Сегодня русские и украинцы — враги. Я отлично понимаю, что это у каждого русского есть друзья украинцы и, в свою очередь, у украинца — русские, но факт остается фактом: русские аннексировали Крым и устроили войну в Донбассе. Не остаются в стороне от конфликта и русские пропагандоны госканалов, которые считают своим служебным долгом облить дерьмом все, что происходит в Украине
Макс РОЙЗ
Отношение двух независимых государств, России и Украины, начинались совсем по иному сценарию. В июне 1992 года, то есть чуть более пяти месяцев после распада СССР, в Дагомысе, входящим в курортную зону Сочи, состоялась первая встреча президента независимой России Бориса Ельцина и его украинского коллеги президента Леонида Кравчука, которая должна была определить пути политического, военного и культурно-экономического сотрудничества двух бывших советских республик. Я был на этой встрече не как журналист, а в составе команды президента России.
Но прежде, чем поведать читателям об этой встрече двух лидеров, видимо, есть необходимость рассказать, как я, канадский журналист, оказался в команде президента Бориса Ельцина.
С самого начала перестройки я пытался попасть в Союз. В 1988 меня пригласила «Литературная газета».
ОТКАЗ
В 1989 году, когда премьер-министр Брайан Малруни отправился в СССР, я стал единственным канадским журналистом, которому не дали визу. После этого я в своем обозрении, в The Ottawa Sun, поблагодарил КГБ за рекламу, которую мне сделали в североамериканской прессе и на радио- и телеканалах, когда мои коллеги из самых разных изданий спрашивали: «Что же это за перестройка и гласность, если Макса не пускают в страну, в которой он родился?»
В 1990 году мне прислали приглашение от Союза Журналистов СССР и благодаря усилиям секретаря советского посольства Андрея Саратова, я получил визу. В Москве сразу же созвонился с Юрием Афанасьевым, с которым меня познакомил Василий Аксенов в Вашингтоне, где я, как обозреватель канадской столичной газеты, готовил полосу с саммита Горбачева с Бушем-старшим.
В то время как Михаил Горбачев рассказывал американским политикам о выгоде дружбы с СССР, Юрий Афанасьев объяснял студентам и преподавателям Джорджтаунского университета, почему нельзя дружить с советскими политиками и, в частности, с Горбачевым. Эта была абсолютно уникальная лекция, одна из лучших, что мне довелось слышать.
Союз журналистов выдал мне пропуск на сессию Верховного Совета СССР и во время одного из перерывов Юрий Афанасьев, который в то время был ректором Историко-архивного института и народным депутатом СССР, представил меня Борису Николаевичу Ельцину. Мы договорились об интервью, которое по разным причинам состоялось только год спустя. В газете оно вышло отдельной полосой, но не как интервью, а как рассказ о президенте России, заглавие которого на русский можно было бы перевести примерно так: «Борис Ельцин – сын своего народа».
Несмотря на то, что мы встречались нечасто, у нас с Борисом Николаевичем сложились достаточно теплые отношения. Мне кажется, что большую роль в этом сыграли мои публикации в газете «Россия».
В 1990 году вышел первый номер «России», газеты Президиума Верховного Совета РСФСР. Главным редактором был назначен бывший подполковник Первого Главного управления (ПГУ) КГБ (разведка) Александр Дроздов, который под «крышей» Комсомолки семь лет проработал в Японии. Свободно владея английским и японским, он был знаком с моими публикациями в Канаде и США и предложил представлять его издание в Северной Америке, одновременно дав слово печатать все мои материалы без купюр.
Здесь мне снова придется сделать маленькое отступление. Как было бы легко и скучно жить, если бы цвет кожи, вера, национальность или специальность давали полную характеристику человека. Много негатива было уже сказано о сотрудниках КГБ, но там работал и Виктор Орехов, который предупреждал диссидентов о предстоящем аресте или обыске.
Я отлично понимаю, что случай с Ореховым – исключение из правил. Но также знаю, что в разведке КГБ работали умнейшие и образованейшие люди. С некоторыми из них, как например, с бывшим начальником ПГУ генерал-лейтенантом Леонидом Шебаршиным, я был хорошо знаком. Это был не только широко образованный человек, но и интересный писатель. Если бы во главе России стал бы бывший сотрудник ПГУ, то я не исключаю, что он приложил бы максимум усилий, чтобы восстановить границы страны в рамках Российской империи. Но делал бы это по матрицам XXI века, а не двадцатого, когда сверхдержава определялась не уровнем экономического развития, а количеством боеголовок, самолетов и танков.
