Даже те, кто не помнит фамилии народного артиста России Михаила Светина и не догадывается о том, что в действительности он Михаил Соломонович Гольцман, знают его в лицо. Это интервью мы планировали опубликовать к 85-летию актера, которое он собирался отмечать 11 декабря. Однако судьба распорядилась иначе…
Григорий ПРУСЛИН
— Михаил Семенович, вы постоянно работаете в театре, но, безусловно, популярным вас сделало кино. Не помните, в скольких фильмах вы играли?
— Я перестал считать свои фильмы уже давно, но вообще-то их более ста, включая «Фитили» и «Ералаши». И надо сказать, что в этих маленьких, смешных киноновеллах есть вполне законченные интересные образы. Помню, например, как в одном из «Фитилей» Нина Русланова продавала меня, своего мужа, на птичьем рынке рядом с козлом. Вот до чего я дошел! И купила меня Наталия Крачковская. А снимал этот фильм, между прочим, сам Леонид Гайдай. Веселая и грустная получилась история.
— Ваши любимые роли — те, что в популярных фильмах?
— Всё наоборот. Как ни странно, популярными становятся те картины, на которые я не особенно рассчитывал. Скажем, «Чародеи», «Сильва», «Любимая женщина механика Гаврилова». А вот снялся я в фильме Константина Ершова «Не было бы счастья» в очень интересной, на мой взгляд, трагикомической роли, но фильм, увы, прошел как-то незаметно.
— Вы коренной ленинградец?
— Нет, я родился в Киеве. 12 лет путешествовал по всей России, работал в провинциальных театрах. В 1970 г. меня пригласили в Ленинградский Малый драматический, где я проработал 10 лет у замечательного режиссера Льва Додина. А затем другой замечательный режиссер Петр Фоменко позвал меня в Театр комедии им. Акимова, где я работаю по сей день.
— Вы не хотели бы жить в другом городе?
— Нет, только в Ленинграде. До сих пор не могу привыкнуть называть его Санкт-Петербургом. Я влюблен в этот город, и вся моя семья тоже.
— Расскажите, пожалуйста, о вашей семье.
— Моя жена Бронислава Константиновна Проскурина — тоже актриса, работает в Малом драматическом театре. А вот дочь по стопам родителей не пошла. Светлана — инженер-математик, как и ее муж. Но они сейчас живут в Америке, работают по контракту. У них две дочки — Аня и Сашенька. Мои любимые внучки. Скучаю по ним очень и почти ежедневно перезваниваюсь. Вот и вся моя семья.
— А дочку вы назвали в созвучии с фамилией?
— Да нет, все наоборот. Светой ее жена назвала, а мне это имя очень нравится. И я из-за этого взял именно такой псевдоним — Светин. Это было в 1965 г. после рождения дочки. А в паспорте я еще лет 20 оставался Гольцманом. А уж потом поменял. Во избежание всякой путаницы.
— Вы домашний человек?
— Да, обожаю сидеть дома и смотреть телевизор. У меня обывательское отношение к ТВ. Это мое хобби. Конечно, я не с утра до вечера у экрана, но когда есть свободное время — обязательно.
— Какой же у вас режим дня?
— Ужасный! Но по-другому не получается. Пока придешь из театра, поешь, отдохнешь, почитаешь, послушаешь «Голос Америки», «Свободу» — мои любимые станции, вот уже и три часа ночи. Принимаешь таблетку успокоительную и — спать. Встаю с трудом, начинаю двигаться по комнате, пытаюсь побегать вокруг стола и примерно к полудню прихожу в себя. Быстренько пью чашечку кофе и выбираюсь на улицу. Если нет репетиций, хожу по городу. У меня вообще все наоборот. На юге, например, когда все люди возвращаются с пляжа, я туда только иду. Попадаю в самую жару. Весь обгораю. Меня все принимают за чудака, смеются. Я обижаюсь: «Ребята, вы привыкли, что я только дурачков играю?». Говорят — да. И, знаете, когда я начинаю серьезно разговаривать, все удивляются.
— В одном подъезде с вашим театром находится знаменитый Елисеевский гастроном. Вы туда заходите?
— Это мой любимый магазин. Захожу часто. Но ничего не покупаю: дорого очень. Я вообще обожаю ходить по магазинам, особенно зимой, когда гуляю и замерзаю. Как это ни смешно, но до сих пор не верю, что кругом столько продуктов. И все буквально можно купить, при наличии, естественно, денег. С продавщицами любезничаю. Они меня очень любят. И вообще торговая публика меня обожает. Иногда мне даже кое-что дарят.
— Жене признаетесь, что подарили?
— Ну, конечно! Еще чего! Говорю, что купил, и получаю от нее положенные деньги.
— Какое ваше любимое блюдо?
— Ну я много чего люблю, долго перечислять. Харчо, например, жареную картошку с котлетами, жаркое. Люблю просто накрошить хлеб в кефир. Причем хлеб крошу сам, а кефир покупает жена.
— А вы сами готовите? Можете, например, сварить борщ?
— Один раз, помню, сварил, но выяснилось, что есть его невозможно. Очень много перца туда положил красного… Стал я его водой разбавлять, все хохотали, но никто не ел.
— А какое вы любите мороженное — в стаканчике или на палочке?
— На па-а-алочке! С шоколадом! Стаканчик съешь, а палочку можно использовать, например, чтобы у внучки горло посмотреть. Палочка — удобная в жизни штука.
