
Рифмую много-много лет
избытки чувств, издержки стрессов…»
— Расскажи, пожалуйста, о своей новой книге.
— Сборники лирики «Бархатный сезон» и «Пасьянс души» были изданы, еще когда я жила в Молдове. Накопился немалый «багаж» за 20 лет жизни в Израиле. Вот он, в основном, и вылился в сборник «Неисчезающее эхо». Писатель и поэт, классик-современник Эфраим Баух написал очень интересное вступление к книге, за что ему — низкий поклон.
— Когда ты решилась принять участие в престижном международном поэтическом конкурсе "ПушкинвБритании", надеялась выйти в финал?
— Больше всего на свете я не люблю сдавать экзамены. Тем не менее, мне их постоянно приходилось сдавать: за спиной два ВУЗа, одно поступление в аспирантуру. Я сдала все кандидатские минимумы, как вдруг нам добавили экзамен по информатике. Нам объясняли устройство компьютера, рисуя его на доске, и всячески пугали задачами недоступных тогда «языков». Дважды в неделю необходимо было ездить в Кишинев на занятия. Директор Бельцкого телевидения сказала тогда: «Или учеба, или работа». Я выбрала работу.
Супружеская пара, коллеги по телерадиокомпании «Blue Star», живут в Лондоне. Несколько лет назад я гостила у них, но приглашают снова. Они же и повод придумали — прислали мне ссылку на сайт с конкурсом «ПушкинвБритании»: «Дерзай!». А в одной из публикаций сайта говорится: «Пройти в финал — это почти как поступить в Литинститут».
«Давненько не брал я в руки шашек» — давненько я никуда не поступала, не сдавала экзамены. Вот и решилась, дерзнула!
— Тебе предстоит поездка в Лондон и встреча с русскоязычными поэтами разных стран. Какие чувства ты испытываешь в связи с этим?
— Самые восторженные! Я просто счастлива! Уверена, что наше общение будет полезным и плодотворным.
— Лондонский конкурс связан с именем "солнца русской поэзии". Я бы выбрал к нему эпиграф: "Когда сам Пушкин нас заметил…" Кстати, о Пушкине. Интересный этап его жизни связан с Молдовой. Этот факт тебя когда-либо волновал?
— Да, разумеется. Село Долна в Молдове знаменито тем, что в усадьбе грека Замфира Ралли останавливался Пушкин, будучи в Бессарабии:
«Пахнет травами, веет дойнами.
Ты в рассветы окно распахни –
проплывают над сонною Долною
золотые в лучах стихи…»
— Расскажи о твоих близких — как ушедших, так и ныне живущих (до ста двадцати и им, и тебе).
— Моих бабушек, дедушек и одного из братьев даже на фотографиях не видела — они погибли в гетто. На долю родителей, чудом выживших в гетто, выпало еще одно испытание — ссылка в Сибирь. Я — поздний ребенок, самый младший в семье, «мизинчик», — так меня называли любя. О том, что родителям пришлось пережить, знаю по их рассказам. Однажды для телевидения брала интервью у мамы. Она рассказывала о мучениях, которые познала в гетто — несколько раз я останавливала съемку: слезы душили меня.
Родители постоянно внушали нам, детям: главное в жизни — учеба. Так что не только у меня, но и у старших сестры и брата — по два высших образования. Родителей помним и любим:
«Горяча кровь родителей в жилах –
Мы навеки привязаны к ним».
Мой сегодняшний тыл — муж, дочь, зять и двое внуков. А сборник стихов — их подарок к моему юбилею.
— А теперь — о погоде. Точнее — об юбилее. Ощущаешь ли ты себя сегодня заметно повзрослевшей девочкой?
— В 18 лет про своего редактора (ей было 30) говорила: «Старая дева». В мои 30 мне казалось странным, что женщины скрывают возраст. А сейчас сама не готова объявлять свои года. Это — признак «заметно повзрослевшей девочки».
— Позволь еще раз поздравить тебя и с круглой датой, и с долгожданной книгой, и с поэтическим успехом. Будь счастлива!