Получив добро от своего канадского редактора Питера Уортингтона, я начал сотрудничать с «Россией». Большинство моих материалов, таких, как визит Ельцина в Америку, шли на первой полосе и естественно попадали на стол президента Ельцина.
В начале 1992 года я сказал Борису Николаевичу, что хотел бы провести месяц в Кремле не как журналист, а как член его команды. Причем, я сразу сказал, что не собираюсь писать о нем, так как он с Валентином Юмашевым сделал прекрасную книгу «Исповедь на заданную тему».
Борис Николаевич сказал, что ему моя идея нравится и посоветовал обсудить детали с Геннадием Бурбулисом.
Сразу после развала СССР Государственный секретарь России Геннадий Бурбулис выступил в тогда еще Верховном Совете России с предложением в переходный период возложить на президента России должность премьер-министра. Депутаты согласились, Бурбулис получил вторую должность — первый вице-премьер, хотя фактически он, а не Ельцин, исполнял работу премьера.
Правительство России в то время находилось на Старой Площади в здании бывшего ЦК КПСС. Бурбулис занимал кабинет Суслова, за что к кличке «лис» добавился и «серый кардинал». Кстати главный идеолог СССР Михаил Суслов занимал достаточно скромное двухкомнатное помещение, которое ни в какое сравнение не идет с кремлевскими кабинетами руководителей СССР и России.
Несмотря на то что я, как и Бурбулис окончил философский факультет Уральского университета, наши пути в университете не пересекались. Мы официально познакомились только осенью 1990-го, на сессии Верховного Совета СССР, народным депутатом которого он был. Но общие знакомые среди студентов и преподавателей достаточно быстро расставили все по своим местам, то есть каждый из нас отлично знал — кто есть кто. И когда я рассказал Бурбулису о своей встрече с Ельциным, он согласился, что месяц в Кремле – это отличная идея. Договорились на июнь, а пока Геннадий пригласил меня на заседание кабинета министров, которое он должен был проводить.
Честно говоря, это заседание потрясло меня. Я увидел, что к власти в России пришли люди, абсолютно ничем не связанные друг с другом.
В самом начале заседания министр экономики Егор Гайдар сказал:
— Геннадий Эдуардович, вы же обещали, что на заседании кабинета будет присутствовать вице-президент Александр Васильевич Руцкой. Так, где же он?
— Сейчас узнаем, — отвечает Бурбулис и нажимает какую-то кнопку на телефонном стенде.
Раздается дикий шум и скрежет металла.
— Саша, ты где? – спрашивает Бурбулис.
— В танке, — пьяным голосом отвечает Руцкой.
— А что ты там делаешь?
— Вас, б**дей, давить еду.
В самом начале я сказал, что в июне 1992 года в Дагомысе состоялась первая встреча президента независимой России Бориса Ельцина и президента независимой Украины Леонида Кравчука. Здесь необходимо отметить, что Ельцин и Кравчук неоднократно встречались в своем партийном прошлом. Но это было не более чем «здравствуй – до свидания». Чисто человеческие отношения между ними начались за полгода до Дагомыса, в Беловежской Пуще.
Я не был в Беловежской Пуще, но мне об этой встрече в деталях рассказали Геннадий Бурбулис, Борис Ельцин и инициатор этой встречи, первый независимо избранный Председатель Верховного Совета Белоруссии Станислав Шушкевич. Ввиду того, что все три рассказа о том, что действительно происходило в Пуще, не отличались друг от друга, я предлагаю вниманию читателей копию рассказа Станислава Шушкевича, который записал на магнитофон:
«После августовского путча 1991 года Горбачев, как ни в чем не бывало, собрал нас всех в Новом Огареве и начал говорить о подписании Союзного Договора. Во время перерыва я подхожу к Ельцину и говорю:
«Борис Николаевич, Украина проголосовала за независимость, а что же это за Союз без Украины? Может быть, есть смысл вам, Кравчуку и мне, встретиться где-нибудь в нейтральном месте, например, в Беловежской Пуще и поговорить, как нам трем славянским республикам жить дальше».
Ельцин сказал, что не возражает и попросил меня поговорить с Кравчуком, на что я возразил:
«Борис Николаевич, Белоруссия маленькая страна. Вот если вы, президент России, поговорите с Кравчуком, он вам точно не откажет».
Много сплетен ходило и ходит в отношении этой встречи. Уже даже договорились до того, что все мы были вдрызг пьяны. Я не отношу себя к великим трезвенникам, но тогда никто не пил. Мы были удручены, так как на все наши просьбы о подписании Союзного Договора, Кравчук отвечал одинаково:
«Народ Украины большинством в 92 процента проголосовал за независимость и я, как всенародно избранный президент, не имею право нарушить волю людей, которые меня избрали».
