Что правда, что легенда? Где кончается одно и начинается другое? К величайшему моему удивлению, я нашла Александра Пэнна на трех фотографиях в группе сионистов, сосланных в Туркменистан, в Ашхабад (в скобках написано — бывший город Полторацк) — всех выше, всех красивее — еврейский лорд Байрон — так его будут называть в Тель-Авиве. Под фотографиями, собранными в книге "В борьбе за избавление — книга о российском сионизме — с 1917 г. до наших дней", стоит дата — 1927 год. После этого я, пожалуй, склонна больше верить рассказам А.Пэнна о себе…
Выправить паспорт помогла ему, как многим политзаключенным, милосердная Екатерина Пешкова, первая жена Горького, и ей он обязан был своим отъездом из России…
Пэнн прожил все-таки при власти большевиков около десяти лет. И не просто усвоил уроки советских поэтов и, в первую очередь Маяковского, но и продолжал интересоваться всем, что происходит на бывшей родине. Удивляться ли этому сегодня? Асеев говорил: "Мы правим правды праздник / Над праздностью богатых…", Сельвинский: "Поэзия! Ты — служба крови! / Так перелей себя в других / Во имя жизни и здоровья / Твоих сограждан дорогих", Маяковский: "Надо разбить вдребезги сказку об аполитичном искусстве…" Вот и Александр Пэнн, вслед за учителями: "Что мне с того / Что в небе бог царит, / Носясь, как с торбой, / С заповедным раем, / Когда во мне / Бунтарский дух горит…"
К сожалению, лирика Пэнна, вначале утонченная, интимная, постепенно уступала место плакатно-рупорной рифмованной публицистике. Идея, мечта, надежда построить лучший мир — заманчивая во все века, а в годы "торжества социализма" и уж, по крайней мере, до развенчания культа Сталина, владела не только советскими поэтами, но и Брехтом, и Элюаром, и Габриэлем Гарсиа Маркесом…
