Стоит произнести слово «Венеция», и сразу же перед глазами возникает уникальный город со знаменитыми на весь мир зданиями, стоящими на воде, каналами и мостами… Но города, кроме их архитектурных и прочих достопримечательностей, прославляют также люди, живущие в них
Фрэдди ЗОРИН
Фото: Википедия
У Венеции – богатая многовековая еврейская история, а среди иудейских знаменитостей, родившихся там, особняком стоит имя Леоне да Модены (Иегуды Арье из Модены) – видного ученого, раввина, поэта, наставника и проповедника
Его родители был феррарскими евреями, родом из Франции. Первым из этого семейства на Апеннины перебрался дед Иегуды – Мордехай, которого в Болонье, где он поселился, на итальянский лад стали звать Марко. Он был, как упоминается в источниках, выдающимся знатоком Талмуда, писал религиозные сочинения, которые, по отзывам современников, отличались глубиной погружения в тему и оригинальностью мышления. Кроме того, Мордехай прослыл всезнающим лекарем, а также прославился своей благотворительной деятельностью.
Но что самое удивительное – император Карл V (факт этот зафиксирован в старинных еврейских энциклопедических изданиях) посвятил Мордехая в рыцари Ордена Золотого Руна. Как случилось, что награду, удостоиться которой считалось большой честью, получил от правителя талмудист, до сих пор остается загадкой, и на этот счет возможно только строить предположения. Но однозначно можно сделать вывод, что Иегуда появился на свет в знатной, богатой семье, с детства был окружен вниманием и заботой. По дошедшим до нас сведениям ребенок прослыл вундеркиндом. Если верить сохранившимся свидетельствам, то Тору он читал, еще не достигнув трехлетнего возраста, причем не только дома, но уже и в местной синагоге.
Наряду с полученным еврейским образованием он изучил и светские дисциплины. Причем на высоком для того времени уровне – с ним занимались лучшие в городе частные преподаватели. В двенадцатилетнем возрасте подросток перевел на иврит первую песнь рыцарской поэмы Лудовико Ариосто «Неистовый Роланд» (или «Неистовый Орландо»). Это произведение оказало значительное влияние на дальнейшее развитие европейской литературы Нового времени.
В 1581-1582 годах Иегуда обучался в Падуе, у Шмуэля Бен-Эльханана Исаака Аркевольти – автора еврейской грамматики (была издана позднее, в 1602 году) и поэта, чьи пиюты (строфические поэмы), предназначенные для канторского исполнения при публичных богослужениях, включены в итальянскую иудейскую литургию. Кстати говоря, увлеченный поэтикой древнееврейского языка, Аркевольти не соглашался со знаменитым поэтом XII века Иегудой Галеви, который в свое время утверждал, что библейские сюжеты нельзя излагать в поэтической форме. Отец Иегуды к тому времени обеднел, и полагаться юноша мог уже только на себя. Приложив усилия, он получил звание раввина, и вскоре известность о нем разлетелась по всей Италии.
Синагогу, где он проводил богослужения, посещали не только иудеи и не только жители Венеции, но и приезжавшие из других городов порою специально для того, чтобы услышать его. Для этих людей раввин, надо полагать, переходил с иврита на итальянский язык.
Занялся Иегуда, и с большим успехом, преподавательской деятельностью. Учились у него (было это в ту далекую пору в порядке вещей) не только единоверцы, но и католические священники, и даже придворные особы.
Иегуда Арье (Леоне да Мадена) написал по заказу английского посла в Венеции сочинение «Historia de’riti Ebraici» с изложением в популярной форме истории, традиций и обычаев еврейского народа. Труд этот был важен и как инструмент борьбы с разного рода предрассудками, бытовавшими в Средние века в отношении евреев. Впоследствии эта работа неоднократно переиздавалась и была переведен с итальянского на несколько других европейских языков. Из-под пера раввина выходили комментарии к Священному писанию, ценные научные труды, псалмы и многое другое. Он пользовался большим авторитетом в толковании и решении религиозно-юридических вопросов, причем как в венецианской, так и в других еврейских общинах Италии.
