"ЕСТЬ У НИХ ГЛАЗА, НО НЕ ВИДЯТ…"
А вот еще один рассказ о ханукальном чуде, услышанный автором этих строк на одном из хасидских "фарбренгенов" — посиделок за разговорами о Торе, хасидских цадиках и, конечно же, за развязывающей языки бутылочкой спиртного.
"Несколько лет назад нас постигла тяжелая утрата: ушел из жизни дедушка, остававшийся до последних дней главой и душой нашей семьи, — рассказал один из участников застолья. — Тридцать дней со дня его смерти как раз пришлись на Хануку. По традиции вся наша большая семья собралась в его доме, зажгли первую свечу, спели "Маоз цур", но праздничного настроения ни у кого не было – нам не хватало за столом деда, его шуток, его историй из жизни.
И тут один из моих дядей стал вспоминать о случае, который, по его словам, произошел с дедом и бабкой вскоре после Великой отечественной войны, когда они, будучи еще совсем молодыми, жили в Харькове.
Были они из тех евреев, которые, несмотря на все гонения, сумели сохранить верность еврейским традициям. Не знаю, правда ли это, но дядя сказал, что в те годы евреям было строжайше запрещено держать в доме священные книги и предметы культа, а за нарушение этого запрета можно было вполне загреметь на пять, а то и на все десять лет в тюрьму. Поэтому дед держал священные книги, тфилин, талит, ханукию и все прочее на полках обычного платяного шкафа.
Вечером накануне Хануки он, разумеется, достал ханукию, чтобы подготовиться к зажиганию свечей, а заодно и несколько томов Талмуда, так как решил до начала праздника поучить Гемару. Бабка в это время возилась на кухне – готовила суп из полугнилых овощей, так как нормальных продуктов в те дни не было. И вдруг – стук в дверь. Дед открывает, а на пороге стоят два гэбэшника с обыском.
Думаю, вы понимаете, что испытали в тот момент дед с бабкой. Ведь этим незваным гостям, вроде, и искать ничего не надо – все лежит на столе, у всех на виду. У бабки ноги приросли к полу, так что она как была на кухне, так там и осталась. А деда посадили в угол на стул, и один из гэбешников приложил ему руку к сердцу. Дядя говорит, что у них был такой метод: по учащению сердцебиения в тот или иной момент обыска они понимали, что человек взволнован, и, значит, они находятся рядом с каким-то тайником.
Дальше, рассказывал дядя, гэбешники стали переворачивать вверх дном весь дом. Срывали с кровати простыни, дырявили подушки, вытаскивали из шкафа вещи и сваливали на стол, в результате ханукия и священные книги оказались под грудой вещей.
Так ничего и не найдя, гэбэшники, наконец, убрались.
Когда бабушка (тогда, конечно, совсем не бабушка, а красивая молодая женщина) вошла в комнату, та выглядела, как после погрома. Но они очень быстро убрали со стола, и дед зажег ханукальную свечу, с особым чувством произнеся благословение "аль а-нисим" ("за чудеса и явления удивительные, которые Ты совершил для отцов наших в их дни в это время"), а затем добавил: "и для нас в наши дни". Ибо как назвать иначе, чем чудом, то, что тогда произошло?! Казалось, для деда с бабкой стали реальностью слова псалма: "Глаза у них, но не видят, уши у них, но не слышат…"
После этого рассказа в гостиной дедовского дома словно стало теплее. Вдруг показалось, что дед снова с нами и сам рассказал ханукальную историю. И это ощущение тоже само по себе было чудом…"
Читать далее: номера страниц внизу
