Пусть хоть мои дети и внуки помнят ее имя
Нелли ВОСКОБОЙНИК, Иерусалим
Нехама Гельман не узнала, что ее единственная дочь выбралась из Ленинграда за пару дней до того, как кольцо блокады окончательно замкнулось. Ей не сообщили, что Шеся живет у чужих людей в далеком южном городе.
Ну, не то, чтобы совсем чужих — а у родителей мальчика, который ее вывез из Ленинграда и оставил у себя дома. А сам ушел в армию. Потом в конце войны они поженились. Все же суровая свекровь лучше, чем суровая хозяйка дома, в котором ты живешь в качестве подруги сына. Совершенно нищей подруги, не имеющей ничего своего сверх содержимого чемодана, вывезенного из Ленинграда.
Подписывайтесь на телеграм-канал журнала "ИсраГео"!
Нехама обо всем этом не знала. Она не вязала носочков, когда у Шеси родился первый сын и не радовалась, когда родилась внучка.
Она вообще ничего больше не узнала и ничему не обрадовалась — ее расстреляли 28 августа 1941 года. Командовал триста двадцатым полицейским батальоном, расстрелявшим в тот день двадцать три тысячи шестьсот евреев, некто Фридрих Август Еккельн. Его повесили потом в Риге. В 1946 году.
Я никогда не видела мою бабушку Нехаму. Может быть, я выросла бы совсем другим человеком, если бы она была рядом.
Мама редко рассказывала о своей маме. Даже и через сорок лет не могла спокойно говорить об этом. Хоть я напишу о ней пару строк, пока жива сама. Мировая сеть запомнит. Кто-нибудь прочитает и … не знаю что. Вряд ли ужаснется — сегодня есть чем ужасаться, не заглядывая на восемьдесят лет назад.
У меня двое детей и трое племянников, а у них всех свои дети. Пусть хоть они помнят: ее звали Нехама. Ее убили. Наверно перед смертью ей было страшно и больно.