Разносторонности дарований его можно было по-доброму позавидовать. А еще – поистине фантастической работоспособности. Он сам упоминал о том, что владеет 26-ю(!) специальностями, среди которых были упомянуты толмач (переводчик во время бесед и переговоров с иностранными гостями), софер (переписчик свитков Торы), нотариус, книготорговец, изготовитель амулетов… И как только один человек мог всюду успевать?! Тем более – раввин, призванный заботиться о прихожанах своей синагоги…
Авторитет его был велик. Он стал одним из самых влиятельных членов раввината Венеции, состоявшего из семи выборных глав общины, которые и руководили неоднородным еврейским сообществом города. Неоднородным – в том смысле, что община эта в тот период, когда евреям после очередного изгнания разрешено было селиться в городе на каналах, включала выходцев из восточного Средиземноморья, евреев ашкеназского происхождения, сефардов из Испании и Португалии.
Венецианский раввинат, и не в последнюю очередь лично Иегуда Арье, предпринимали усилия по высвобождению соплеменников, попадавших в рабство. Евреи, захваченные на кораблях, подвергавшихся нападению в Средиземном море, свозились на Мальту, и требовался крупный выкуп, чтобы их выпустили на волю. Еврейское сообщество Венеции пользовалось на Мальте посредническими услугами своего представителя-христианина, который вел переговоры об условиях освобождения еврейских пленников.
Умение вести диалог с христианами ставилось в заслугу Леоне да Модене. Но от заискиваний перед ними он был далек. Одно из его сочинений – «Мagen wa chereb» (написано было пять частей из предполагавшихся девяти), – содержало критические высказывания автора о смертном грехе, Троице, непорочном зачатии и некоторых других важных составляющих христианского учения. Стоит добавить: таланты раввина расцвели, казалось бы, вопреки условиям Венецианского еврейского гетто, ограничивающего и физическую, и духовную свободу лиц иудейской веры. Но сто лет спустя, после его создания, когда жил и творил Иегуда Арье, Венеция уже превратилась в крупный центр еврейской культуры. Достаточно вспомнить, что треть всех еврейских книг, изданных в Европе до середины XVI века (более 1200 томов), напечатали в Венеции. И в том числе – первый Талмуд.
Иегуда Арье не всегда был последователен: в поисках истины он вступал в споры не только с оппонентами, но порою и с самим собой. В его произведениях можно было прочесть утверждение о том, что многие раввины «часто придерживаются буквы Закона, не обращая внимания на его дух». В одном из трактатов Иегуда Арье отстаивал необходимость привести современный ему иудаизм в гармонию с Торой. Он ратовал за упрощение молитв и обрядов, за облегчение законов о соблюдении субботы и праздников, и даже правил, предписанных на Йом-Кипур. Призывал к тому, например, что не следует поститься более чем позволяют физические и нравственные силы, выступал за упрощение законов о кашруте. Из этого следовало, что раввины и еврейские ученые в каждую эпоху не только имеют право, но и просто обязаны осовременивать (разумеется, без ущерба для их сути и смысла) иудейские обряды.
Если говорить о практической стороне дела, то, ощущая новые веяния эпохи позднего Возрождения и не считая возможным и правильным оставаться в стороне от них, этот раввин в 1605 году выпустил эдикт, разрешающий звучание в синагогах многоголосой музыки и хорового пения. Более того: он сам руководил созданным синагогальным хором. С другой стороны, Иегуда Арье критиковал воззрения голландского философа Уриэля Акосты, предшественника Бенедикта (Баруха) Спинозы, осмелившегося подвергнуть сомнению рациональность некоторых религиозных норм. Многие годы в круг интересов Иегуды Арье входило изучение Каббалы, но в итоге в сочинении «Аri nohem» («Лев рычащий») он подверг каббалистическое учение научной критике, считая его не теологическим, а философским и ставя под сомнение древнее происхождение знаменитой книги «Зоар».
