Из цикла "Мои милые психи". Записки из иерусалимского Дома Скорби
Алекс ЩЕРБА, Ашкелон
«Бени, скажи мне, что делает Бог, когда видит, как люди целуются?»
«Он прикрывает глаза ладонью!»
* * *
«Кошка!.. — говорит Бени в никуда. — Рыжая, веселая… А, подохнет, будет вонючий труп!»
В отделении скоро ужин… Время радости.
* * *
«Доктор Лена! Что вы делаете здесь? Чем занимаетесь? С такой фигурой вам надо ехать немедленно в Париж! Непременно в Париж! В Париже вы за месяц миллионершей станете!»
Подписывайтесь на телеграм-канал журнала "ИсраГео"!
* * *
— Бени! Бог есть?
— И Бог, и бес!
Иногда Бени замыкается на себе, шевелит беззвучно губами, иногда что-то шепчет, с кем он уж так говорит?
«Русский» Леша зовет его «сам-на-сам».
Так в российских глубинках зовут таких странных людей, как Бени.
* * *
…Бени между двумя сигаретными затяжками выдает:
— Я, видно, человек не плохой — мне жить до сих пор интересно!..
* * *
— Доктор! Задайте трепку моим болячкам!. — Бени так шутит.
* * *
«…И варятся черти в своей каше, ропщут, грустят, тоскуют по тому, что прежде было, в безмятежные времена…»
Бени жалеет даже бесов, прощает их в душе, пытается оправдать.
* * *
…Небо нынче ночью над городом Иерусалимом особенно ясное. Звезды смотрят на Землю со своей высоты, навевают мысли о вечном…
— Бени! Что есть Космос?
— Космос — это не шутки! Космос — это Бог, и планеты!
* * *
«Русский» Лешка играет в иерусалимской субботней летней ночи на аккордеоне «Полонез Огинского», тоскует по родине. Мелодия вьется над вечным Городом. Проникает в него, лезет в каждую щель, карябает чье-то сердце.
* * *
…Пройдут дожди, наступит наконец весна, придет — подкрадется тепло, зацветут пышно деревья, из Закрытого Отделения, похожий на степного зверька, сбежит в город аутист… Всех растревожит сладкий ветер весны… Унесет куда-то далеко, будто море…
* * *
…Бени и Адронный Коллайдер:
«Что уж они там себе думают? Что они — Господь, Бог?»
* * *
— Бени! Нынче в Городе полно бесов!
— Так, свято место пусто не бывает!
* * *
"Глубоко непорядочно отказать психбольному в куске черного хлеба, и стакане вина! У психов и так в жизни мало радостей!"
* * *
Лешка доволен — пей сколько хочешь кофе, пей крепкий чай сколько влезет. В России-то в психбольницах это было под запретом. За чифирь врачи наказывали.
* * *
Льстит врачу-психиатру, хвалит в глаза, витиевато говорит, сыплет комплиментами, а между строк читается:
«А пошла бы ты к черту! К лешему! Со всей медициной!»
* * *
«Я тебе — жизнь, а ты мне кулаком по роже!..»
«Должность: Гений».
* * *
Бени и чужая война:
«Чего хочет эта Война?.. Жестокость идет на жестокость. А там люди… Отчаяние гложет их… Беспомощность».
* * *
Так говорит неудачница Софа:
— Стихи читал, а потом беременную бросил! Сволочь!
* * *
Лившиц лежал безвылазно в саратовской психбольнице, и его никто не навещал. В больнице царили жестокие нравы, и всегда не хватало еды. Психи постоянно испытывали чувство голода.
Как-то в месяце октябре Лившиц уже думал о том, как он будет зимовать, и тут появился его брат.
— Собирайся! — сказал Лившицу он. — Мы все летим в Израиль! Твои документы у меня!
Через неделю Лившиц уже целовал асфальт в "Бен-Гурионе", а еще через две лежал в иерусалимской психбольнице, где еды было вдоволь, и было тепло все время. А в больничном саду росли розы…
* * *
«Эфиопу» Йоси двадцать лет. Йоси любит вино, сигареты, и белых женщин. Нрава он веселого, ах, если б еще не болел!..
Но не лишний он на свете со всеми его болячками — от него исходит при общении поток некой милоты, «африканского» тепла, желания нравиться.
И уж если он наедине с женщиной, то расстарается для нее так, что она застонет под ним от наслаждения!
Какой же он после этого сумасшедший?
Тихая субтильная белая хромая Михаль берет за любовь деньги, но с Йоси за это денег не берет. Наверное, любит…
* * *
— Как я себя нынче, вы спрашиваете, чувствую? Я, видно, теперь глуп!
— И это вас беспокоит?
* * *
— Бени! Почему мне сегодня получше?
— Кто-то за тебя в мире молится!
* * *
Психа тянет к психу, как ребенка к себе подобному. Псих по-детски удивляется и обижается, молчит, и плачет навзрыд, как ребенок, не стесняясь никого. Радуется мелочи по-детски.
Чего стоит одна улыбка психа! Такую не забудешь в жизни! При жизни!
* * *
После него миру останется только лемма его имени. Художница звала его «Мурчел».
Марчел был чем-то похож на большого кота. Божьей милостью математик, городской сумасшедший, ходил по Иерусалиму зимой и летом в шортах и майке, сандалиях на босу ногу. Жил, и слепо верил в людей.
«Только смерть катастрофа!» — объяснял он встречным.
В Городе к нему привыкли. Так привыкают к новой скульптуре в городском парке. Привыкают не сразу!
* * *
Он не знал иврита вовсе. Он только недавно перебрался в Иерусалим из России.
Она была много старше его, она родилась в Израиле.
Он в нее влюбился…
В больничном саду они сидели на скамейке глубоким вечером. Она указывала рукой на что-то, и называла это на иврите.
«Это Небо… Это Звезды… Это Ветер…»
Утром в Отделении Он увидел растерянные испуганные лица людей. Ему сказали, что ночью Она умерла.
— Она не умерла! — сказал Он — Просто Ветер сдул с Неба Звезду!
* * *
Псих злится: «Морду набить, что ли, кому-то? Для полной гармонии в Мире?..»
* * *
Бени говорит, что петь для Бога можно и одному, и в пустыне:
«Он расслышит!..»
* * *
Николь часто впадает в забытье, сидя в кресле. Она может просидеть так, с закрытыми глазами, долго… Чтобы вывести ее из забытья, достаточно просто коснуться легко, почти невесомо, одним указательным пальцем, ее руки. Николь откроет глаза, улыбнется, скажет — спасибо.
Вот так же, когда-то, Сам Бог коснется указательным пальцем ее руки. Легко, почти невесомо.
* * *
— И люди встречаются на Земле хорошие!- говорит кому-то в пустоту Бени. — Хорошие, как зацветший кактус…
* * *
Космос Лившица… В Отделении утро. Медбрат будит Лившица:
— Лившиц, вставай! Хватит уже крутить Галактику, завтрак проспишь!
Лившиц просыпаться не хочет. Ему и во сне хорошо. Спал бы так, и спал всю жизнь, до упора… Звезды видел! Вот, где и в чем счастье!
ОТ АВТОРА
«У меня нет ни малейшего желания пострадать во благо всего человечества — пусть некто другой вместо меня подставляет бедам свой лоб! И жизнь мне не кажется никогда чем-то долгим и счастливым… Скорее, наоборот: жизнь — это только несчастливое мгновение. Но я еще живу по мере сил…Чего и вам желаю!»
…Выпить с утра не вопрос —
были бы навык и силы…
Брежнев целует взасос…
Брежневу скоро в могилу!
