Вторая смерть Владимира Маяковского
Денис ДРАГУНСКИЙ
"Тов. Ежов, очень прошу вас обратить внимание на письмо Брик. Маяковский был и остается лучшим, талантливейшим поэтом нашей советской эпохи. Безразличное отношение к его памяти и произведениям — преступление. Жалобы Брик, по-моему, правильны. Свяжитесь с ней или вызовите ее в Москву. Привлеките к делу Таль и Мехлиса и сделайте, пожалуйста, все, что упущено нами. Если моя помощь понадобится, я готов. И. Сталин".
(Написано после 24 ноября 1935 года).
Обратите внимание на слово — "преступление". Безразличие к стихам Маяковского — это не забывчивость потомков, не литературная необразованность, не эстетическая глухота, не отсутствие вкуса к поэтическому новаторству — нет, это преступление! И опять же — не порицание этих произведений, не критика, не осмеяние, а всего лишь безразличие, просто когда тихо не нравится — это преступление!
Эти слова написаны, повторяю, в конце 1935 года. Уже с мая в стране бушевал "кировский поток", первый акт Большого Террора. Понятно, как было воспринято указание Сталина.
Подписывайтесь на телеграм-канал журнала "ИсраГео"!
Две фразы из этой записки, а именно: "Маяковский был и остается лучшим, талантливейшим поэтом нашей советской эпохи. Безразличное отношение к его памяти и произведениям — преступление" — были опубликованы в "Правде" 5 декабря и повторены 17-го. В тот же день Триумфальную площадь в Москве переименовали в площадь Маяковского.
И понеслась.
"Маяковского стали вводить принудительно, как картофель при Екатерине. Это было его второй смертью. В ней он неповинен" (Борис Пастернак).