А еще было у раввина пагубное по сути своей пристрастие к карточным играм, которое никак не вязалось с его статусом и положением в обществе. Игрой священнослужитель был одержим. Пристрастие это не родилось на пустом месте: известны имена и других заядлых картежников-евреев той эпохи. Но раввин в роли азартного игрока – это нечто из ряда вон выходящее. Иегуда Арье был завсегдатаем игорного дома Ридотто, где собиралась публика со всей Европы (понятное дело, по преимуществу нееврейская). Раввин то крупно выигрывал, то проигрывался в пух и прах, влезая в немыслимые долги. Погашал их всеми возможными видами заработка, а потом снова ввязывался в игру, и ничего с собой поделать не мог.
Иегуда был уверен: он рожден под не счастливой звездой, что и предопределило неудержимую страсть, которая несколько раз ставила его на грань разорения. Он даже сочинил трактат об азартных играх с недвусмысленным названием «Sur me ra» («Держись подальше от Зла»), но, предостерегая других, не мог до конца своих дней остановиться сам. Удивительно, но это не испортило его репутацию и не привело к тому, что раввин утратил авторитет. Его продолжали уважать и доверять ему. А вот его семью, возможно, в наказание за этот грех (его раввин называл «грехом Иуды») постигло много бед. Девушка, в которую он влюбился (она считалась его невестой), нежданно умерла. В июле 1590 года Иегуда Арье вступил в брак с Ребеккой Леви, у них родились четверо сыновей и три дочери. Казалось бы, живи и радуйся. Но старший сын, высокоодаренный Мордехай, названный так в честь знаменитого деда, трагически погиб во время алхимического эксперимента, надышавшись ядовитыми испарениями. Другой сын, Звулун, был жестоко убит в драке, третий – непутевый Исаак – уехал из Италии и следы его затерялись. Жена раввина, не выдержав ударов судьбы, сошла с ума и вскоре скончалась.
Все это тяжело отразилось на Иегуде. Раввин замкнулся в себе, стал вести еще более аскетический образ жизни. Скончался он там же, в Венеции, 26 марта 1648 года, когда ему было 76 лет.
Мидраш, где преподавал Иегуда Арье, сохранился и поныне. Его можно увидеть на территории старого венецианского гетто, неподалеку от синагоги Левантина. Среди последователей Леоне Модены была и поэтесса Сара Копио Суллам, которая в первой половине XVII века организовала в своем доме литературную гостиную, ставшую популярной и в нееврейской среде.
Своего рода публичной исповедью Иегуды Арье стала написанная им подробная автобиография «Сhajje Jehuda», где раввин поднялся на уровень откровенности, не свойственный Средневековью. Помимо подробного рассказа о семье биограф описал глобальные события своего времени, включая эпидемию чумы 1630-1631 годов, уделил место описанию влияния Каббалы на евреев в Италии, а также увлечению определенной части еврейского сообщества алхимией и астрологией. Многие страницы этой книги полны скорби раввина по потерянным им сыновьям, раскаяния за одержимость карточной игрой. Но из этого труда можно узнать и о том, что раввин ставил себе в заслугу.
В 1989 году впервые был осуществлен полный перевод на английский язык автобиографии Иегуды Арье, вышедшей в свет в издательстве Принстонского университета. Переводчик Марк Р. Коэн и четыре других ученых снабдили книгу комментарием, который помещает произведение в более широкий исторический и литературный контекст. Вступительное эссе Марка Р. Коэна и Теодора К. Рабба подчеркивает значение этой работы Иегуды Арье для современной еврейской и общеевропейской истории. Говард Э. Адельман представляет читателям очерк о жизни и творческом наследии автора и призывает по-новому оценить его роль в еврейской истории. Натали З. Дэвис сравнивает сочинение раввина Иегуды с европейской традицией автобиографических книг. Исторические заметки, составленные Говардом Адельманом и Бенджамином К.И.Равидом, посвящены разъяснениям текста – там, где это особо необходимо. «Несмотря на неоднозначность его личности, — указывается в издании, — Иегуда Арье из Модены (Леоне да Модена) был и остается одной из самых важных и ярких, равно как и наиболее сложных и загадочных личностей итальянского еврейства…
[nn]
