Так называлось интервью Анны Политковской с журналистом Валерием Аграновским, напечатанное в августе 1999 года в «Новой газете». Вся жизнь Аграновского в этой фразе…
Ольга БЕЛАН
Фото из личного архива
Мне было 14 лет. Тогда в этом возрасте принимали в комсомол. И папа – в подарок за столь великое событие в моей жизни – сделал мне подарок: годовую подписку на газету «Комсомольская правда».
Тут, конечно, надо сделать отступление, объяснить, что такое газета, а то многие молодые думают, что вся история человечества прошла с айфоном в руках…
Читайте в тему:
Так вот: в советское время главные новости страны и мира люди узнавали из газет. Утром их раскладывали в почтовые ящики тем, кто оформил подписку. Другие покупали газеты в специальных киосках.
Выбор у народа СССР был не велик: «Правда», «Известия», «Труд», «Комсомольская» и «Пионерская» правды. Были еще отраслевые газеты типа «Советская торговля», были региональные издания – «Вечерняя Москва», например, ну и много разной мелочи в виде районных и многотиражных газет.
Подписывайтесь на телеграм-канал журнала "ИсраГео"!
«Комсомольская правда» среди всех центральных изданий была, конечно, самой интересной и уж точно самой прогрессивной. Она тоже выходила под неусыпным оком строгой цензуры (в каждом издании существовал специальный отдел или человек, которые отслеживали политическую корректность всех заметок в газетном номере). И все же «Комсомолке» многое позволялось. И главное – ей было дозволено иметь такого журналиста как Валерий Аграновский. Каждый раз, читая его статью, я ломала голову: как ему могли разрешить такое? Он, например, первым написал о том, что в Фергане на ковровом комбинате рабочие девушки используются еще и как секс-рабыни (слова секс, конечно, не существовало), он первым написал правду о выездных учебах комсомольского актива: это когда комсомольцы выезжают якобы на учебу, а на самом деле там, в пансионатах и санаториях, царят пьянка и разврат. Сейчас, конечно, эти темы кажутся наивными и даже смешными, но тогда ведь никто об этом не писал, о партии и комсомоле, как и мертвых: или хорошо, или ничего.
«Комсомолку» я читала от корки до корки. И Валерия Аграновского среди авторов выделила сразу же. Хотя тогда в газете работали и другие блестящие журналисты – Василий Песков, Ярослав Голованов, Татьяна Агафонова, Геннадий Бочаров… В 8 классе я еще смутно представляла свое будущее, но к 10 классу уже точно знала: только журналистика. Хотелось научиться писать, как Аграновский.
Про Анатолия Аграновского, старшего брата Валерия, я узнала гораздо позже, уже на факультете журналистики. Тогда Анатолий был журналист Номер Один в стране, его очерки в «Известиях» мы разбирали на семинарах как образец журналистского мастерства. Два брата были одинаково талантливы. Но стиль Валерия был мне … ближе, что ли. Он писал более эмоционально, более ярко, пропуская каждое слово через душу. На втором курсе по творчеству Валерия я писала свою первую курсовую работу. Позже и диплом я писала по его творчеству.
Тут надо сказать несколько слов вообще о семье Аграновских. Первым в этой замечательной династии был отец братьев Аграновских – Абрам Давидович.
Он родился в 1896 году в селе Мены Сосницкого уезда Черниговской губернии. Окончил гимназию, участвовал в Первой мировой, был ранен под Ригой. В 1917 году поступил на медицинский факультет Харьковского университета. Окончил его в 1922-м, но врачом поработал недолго, ушел в журналистику. Уже к середине 30-х годов был известным журналистом. Работал в «Правде», получил квартиру в Москве. Первая его книга «Дымовщина» вышла в 1924-м, затем – еще несколько. В 1930 году увидел свет сборник фельетонов «От Столбцов до Бухары». Когда в прессе начали работать его сыновья, и очень быстро стали знаменитыми, по Москве ходила шутка: «Каждая уважающая себя газета должна иметь хотя бы одного Аграновского. В «Правде» работал Абрам, в «Известиях» Анатолий, в «Комсомольской правде» Валерий.
