7 июня исполнилось 33 года со дня бомбардировки ВВС Израиля иракского ядерного реактора в Осираке
Эфраим ГАНОР
В 1970-е годы власти Ирака стали искать возможности производить плутоний. С этой целью официальный Багдад заключил с Парижем соглашение, в рамках которого французские специалисты построят в Ираке два реактора под кодовым названием "Тамуз-1" и "Тамуз-2". Как только в Израиле стало известно о подписании этого соглашения, руководители сил безопасности забили тревогу. Было ясно, что ни о каком "мирном атоме" речь не идет: Ирак вознамерился стать ядерной державой и главным объектом устрашения является Израиль.
Израильские разведслужбы немедленно взяли процесс реализации Ираком ядерной программы под тесный контроль.
В 1977 году строительство реактора "Тамуз-1" было фактически завершено. Этот объект, который французы назвали Осирак (производное от слов "Осирис" — так назывался тип реактора — и "Ирак"), располагался в 18 километрах к юго-западу от Багдада. Соглашение также обязывало Францию предоставить Ираку 12,5 кг обогащенного урана.
В августе 1978-го правительство Израиля, получившее известие о том, что "Тамуз-1" готов к запуску, провело экстренное совещание. Премьер-министр Менахем Бегин назначил "дежурным по Ираку" руководителя армейской разведслужбы АМАН. После его исчерпывающего доклада ни у кого из министров не осталось сомнений в том, что иракские ядерные объекты предназначены для создания оружия массового поражения и что в самое ближайшее время, судя по добытым разведкой данным, Ирак сможет производить четыре атомные бомбы в год. Никакие увещевания Израиля, подкрепленные США, не убедили Францию в необходимости свернуть ядерную помощь Ираку: французы продолжали работать над программой в прежнем режиме. И тогда ЦАХАЛу было отдано распоряжение разработать возможные варианты уничтожения реактора.
После долгих и тщательных изысканий и обсуждений сформировалось решение: реактор в Осираке следует разбомбить с воздуха. Конкретный план операции поручили разработать молодому майору Дану Сахафу, главе одного из подразделений оперативного отдела ВВС. Контроль же над операцией, окончательную ее доработку и утверждение осуществлял полковник Авиам Села, в то время руководитель оперативного отдела ВВС, а позднее командующий военно-воздушными силами Израиля. И вот операция, получившая кодовое название "Опера" (она еще известна под названием "Вавилон") разработана, все готово к ее осуществлению, однако израильтяне решают немного повременить и дождаться, пока прибудут закупленные в США новенькие "Фантомы" — истребители "F-16". Именно они, считали наши специалисты, сумеют наилучшим образом справиться с выполнением операции, ведь, помимо массы прочих сложностей, самолетам предстояло преодолеть немалое расстояние, да еще и в воздушном пространстве отнюдь не дружественных государств.
В феврале 1979 года в соседнем с Ираком Иране разразилась исламская революция: шах Мохаммед Реха Пехлеви отправился в изгнание, а власть в стране захватила религиозная клика во главе с аятоллой Хомейни. Сделка по продаже Ирану "Фантомов" была аннулирована, и американцы предложили Израилю купить и эту партию истребителей. Более того, они могли поступить на вооружение ВВС раньше, чем изначально предназначенная Израилю партия. Действительно, первая четверка "F-16" прибыла в Израиль уже в начале июля 1979-го, и израильские пилоты немедленно приступили к тренировкам, предшествовавшим операции по уничтожению ядерного реактора в Осираке.
В августе 1980 года Саддам Хусейн произнес речь, в которой опрометчиво заявил, что у Израиля — если он не согласен с наличием у Ирака ядерного оружия — нет иной альтернативы, кроме как физически уничтожить реактор. Хусейн, конечно, был абсолютно уверен в том, что на столь дерзкий шаг Израиль не решится, да и возможностей у него таких нет. Но сам выпад со стороны Хусейна был невероятной наглостью. Мир, как всегда, все безропотно проглотил, разве что американцы выразили осторожное осуждение. Что касается израильтян, то им все было предельно ясно: Ирак планирует в обозримом будущем уничтожить Израиль, поэтому нам следует принять экстренные контрмеры и в "подсказках" иракского диктатора мы не нуждаемся.
Израильские пилоты, которых готовили к операции, тренировались много и упорно. Они отрабатывали бомбардировку муляжа реактора, построенного в Негеве. Но никто из них даже представления не имел, какой именно объект им предстоит бомбить на самом деле. Дата осуществления операции раз за разом откладывалась из соображений безопасности и по ряду иных причин. В январе 1981 года во время очередных учений разбился один из самолетов, пилотировавший его Эхуд Бен-Амити погиб. Словом, осложнений хватало. А тут еще информация о том, что ВВС Израиля готовятся разбомбить ядерный реактор в Ираке, просочилась за пределы очень узкого круга посвященных. Точнее, ученый-ядерщик проф. Узи Эвен поделился ею с Шимоном Пересом, в то время председателем партии "Авода" и лидером оппозиции, и тот буквально взвился на дыбы.