Мы пробовали уговаривать Кравчука, но делалось это исключительно плохо: и Ельцин, и я в душе понимали, что Кравчук прав, отказываясь подписать Союзный Договор. Но вдруг, в два часа ночи, появляется Бурбулис и говорит:
«Есть предложение подписать документ о том, что СССР, как геополитическая общность, перестает существовать, и вместо этого создается Союз Независимых государств, СНГ, основоположниками которого являются Россия, Украина и Белоруссия. Одновременно мы приглашаем все бывшие союзные республики объединиться в составе СНГ».
После непродолжительного молчания Кравчук сказал:
«Этот документ не противоречит воле народов Украины, я его с удовольствием подпишу».
И еще одна интересная деталь: мы пытались дозвониться к Горбачеву, но у нас ничего не получилось – телефон все время был занят. А вот к президенту США Джорджу Бушу мы сразу же дозвонились. По его молчанию чувствовалось, что он опешил от нашего сообщения, но сумел взять себя в руки и пожелать нашим странам успеха. После разговора с Бушем мы все-таки сумели дозвониться до Горбачева. Услышав о создании СНГ, он закричал: "Вы что с ума там посходили? Вы подумали о том, что скажет Запад и США?"
Конечно, хотелось смеяться, но, с другой стороны, мы все хорошо понимали состояние Михаила Сергеевича».
Шестнадцатого июня 1992 года в 15 часов, в кабинете Государственного секретаря России Геннадия Бурбулиса собрались министр иностранных дел Андрей Козырев, заместитель министра обороны СНГ генерал-полковник Борис Пьянков, адмирал Виктор Громов, посол по Чрезвычайным поручениям и бывший посол СССР в США Юрий Дубинин и Юрий Яров, заместитель председателя Верховного Совета РСФСР.
Стенограмму этой встречи я, с разрешения Геннадия Бурбулиса, напечатал в своей книге «Чужак в Кремле», а сейчас мне хотелось бы остановиться на нескольких главных моментах.
После распада СССР осталась масса проблем, которые должны были решить между собой бывшие союзные республики. Это и имущество СССР за рубежом, и международный долг, вооружение, в первую очередь атомное, которым в те годы обладала Украина. То и как говорилось на том совещании, не оставляло сомнений, что все должно быть решено в рамках международного права, сохраняя уважение и самые теплые отношения во всех областях сотрудничества между Россией и Украиной. Если бы кто-нибудь тогда заговорил о возможной войне, его бы сочли за сумасшедшего.
После одной из встреч Бориса Ельцина с Леонидом Кравчуком, я подошел к Ирине, стенографистке и единственному «постороннему» человеку, который присутствовал на этой встрече.
— Скажи, — спросил я, — это была встреча друзей или так себе – ни рыба, ни мясо?
— Больших друзей, — не задумываясь ответила Ира. – Ты даже представить себе не можешь, как по-дружески вели себя Ельцин и Кравчук.
Естественно, не обошлось и без приключений. В первый же обеденный перерыв руководитель аппарата Госсекретаря Сергей Поляков отвел Ирину, телохранителя Бурбулиса Сашу и меня на обед.
Посреди просторного помещения стоял громадный стол с всевозможными закусками, а сбоку чуть поменьше, — с марочными грузинскими винами и армянским коньяком. У большого стола стояли пять генерал-лейтенантов, четыре генерал-майора и один полковник, рядом с которым мы расположились.
Сначала я воспринял любезность генералитета по отношению к нам как обыкновенную воспитанность и мужскую вежливость – Ирина была единственной представительницей прекрасного пола в этом обществе. Однако, довольно скоро стало понятно, что здесь лежит нечто иное, чем простая тактичность.
Дело в том, что к моменту переговоров в Дагомысе, украинская военная форма еще не была пошита, а старую, советскую, украинские генералы надеть не захотели. Вместо этого они предпочли обыкновенные гражданские костюмы.
Не знаю, как моя борода вписывалась в общую картину, но карие глаза Ирины и усы Саши почему-то привели российский генералитет к убеждению, что мы представители министерства обороны Украины.
Вернувшись в помещение, где работала группа Бурбулиса, мы посмеялись над этим забавным происшествием и вскоре забыли о нем. Но Судьба распорядилась так, что ненадолго: вскоре мне пришлось вернуться к той случайной роли украинского генерала.
Из Сочи Ельцин с Бурбулисом должны были лететь в Турцию.
— Вы полетите с нами? – спросил меня Борис Николаевич.