— В популярном фильме «Чародеи», где вы играете, сплошное волшебство. А вы как к волшебству относитесь?
— Обожаю! Вообще люблю сказки, и снимался во многих с удовольствием. В «Чародеях» я ездил верхом на Эммануиле Виторгане. И мне это так понравилось, что я просил сделать еще дубль. В сказках я играл с замечательными партнерами — Евстигнеевым, Глузским, Дмитриевым, Юрским.
— Если бы в жизни у вас появилась шапка-невидимка, что бы вы сделали?
— Я бы прятался от жены. Когда нужно. И отдыхал бы. Потому что она упрекает меня за то, что я и то сделал не так, и это… Такая домашняя режиссура меня просто гнетет. Бронислава — серьезная актриса, приходит после спектакля такая суровая, а я — веселый. И начинается… Она говорит: «Кончай свои хохмы дешевые». Я говорю: «Сними свою трагическую маску». Вот тебе конфликт. Я люблю петь. Она — нет. Считает, что у меня противный голос. И я пою в туалете, в ванной. В фильмах я пел всего два раза, а очень хочется. И когда мне предлагают роль, я спрашиваю: «А петь я буду?» Если говорят, что да, соглашаюсь, не читая сценарий. Но это так редко бывает. Вот я обрадовался, что в картине у Фрида «Дон Сезар де Базан» мне нужно будет петь, а в Москву приехать не смог. И вместо меня пел композитор Геннадий Гладков. Спел моим голосом, один к одному. Никто до сих пор не догадался.
— А в сны вы верите?
— Нет, не верю, хотя бывает, что и сбываются. А жена верит и очень не одобряет мое наплевательское к этому отношение. Она говорит: «Вот я предупреждала, что раз приснилось это, то ничего не заработаешь, — так и получилось…»
— Надо же, какой у вас с женой антагонизм. Сколько же вы прожили вместе?
— Сейчас точно скажу… Да почти уж 50! Это можно сдохнуть! Мне нужно памятник поставить. Ей, наверное, тоже…
— Вы любите тусовки?
— Ненавижу! И раньше никогда не любил. Каждый подходит, по плечу хлопает. Ульянова или, скажем, Лаврова не хлопали, а меня — пожалуйста. Я не люблю, когда вокруг много народа. Как попадаю в середину, все начинают обнимать-целовать. Мне больше нравится, когда я на сцене, а зритель — в зале.
— В жизни всегда есть место подвигу. У вас был героический поступок?
— Есть такой анекдот. Пожилой профессор бросился в воду и спас человека. Его спрашивают: «Что вас толкнуло на это?» А он говорит: «Если бы я знал, кто меня толкнул!» У меня пока не было подходящего момента, чтобы лечь на амбразуру. И никто меня не толкал.
— Как вы считаете, почему вас приглашают только в комедии?
— А черт его знает! Я пытаюсь сыграть серьезно, а получается смешно. Я чуть ли не слезу пускаю, а вокруг хохочут. Вот спрашивают, хотел ли бы я сыграть Короля Лира. Конечно, хотел бы, да никто не дает. Все говорят: ладно-ладно, это потом, а пока что бегите с горящими волосами, падайте в колодец и т.д. и т.п. Так что я терплю и жду.
— Вы в жизни, в компании — веселый человек?
— По настроению. В основном — грустный. Когда выпью хорошо — веселый. Но мне сейчас много нельзя, грамм 100, вот и сижу такой замкнутый.
— А какие женщины вам нравятся?
— Женщины… Невысокие, упитанные. Я ведь человек из Украины и люблю, как это сказать, чтобы было за что подержаться. Взял в руки — маешь вещь!
— Вы помните свой первый автограф?
— Не помню: столько их раздал… Может быть, это нескромно, но почти каждый день даю. На руках пишу, на долларах…
— С кем из мировых знаменитостей вы хотели бы дружить?
— Я не завистливый человек и всегда говорил, что Евстигнеев, например, или Леонов были великими артистами. Я люблю актеров моего детства: Грибова, Жарова, Свердлина. Всю жизнь влюблен в Раневскую. Сейчас дружу с Шакуровым, Виторганом… А из мировых… С Мерилин Монро, пожалуй, нет… А вот с Чаплином, Мазиной, Тото, Фернанделем счел бы за честь.
— У вас есть талисман?
— Да, есть. Это клоун. Такая железная детская игрушка, которую я нашел. И повесил дома у входа. Я, наверное, был бы хорошим клоуном. Поэтому меня и любят люди. Меня даже когда-то приглашали в цирковое училище. Специально привезли директора училища с дачи, чтобы он на меня посмотрел. Но тогда, по глупости, я считал, что цирк ниже театра. И даже еще в середине 1960-х директор Ленинградского цирка Соснин говорил мне: «Миша, посмотри на свое лицо! Ты же клоун. Иди к нам, я напишу тебе сценарий, ты объездишь весь мир». Я отказался тогда. Сказал, что я артист театра. Наверное, я был не прав. Я по своей фактуре был очень ловкий, способный к цирковым вещам, мог жонглировать. Когда я просто выхожу и делаю удивленные глаза, все смеются. Говорят: у вас очень смешное, запоминающееся лицо… А сейчас я люблю смотреть цирк и завидую клоунам.
"Еврейская панорама", Берлин
В качестве иллюстраций использованы кадры из фильмов
