Еврейская народная сказка
ПРЕДИСЛОВИЕ ПЕРЕВОДЧИКА
Еще в конце 1960-х, в начале моих переводческих трудов на ниве классической и современной еврейской литературы (прозы и стихов) — я обнаружил, что образцов еврейского народного творчества на русском языке до обидного мало. Проводя целенаправленный поиск оригиналов еврейского фольклора (на идише) в Исторической Библиотеке Москвы, и главным образом в Государственной Библиотеке (бывшей Ленинке), я смог найти замечательную книгу фольклориста Йегуды-Лейба КАГАНА (1881 — 1937) "Идише фолксмайсес" ("Еврейские народные сказки") изданные в Вильно, в 1931 г. издательством знаменитого Б.Клецкина. Предлагаю одну из сказок израильскому читателю.
* * *
Жили да были когда-то король с королевою. И была у них дочь, одна-единственная. Красивая да пригожая, умница и рукодельница. Но, на беду, была она молчаливая затворница. Пришло время дочь замуж выдавать, и стал король увещевать свою дочь: пора, мол, и о женихе подумать, хватит в одиночку-то время проводить за шитьем да рукоделием. Но дочь ответила отцу так:
— Не хочу я, отец, замуж идти. Но уж если найдется такой, что меня разговорит да говорить заставит — вот за того и пойду!
С тех пор королевская дочь ни слова не проронила, словно онемела.
Как только отец с матерью ее ни уговаривали, ни стыдили, ни упрашивали — она молчала, как в рот воды набрала. Ни слова. Хоть ты что с ней делай!
Видит король, нет с дочерью сладу — и велел по всему государству объявить: "Кто королевскую дочь разговорит, тот ей и женихом будет!"
Разнесся клич по всему государству, и стали со всех сторон съезжаться удальцы да храбрецы счастья своего попытать. Много народу богатого звания понаехало: принцы, графы, князья, — всяк хотел на красивой дочери короля жениться. Но никто из них так и не смог ее разговорить. Что только не испробовали умники: рассказывали принцессе забавные истории, смешные басни и притчи мудрые, даже фокусы показывали. Что же она? — как горох об стенку.
Ни слова не проронила. Так и разъехались гости с опущенными головами.
Однажды подъехал к королевскому дворцу молодой парень, звания простецкого, да и обличьем не красен. "Хочу, — молвит, — принцессу говорить заставить!" Увидала царская стража вахлака да деревенщину, замахала палашами и секирами, и прочь погнала его. Но парень все же добился своего: принял его король, выслушал. Поклялся молодец, что разговорит принцессу, а нет, так хоть голову рубите с плеч!
Ввели его в покои королевские к дочери-молчунье, усадили напротив и оставили вдвоем. Уж и умен был парень и речист, и сердцем добр, и немало земель исходил. Рассказывал он принцессе, рассказывал, много всяких небылиц наплел, много всяких баек поведал — а та хоть бы хны! — молчит да и только.
Рассердился парень, помрачнел лицом, и говорит ей:
— Ну что ж, красавица-принцесса, выслушай еще одну удивительную историю. Может, она тебе на пользу пойдет!
"В небольшом городке невеликого царства жили несколько балмелохес (мастеровых), которые никогда не имели работы и целые дни проводили в поисках какого-нибудь заработка. Собрались они однажды и единодушно решили покинуть этот проклятый городишко и поискать лучшего края, где бы и их ремесло нашло себе должное применение.
Сложили они свой нехитрый инструмент, запаслись на несколько дней едой, и пустились в дорогу. Шли они, шли, пока не пришли к густому темному лесу.
Лес был так широк и дремуч, что с наступлением темноты в нем можно было заблудиться. Решили они заночевать на лесной опушке, а с утра снова пуститься в дорогу. Но прежде чем лечь спать, условились ремесленники, что каждый по очереди будет ночью караулить их сон, чтобы не напали на них ни звери, ни разбойники. Так и сделали. А были среди них: маляр, плотник, резчик, сапожник, дамский портной и, конечно, меламед. И выпало караулить первому — плотнику.
Вот улеглись все, а плотник нарубил веток, развел костер и уселся рядом на пенек. Но как только присел, увидал странной формы дубовую колоду. Приподнял он колоду, повертел и так, и эдак, и, чтобы скоротать время, решил ее обтесать острым топориком. Тесал потихоньку, тесал, пока не пришло время для смены.
Сменил его резчик по дереву. Подбросил резчик щепок в костер и сел на пенек дозор нести. Только глядь, подле него какое-то обтесанное полено лежит. Оглядел его резчик со всех сторон, и, чтобы скоротать время, стал по нему резаком тесать.
"А ведь из этого полена и впрямь может что-то получиться", — подумал опытный резчик, и неожиданно для себя вырезал женскую фигурку. Вышло его время караулить, и на смену ему встал маляр.
Подбросил он стружек и веток в костер, весело заплясало пламя, и видит вдруг маляр: красивая деревянная фигурка стоит. "Надо в нее жизнь вдохнуть!" — подумал маляр. Вынул кисти и краски, и начал деревянную фигурку раскрашивать.