В русском языке существуют свои неписанные правила «ты» и «вы». Если капитан траулера обращался к любому своему помощнику на вы, то тот сразу же начинал думать, где он оплошал. В партийной иерархии каждый высокостоящий начальник тыкал своему подчиненному. На съезде народных депутатов Горбачев «тыкал» Андрею Дмитриевичу Сахарову. Ни разу президент России Борис Николаевич Ельцин не обратился ко мне на «ты». Ни разу я не то что мата, грубого слова не слышала от этого человека.
– Спасибо, Борис Николаевич, меня ждут дела в Москве.
Прилетели мы в Сочи двумя президентскими самолетами, и я надеялся таким же образом улететь в Москву, так как в Турцию летел только один самолет. По прилету в аэропорту Адлер нас уже ждали машины, а вдоль всей дороге в Дагомыс стояли милиционеры и отдавали честь. Я открыл окно и смотрел на дорогу.
— Ты что там бубнишь себе под нос? – спросил Поляков, когда мы проезжали Мацесту.
— Считаю сколько ментов будет брать под козырек, когда Макс Ройз едет.
Все дружно рассмеялись. Кстати, их было 137.
После отлета Ельцина и Бурбулиса я все ждал, когда за мной придет Поляков или другой сотрудник Госсекретаря. Но за мной никто не пришел ни через час, ни через пять. И тогда я понял, что меня просто-напросто забыли. Я особенно не расстраивался, предъявил в кассе Аэрофлота удостоверение газеты «Россия», сказав, что паспорт в ОВИРЕ – идет оформление визы и мне выписали билет до Москвы.
А дальше начинается самое интересное. Поляков, прилетев в Москву, понял, что забывать человека, а тем более канадского журналиста, как-то не к лицу руководителю аппарата Госсекретаря. И он наскоро слепил легенду о том, что искал меня, но не мог найти, так как меня похитили русалки.
Так что же прикажите бить себя в грудь, доказывая, что я святой и не одна в мире русалка не в состоянии меня соблазнить?
Благо об этой легенде я узнал заранее, и у меня было время подготовиться. На следующий день мы с Поляковым встретились в приемной Бурбулиса. И тут же в присутствии других помощников Бурбулиса я сказал, что когда меня забыли, то понял, что оказался в безвыходном положении. Брать билет по канадскому паспорту нельзя, так как сразу начнутся вопросы, как и зачем я оказался в Сочи? Все, конечно, легко проверить, но дело было в четверг, Ельцин и Бурбулис в Турции. Это значит сидеть мне в какой-то вонючей сочинской каталажке до понедельника. И тут я вспомнил, как несколько дней тому назад был принят за украинского генерала.
Взял такси и поехал на военно-воздушную базу Ильинка, где командовал один из генералов, с которым я познакомился во время обеда. Он мне все свое хозяйство показал, рассказал и я нафотографировал больше, чем за целый месяц в Москве. А потом на военном самолете он отправил меня в Москву.
Закончив свой рассказ, я подошел к Полякову.
— Сережа, даю тебе слово, что гонораром за фотографии на военно-воздушной базе я поделюсь с тобой. Обещаю при всем честном народе.
Поляков побледнел, но не сказал ни слова.
Захожу в кабинет Бурбулиса, а он, улыбаясь, спрашивает:
— Ну, как там сочинские русалки?
Я ему рассказал и том, как меня забыли, и о придуманной мною истории с военно-воздушной базой, а в итоге предложил:
— Вызови Полякова и скажи, что только что звонил министр безопасности Баранников и поинтересовался, как это случилось, что Макс Ройз свободно разгуливает по военным базам России? А потом скажи, пусть сам едет к Баранникову и объясняет, как он забыл Макса в Сочи.
Но как говорили древние греки, что позволено Зевсу, то не дозволено быку. Хотя в данном случае трудно сказать, кто же все-таки Зевс.
* * *
Документы, подписанные в Дагомысе, стали основой Будапештского меморандума о нераспространении ядерного оружия, утвержденного лидерами Украины, России, Великобритании и США 5 декабря 1994 года.
В этом Меморандуме, в частности сказано, что Украина передает России свое атомное оружие, а Российская Федерация, Соединенное Королевство Великобритании и Северной Ирландии и Соединенные Штаты Америки подтверждают свое обязательство воздерживаться от угрозы или применения силы против территориальной целостности или политической независимости Украины и что никакие их вооруженные силы никогда не будут применены против Украины, кроме как в целях самообороны или каким-либо иным образом в соответствии с уставом ООН.
Электронный адрес автора: [email protected]
