Из Женевы пришла печальная новость о кончине замечательного швейцарского писателя, нашего постоянного автора и друга редакции Льва Шаргородского. Шесть лет назад, когда он отмечал юбилей, главному редактору журнала "ИсраГео" довелось взять у него интервью, которое предлагаем вниманию наших читателей
Владимир ПЛЕТИНСКИЙ
— Дорогой Лев, с юбилеем вас! Пожалуйста, пару слов о том, что произошло с вами 80 лет назад.
— Именно тогда родился я в славном городе Ленинграде. Произошло это еще в прошлом тысячелетии, а точнее 18 октября 1934 года. Там, в Ленинграде, и прожил до 1979 года, когда со всей семьёй покинул доисторическую.
— "Братья Шаргородские" — бренд, подобный "братьям Стругацким". Только направление другое. И, как у Стругацких, в какой-то момент продолжать творческую работу пришлось одному из братьев. Ощущали ли вы незримое присутствие Александра в те моменты, когда писали рассказы уже без него?
— Нас с братом часто принимали за Стругацких, которых мы знали. И, увы, как у Стругацких, в какой-то момент продолжать работу мне пришлось одному. Саша был не только соавтором, но и любимым братом, ближайшим другом. Когда я пишу, он всегда рядом. Подсказывает, подправляет, отвергает. Так что продолжаем творить вместе.
Читайте рассказ братьев Шаргородских:
— Кто из вас первым начал писать?
— Так уж получилось, что каждый из нас начал писать где-то в десять лет. Как это часто случается — со стихов. Но постепенно перешли на прозу, о чём не сожалели.
— Как это происходило — совместное творчество?
— Весело, шумно, со спорами, размахиванием руками, издевками над домашними заготовками, пока не принимали одну из них или не всплывало что-то совершенно новое. Писали мы обычно в кафе, одновременно наблюдая, как радостно улыбались старушки, пролистывая газеты и находя в траурных рамках своих знакомых.
— Какие из книг, которые вы издали, вам наиболее дороги?
— Трудно ответить оригинально на этот вопрос. Все наши книги нам дороги, как наши дети, которых у нас, к сожалению, гораздо меньше, чем книг. Но, возможно, следует назвать "Министр любви" — первый том девятитомного собрания сочинений, выходящего в Петербурге. На сегодняшний день вышло три тома.
— Расскажите о вашей кинематографической карьере.
— В России вышло несколько короткометражных фильмов по нашим сценариям. На Западе — четыре полнометражных фильма и телефильма. "Концерт для Алисы" — совместное производство Германии, Австрии и Швейцарии. "Мисс Москва" — производство Франции, Канады и Швейцарии. "Миллионер и его телохранитель" — Германия. "Бал шутов" — Польша. В театрах Израиля, России, Швейцарии и других стран поставлено несколько пьес. На радио Франции и Швейцарии были представлены более сорока радиопьес. Пока нам не сообщили, что евреев в наших пьесах больше, чем живёт в Швейцарии.
— Такая популярность должна привести к баснословным гонорарам…
— Миллионерами мы не стали.
— Ваши новые рассказы показывают, что вы не утратили былой искрометности. В своё время, поздравляя с юбилеем моего старшего друга — писателя Александра Каневского — я назвал его юношей восьмидесяти лет. Сохранилось ли в вас ощущение, что вы все еще юноша?
— Ещё и как сохранилось! Ощущение, что мне где-то в районе шестнадцати. Возможно, в детство впадаю. С удовольствием снова бы стал юношей. Страстным, вихрастым. Вместе с моим другом Каневским. Но прошу учесть — юношей на год моложе!
— Евреи желают друг другу "ад меа вэ-эсрим" — до 120 лет. Искренне желаю и вам этого. А теперь — вопрос на засыпку: чем бы вам хотелось занять оставшиеся до этого срока четыре десятилетия?
— Ребе Адин Штейнзальц, мудрец, как-то сказал, что не все мы доживём до ста двадцати, но ориентироваться должны именно на этот возраст. И исходить из того, что всё ещё впереди. Пытаюсь следовать его совету. Что-то пытаюсь познавать, во что-то вникать поглубже, мечтаю, люблю, радуюсь, возмущаюсь. Думаю, что думаю.
Есть такая хорошая байка. Рассказываю для тех, кто её ещё не знает. На одном юбилее мудрый человек пожелал юбиляру дожить до ста девятнадцати. И тот возмутился. Почему ему недодать хотят! И мудрец ему ответил:
— Сто двадцать — это нормально. Ушёл себе — и с Богом. А сто девятнадцать… Знаете ли вы, дорогой, как все охать будут?! И ахать! И слёзы лить! И причитать: "От нас безвременно ушёл…".
… Увы, до ста двадцати Лев не дожил… Светлая память ему!