Как только закончил он свою работу, фигурка и в самом деле ожила: заулыбалась, повела бровями, вскинула глаза. Тут время маляра истекло, он разбудил дамского портного, а сам лег спать. Подбросил портной сухих щепок в костер — еще веселее заплясало пламя, и вдруг видит он: стоит неподалеку красивая девушка, ветками закрывается и к костру близко подойти боится. "Зябко ей, как видно, — подумал портной, — надо ей платье сшить". Достал он материал, ножницы, иглу, и стал ей платье кроить. Вышел наряд таким красивым да ладным, что портной и сам залюбовался.
Но тут пришло время сапожнику караул нести. Подкинул он сучьев в тлеющий костер, замурлыкал старую песенку — и вдруг видит: стоит у костра красивая девушка, нарядная и веселая. Но босая. "Куда ж это годится, — подумал сапожник, — такой красавице да босой ходить!" Вынул кожи, шило, молоток — раз-два! — такие сапожки смастерил, что девушка заплясала от радости. Но тут истекло время сапожника, и его сменил меламед. Подбросил он сухих веток в огонь и видит, сидит на пеньке красивая девушка, сидит — улыбается и молчит. Удивился меламед, протер глаза: не наваждение ли дьявольское? Нет, и впрямь сидит. Стал ее меламед расспрашивать, кто она да откуда? А та молчит, и ни слова, ни полслова. Стал ее меламед снова расспрашивать, ласково с ней говорить. А та опять молчит, ни звука. Рассердился меламед на молчальницу и говорит: "Ах, так ты молчишь? Но погоди ж, у меня не помолчишь! Я лучший в округе учитель. У меня еще никто не молчал…" Достал он из походного сундучка Ученую Книгу и давай ее человеческому языку обучать. Учил, учил, да так настойчиво, что девушка и в самом деле заговорила.
Тем временем настало утро. Проснулись мастеровые и видят странную картину: стоит меламед и беседует с красивой девушкой. Зашлись у них от зависти сердца и закричали они наперебой: "Что это за девушка? Откуда она тут взялась?" "Я встретил ее в лесу, — ответил меламед, — Она была немой, но я научил ее говорить, и теперь она будет моей невестой!" Посмотрели друзья на девушку, окинули ее внимательным оком, и, присмотревшись, каждый нашел в ней свою работу.
"Когда б не я, — сказал плотник, — век бы ей быть дубовой колодою. Я первый колоду обтесал. Стало быть, она должна быть моею". "Кабы я не вырезал фигуру, — сказал резчик по дереву, — так бы она поленом и осталась". "Да много ли проку, — отозвался маляр, — в неживой фигуре? Я ее разукрасил, жизнь в нее вдохнул, можно сказать. Потому она и должна быть моею".
"Эгей, братцы, стыдно ругаться из-за деревянной разрисованной фигуры, что была как есть нагишом! — воскликнул портной, — Я ж ее в красивые наряды обрядил, потому она и должна быть моею невестой, и все тут!"
"Да кто же, друзья, на босой девушке женится? — вступил в спор сапожник, — я ее обул, лучшие в свете сапожки смастерил — потому-то она мне должна невестою быть".
Но меламед стоял на своем: "Была она немая, слова вымолвить не могла. Я ж ее уму-разуму научил, говорить заставил, потому она и будет моею!"
Но никто в споре не хотел уступать. Всем казалось, что он прав.
Долго спорили между собой мастеровые, пока не порешили пойти в город к даяну (городскому судье), чтобы он разрешил их спор. Пошли они, но по дороге захотелось спорщикам есть. Завернули они в первую подвернувшуюся корчму.
Пока суд да дело, рассказали они корчмарю всю свою историю, и спросили, какого он мнения по поводу их спора. Корчмарь погладил свою черную бороденку и сказал невпопад:
"Я думаю, что эта девушка должна стать невестой сапожника, ведь на босой девице и впрямь никто не женится, а он ее в лучшие сапожки обул".
"А теперь скажи мне, прекрасная принцесса, — обратился рассказчик к дочери короля, — мудро ли ответил корчмарь?.."
Но дочь короля уже и сама не могла удержаться от негодования, обидно ей стало от глупого ответа корчмаря.
"О, какая неслыханная глупость! — закричала принцесса и затопала ногами, — она должна быть невестой учителя, учителя, учителя!.."
Как услыхали король с королевою и вся королевская свита, что принцесса наконец-то заговорила, прибежали, подхватили парня под руки и усадили рядом с королевской дочерью.
"Вот он и будет твоим женихом!" — объявил король и повелел их помолвить.
— А я и сама за него замуж пойду! — сказала принцесса.
Тут стали готовиться к свадьбе. Прибежали музыканты, заиграла музыка, и весь дворец наполнился весельем.
Им хорошо, им хорошо!
А нам еще лучше!
Перевод с идиша и предисловие Льва ФРУХТМАНА