Перес написал Бегину письмо примерно такого содержания: "Считаю своим высшим гражданским долгом, с полным осознанием ответственности за национальные интересы, порекомендовать вам отказаться от задуманного… Я присоединяю свой голос ко всем тем, кто отговаривает вас делать это, особенно в данный момент времени и в данных обстоятельствах…" Как видите, в своем послании Перес не называет вещи своими именами, что вполне объяснимо: не приведи Бог, оно попало бы в чьи-либо руки, помимо адресата. Перес был убежден, что проблему иракской ядерной программы следует решать исключительно дипломатическим путем, организовав международный прессинг на Багдад. К тому же он верил, что правительство Франсуа Миттерана, который за несколько дней до описываемых событий был избран президентом Франции, изменит политику страны по отношению к указанной программе.
Менахем Бегин письмо Шимона Переса, конечно же, прочитал. Что не помешало возглавляемому им правительству и командованию ВВС назначить окончательную дату бомбардировки Осирака — 10 мая. Однако в последний момент Бегин отложил операцию на неделю, рассудив, что если информация о ней дошла до Переса, то она могла дойти и до Ирана. Разведке следовало проверить это опасение, чем она и занялась. С 17 мая операцию вновь перенесли — на сей раз на две недели и из соображений безопасности. Потом опять перенесли: 4 июня Менахем Бегин должен был встречаться с египетским президентом Анваром Садатом в Шарм аш-Шейхе, и этой встрече ничто не должно было помешать. Наконец остановились на 7 июня.
И вот день "Х" наступил. В 16:00 с аэродрома "Эцион" в окрестностях Эйлата стартовали два звена "Фантомов" — восемь машин. Их сопровождение и защиту обеспечивала шестерка "F-15": во-первых, им предстояло вступить в бой с иракскими самолетами, если те попытаются атаковать, во-вторых, они должны были спутать показания иракских радаров. Восьмерка "Фантомов" преодолела путь в 1100 км, пролетела точно над линией границы Иордании с Саудовской Аравией, чтобы уклониться от радаров. В 17:30, секунда в секунду, как было указано в плане, бомбы были сброшены на Осирак, и все участвовавшие в операции самолеты, развернувшись, взяли курс на Израиль.
Наверное, каждый в состоянии представить, как рисковали наши парни. Среди участников операции был пилот Илан Рамон, в будущем первый (и пока единственный) израильский астронавт, погибший во время возвращения космического челнока на Землю. И пилот Амос Ядлин, ныне возглавляющий АМАН. Важный штрих: во время осуществления операции "Опера" в воздухе находились около 70 самолетов ВВС Израиля, готовые по первому сигналу начать действовать, если что-либо осложнится.
Для Ирака операция "Опера" стала настоящим потрясением: она была разработана и выполнена с такой ювелирной точностью, что ни один радар не успел отреагировать. В процессе бомбардировки погибли восемь иракских военнослужащих из охраны реактора и находившийся на объекте француз-консультант. Но все это были мелочи по сравнению с самим реактором: особые бомбы пробили укрывавший его бетонный панцирь и нанесли ему необратимые разрушения.
Потрясением в хорошем смысле слова явилась операция и для всего мира. Подавляющее большинство стран, разумеется, набросились на Израиль с уничтожающей критикой, но все без исключения — пусть даже и в глубине души, тайно, — рукоплескали израильским военным стратегам и оперативникам, способным на подобные дерзновения. Спустя две недели после операции Совет Безопасности ООН принял резолюцию, резко осуждающую Израиль и упрекающую его в нагнетании напряженности на Ближнем Востоке. Резолюцию поддержали даже обычно лояльные по отношению к Израилю Соединенные Штаты во главе с президентом Рональдом Рейганом. Но что нам осуждение со стороны, когда у нас и своих "осуждателей" хватает… Менахему Бегину немало досталось тогда от оппозиции, которую возглавляла партия "Авода", утверждавшая, что премьер-министр специально подгадал с операцией к парламентским выборам (они состоялись через три недели), чтобы обеспечить преимущество "Ликуду". В данном утверждении, конечно, была своя логика: все опросы общественного мнения сулили победу "Аводе" во главе с Шимоном Пересом. Наиболее однозначно по этому поводу высказался в интервью ВВС руководитель штаба пропаганды "Аводы" Хаим Герцог (ставший впоследствии президентом страны): "Есть нечто очень странное в выборе момента для бомбардировки иракского реактора. Можно ведь было осуществить эту операцию еще пять месяцев назад, а можно было сделать это после выборов, дождавшись создания нового правительства…"
Менахем Бегин дал своим оппонентам яростную отповедь. Он заявил, что ни за какие блага на свете не стал бы рисковать жизнями пилотов в угоду собственным политическим амбициям. А промедли Израиль с операцией еще несколько недель, и бомбардировка могла бы спровоцировать выброс радиации, который уничтожил бы огромное число иракских граждан и жителей сопредельных стран.
Только после окончания первой Войны в Заливе, когда намерения Саддама Хусейна относительно Израиля окончательно прояснились, а в Ираке был обнаружен значительный запас химического оружия, всем в нашей стране и во всем мире стало понятно, как же прав был тогда, в 1981 году, Менахем Бегин. Если бы израильтяне не уничтожили ядерный реактор в Осираке, исход той войны был бы принципиально иным не только для Израиля. А в ходе второй Войны в Заливе в 2003 году прозорливость Бегина в полной мере оценили США и Великобритания.
"Новости недели"
Читайте также "Вавилонская опера в воздухе"