В апреле 1937-го члена ВКП(б) с 1918 года Абрама Аграновского арестовывают по ложному доносу. В январе 1938-го он осужден Военной коллегией Верховного суда СССР на 10 лет лагерей и 5 лет поражения в правах с конфискацией имущества. Отправлен по этапу в Норильск. Вслед за ним была арестована и приговорена к восьми годам лагерей его жена, Фаина Абрамовна Аграновская, как член семьи изменника родины (ЧСИР).
Если внимательно почитать «Архипелаг ГУЛАГ», можно найти там случай, как два брата, дети репрессированных родителей, будучи посажены в детприемник, сбежали оттуда, пролезли под колючей проволокой и отправились искать маму и папу. Это были Валерий со старшим братом Анатолием.
Во время войны Аграновского отправили на вольное поселение в Красноярск, куда позже приехали его сыновья, и еще позже освободили и его жену. Так что первые шаги в профессии оба брата делали в этом замечательном городе.
Валерий потом, много лет спустя, напишет книгу о родителях «Последний долг».
Все, что можно было узнать о Валерии Аграновском, я знала, могла наизусть цитировать его блестящие очерки и статьи, если хотите, он был моим кумиром в профессии.
Потом началась моя работа в «Московском комсомольце». На какое-то время я потеряла из виду моего дорогого учителя. Сама много писала, училась, моталась по командировкам. В 1984 году я стала ответственным секретарем редакции. И вот однажды…
Заходит ко мне в кабинет главный редактор и говорит: «Посмотри. Валерий Аграновский прислал нам свою статью. Надо почитать, если надо — поправить и сократить. И обязательно съездить к автору, показать правки. Сделай это сама, пожалуйста, все-таки это сам Аграновский!» Редактор ушел, а я долго сидела в ступоре. Править Аграновского? Сокращать? Ехать к нему домой? Это тоже самое, что поехать в гости к самому Господу Богу!
Оказалось, что он жил недалеко от меня, на Бутырском Валу. В это время он уже серьезно болел и редко выходил из дома. На ватных ногах я вошла в подъезд, позвонила в квартиру, и дверь мне открыл он сам! И улыбаясь своей удивительной улыбкой, сказал: "А я вас знаю!" Как я не умерла в тот момент?
Он проводил меня в кабинет, где на полке среди книг увидела свой портрет — на обложке журнала "Журналист". В этом же номере вышла его статья, Валерий Абрамович заодно прочитал и мою, и она ему понравилась — он поставил журнал на полку. Так мой портрет (работы Саши Тягны-Рядно) оказался над письменным столом моего кумира, да еще в компании замечательных людей — Самуила Маршака, с которым семья Аграновских дружила, Михаилом Кольцовым, Ларисы Рейснер, Анатолием Аграновским.
А потом мы с ним проговорили часов семь подряд. Это было легко — я ведь знала почти наизусть все его работы! Он был очень растроган, больной уже человек, пораженный астмой, которая мешала ему говорить, хотя он брызгал лекарство каждые пять минут….
Судьба обошлась с ним сурово. За свою смелость и бескомпромиссность, за то, что в те времена он позволил себе критиковать комсомол, Аграновского "наказали" по полной — лишили званий и работы. Но его больше всего потрясло не это. Он никак не мог взять в толк, почему никто из его коллег и, самое обидное, учеников, не заступился, не выступил против — все дружно проголосовали "за" на собрании, где его увольняли и исключали. Кроме двух-трех самых стойких журналистов старшего поколения (которые за это потом тоже пострадали)
История на самом деле случилась грязная, некрасивая. Теперь-то, с высоты своего возраста и опыта, я понимаю, что тогда Аграновского грубо подставили, что вся эта история была разыграна, чтобы его наказать, чтобы ударить побольнее, чтобы лишить профессии, чтобы он замолчал, наконец. Он мне рассказывал так: однажды после спектакля, поставленного по его очеркам «Остановите Малахова!», к нему подошла девушка, попросила аудиенции. Потом они встретились, и эта девушка обратилась к нему с просьбой: она мечтает стать актрисой, не мог бы Аграновский помочь ей попасть на прослушивания в театр. А еще через день эта будущая актриса написала в прокуратуру письмо, обвинив журналиста в грубых домогательствах. На него тут же было составлено уголовное дело с ужасной формулировкой «растление малолетних», скандала избежать не удалось, но уголовное дело потом признали бездоказательным. Валерий Абрамович, юрист по образованию, добился пересмотра дела и другой формулировки: за отсутствием состава преступления. Почувствуйте разницу!
