Кого зовут в прерии современные ковбои?
Когда какая-нибудь приятельница говорила мне: «До чего же грустно стариться!» – я ей сочувствовала.
Наверное, грустно.
И радовалась, что ко мне это не относится, начисто забывая о том, что мы с моей собеседницей одного возраста. Но ведь она, действительно, выглядит старой, замученной клячей, а я, даже когда очень внимательно и придирчиво рассматриваю себя в зеркале, – вполне молодой или хотя бы не старой особой.
А еще замечательным доказательством того, что выгляжу я вполне пристойно, служит поведение… да-да-да, не удивляйтесь! — поведение таксистов. Когда я стою вечером одна на остановке и жду автобус, просто не бывает, чтобы какой-нибудь таксист не затормозил возле меня и не позвал бы поехать с ним, а когда я отказываюсь, многозначительно, как пароль, не произнес бы: «Бесплатно?..» – уже не сомневаясь, что после такого козыря остаток вечера мы проведем вместе.
Разумеется, я насмешливо улыбаюсь и отрицательно качаю головой, хотя испытываю при этом необъяснимое торжество. Некоторые из них после моего отказа безропотно уезжают, но те, кто уверен в своей неотразимости и в том, что я просто набиваю себе цену, с еще большим азартом принимаются меня уговаривать, засыпая соблазнительными предложениями, причем – следующими по нарастающей: начинают они с ужина в какой-нибудь забегаловке, затем приглашают прокатиться вместе в Эйлат, и заканчивается список совместной поездкой за границу, а иногда даже – у тех, кто обладает недюжинной фантазией, – и кругосветным путешествием.
Одному из таких романтиков мой силуэт (черты лица в темноте он вряд ли мог разглядеть) понравился настолько, что, выйдя из машины и взяв с меня клятву, что я буду молчать даже в пыточной камере, он признался, что такси для него – это лишь прикрытие, а на самом деле он работает в разведке; его уверенность в том, что перед разведчиком я уж точно не устою, была безгранична.
Словом, абсолютно те же игры, что и в молодости, правда, на иных географических широтах и на другом языке.
Скорее всего, именно благодаря этим безудержным фантазерам – таксистам, грустные признания моих стареющих подруг, кроме сочувствия, ничего у меня не вызывали. Я была убеждена, что ко мне это не имеет отношения, ну, ни с какого боку!
Но однажды, в чужой, квартире, задумавшись, я случайно оглянулась, и из зеркала на меня посмотрела усталая пожилая женщина, непонятная и чужая – хотя и напоминающая кого-то знакомого, может быть, даже какую-то мою далекую родственницу. Я резко обернулась, пытаясь застать врасплох эту бесцеремонную особу, подсматривающую за мной, но никого не увидела, и лишь тогда поняла, что бесцветная, равнодушно взирающая на мир женщина в зеркале – это не кто иной, как я сама.
Больше в этот дом я, разумеется, не приходила, но стала подкарауливать свое изображение во всех зеркалах и даже витринах, попадающихся у меня на пути. Застигнутое врасплох и не успевшее «сделать лицо», мое отражение оказалось значительно старше и тусклее, чем оно же, но приготовившееся встретить чей-нибудь взгляд – даже взгляд собственного оригинала.
Открытие было, прямо скажем, не из приятных.
Надежда на то, что просто я сегодня плохо выгляжу, а завтра все будет в порядке, таяла с каждым днем, и в конце концов я тоже произнесла сакраментальное: «До чего же это грустное занятие – стариться!»
— А-а, и ты поняла! – возликовала моя подруга, радуясь, что и в этом вопросе мы теперь единомышленники. А потом добавила загадочное: – Это потому, что ты была красивая.
Увидев мой недоумевающий взгляд, она пояснила:
— Если бы ты была уродина, ты не заметила бы разницы: как раньше мужики смотрели мимо тебя, будто ты пустая этажерка, так и сейчас.
— Почему пустая? – поинтересовалась я.
— Если с книжками, то некоторые еще как разглядывают – интересуются.
— А ты? Ты ведь тоже была красивой?
— Была, – задумчиво согласилась она. – Понимаешь… молодым кажется, что в старости уже ничего не захочется…
— А хочется?
— Откуда же мне знать? – обиделась подруга и высокомерно добавила: – Спроси у какой-нибудь старухи.
Я возмутилась. Разве не сама она все время повторяет, что старость не радость?
Но она и сама почувствовала, что рассуждения ее, мягко говоря, противоречивы, и призналась:
— Если честно, я бы давно ни на что больше и не надеялась, если бы… – тут она сделала драматическую паузу, – если бы не таксисты. Да-да, не удивляйся – таксисты! Ты не поверишь, но когда я стою одна на остановке, еще не было случая, чтобы, по крайней мере, один-два лихача не притормозили бы и не предложили бесплатно отвезти меня куда угодно, хоть на край света! А когда я отказываюсь, чего только они мне не предлагают! И поужинать вместе в ресторане, и поехать путешествовать. Представляешь?
Она победно посмотрела на меня. И добавила, снисходительно оглядев меня с головы до ног:
— Небось, не каждой они это предлагают!..
— А в кругосветное путешествие звали? – не удержалась я.
— Тебе что, тоже предлагали? – встревожилась подруга.
— Что ты, конечно, нет! – замотала я головой и посмотрела на нее честными глазами.
Я испугалась, что сейчас, в эту минуту, над веселым племенем таксистов, над этими современными кочевниками, любящими женщин и быструю езду, навсегда померкнет их романтический ореол, и все те, кого они веками пытаются и всё никак не могут умыкнуть, лишатся надежды.
К тому же не исключено, что эти ковбои, действительно, зовут с собой в прерии отнюдь не каждую, а только мою подругу и меня? Просто так совпало?..
https://www.isrageo.com/2017/07/03/etinep/