Дело закрыли. Но Аграновского уже уволили из «Комсомолки», выгнали из партии и союза журналистов. Сам он слег с тяжелой астмой, от которой не избавился до конца жизни.
Вот такую историю рассказал мне он в тот вечер. Я вышла от него совершенно опустошенной, злой, больной. Я решила непременно написать об этом. И сказала о своем намерении Валерию Абрамовичу. Он грустно ответил: «Девочка, эту твою статью не напечатает ни одна газета! Все герои истории живы, все у власти. Кто позволит?».
Аграновский оказался прав. Написать эту историю и напечатать ее оказалось делом совсем не простым. Я сумела сделать это только в начале 90-х годов, когда коммунистической партия уже не имела такого влияния в стране (жаль, что такое время продлилось недолго…)
Но перед этим я обзвонила всех сотрудников Комсомолки, свидетелей и участников того позорного партийного собрания, на котором Аграновского исключали из партии. Некоторые, услышав фамилию Аграновский, сразу бросали трубки. Другие клялись, что не помнят подробностей того события. Только Юра Щекочихин и Гена Жаворонков согласились поговорить и ответить на вопросы. И оба с удивлением спросили: «Ты собираешься это печатать?»
Я написала статью под названием «Царская охота». Царская охота — в том смысле, что было такое время, когда избавлялись от лучших, охотились на «царей». Не умерщвляли их физически, конечно, а уничтожали морально.
Первым делом я принесла статью на суд Валерия Абрамовича. Он очень волновался, когда читал, несколько раз прерывался и брызгал в рот лекарство от астмы. Потом сказал: «Девочка, ты написала лучше, чем бы мог сделать это я».
Это было высшей похвалой, которую я слышала в своей жизни!
«Собеседник», в котором я тогда работала, печатать статью категорически отказался. В ней речь шла о «Комсомолке», а «Собес» тогда был к ней приложением, и главный редактор КП по фамилии Фронин — как раз тот самый бывший секретарь парткома, который и устроил судилище над журналистом. И я позвонила тогда молодому главному редактору новой прогрессивной «Независимой газеты» Виталию Третьякову. И он, прочитав статью, сразу же решил ее печатать.
Я не знала, в какой день выйдет моя статья. Утром занялась домашними делами, побежала в прачечную, потом с ребенком в школу. Пришла в редакцию, а меня с порога все начали поздравлять. Оказывается, вышел номер «НГ» с моей «Царской охотой», ее процитировали в утренних обзорах газет по радио. В том числе и по «Эхо Москвы». Так я словила свою минуту славы.
Мы с Аграновским встречались еще не раз. Я навещала его на Бутырском Валу. Но когда он умер 11 ноября 2000 года, меня в Москве не было. Много позже я пошла на Введенское кладбище, совершенно не зная ни участка, ни места, где похоронены Аграновские. Но вот поразительно: ноги сами привели на могилу журналиста. Я стояла и теперь уже прощалась с ним навсегда. Моим учителем. Моим Кумиром.
Валерий Аграновский — уникальный пример сочетания в журналисте блестящего литературного таланта и острого журналистского глаза. В нашей профессии, как правило, встречалось что-то одно. А сейчас не встречается и вовсе, причем ни то, и ни другое…
ПРО АВТОРА
Ольга Белан – известный московский журналист, блогер, писатель. Окончила факультет журналистики Уральского государственного университета (Екатеринбург).
Работала в газетах «Московский комсомолец», «Собеседник», «Экспресс газета».
В 1996 году создала и возглавила газету «Успех», которая закрылась из-за кризиса 1998 года.
Работала главным редактором газеты «Спид-инфо», на телевидении, имеет популярный блог в «Живом журнале». Автор бестселлера «Моя бульварная жизнь».
