Спектакль «Любовь и деньги» в театральной студии Йорама Левинштейна. Пьеса Дэнниса Келли. Режиссёр – Дания Ландсберг. Это спектакль о том, что всякие чувства меркнут, выцветают, когда любящих и нежных душат долги. Не слишком романтичная выходит история. Высокое оказывается попранным. Проза жизни диктует свои правила…
Инна ШЕЙХАТОВИЧ
Фото: Эстер Эпштейн
Английский драматург Дэннис Келли написал эту пьесу, зная, как много англичан имеют долговые обязательства. Он словно аранжировал экономику простого гражданина стёклышками диалогов-миниатюр, перенося рядовую, обыденную жизнь на сцену. Жизнь, в которой так мало – если честно – красивых слов и альтруизма… Мы можем мечтать, витать в облаках, пытаться что-то из себя изображать – но грубая экономика нахлынет, всё равно вторгнется в мелодию песни о любви.
Зло? Да, несомненно. Горько? Реалистично? Критики Англии сказали об этом драматурге, что он один из самых значительных реалистов среди авторов начала ХХI века (пьеса написана в 2005 году). За эту работу Дэннис Келли был награжден премией «Оливье». Да и других наград у него весьма внушительная коллекция.
«Любовь и деньги» — коллаж. Финальные сцены жизни персонажей идут вначале. Сумятица, скороговорка в середине маленькой, очень личной истории, которая рассказывается и показывается намеренно запутанно. Монолог-увертюра заканчивает историю. Герои пьесы Дэвид и Джесс оказываются вписанными в ребус, в лабиринт. Они любили друг друга. В качающемся мире она была слабее. Он оказался растерянным и тоже не обладал достаточной силой… Деньги правили всем – и этими двумя любящими тоже. Или они (мы?) просто сдали (сдаём?) свою крепость без боя. К объективным обстоятельствам примешивается всякая наносная чушь: необоснованные, почти истеричные покупки, ложные ориентиры, зависть, желание «быть не хуже других» в вопросах жилья, одежды, профессиональных амбиций…
Пьеса Келли интересна, но страшновата. И студийцы Йорама Левинштейна так её и играют. Режиссёр Дания Ландсберг создала условия для того, чтобы главная линия повествования не падала на сердце зрителя с циничной простотой. Она находчиво уравновесила реалистичное и метафизическое. Благо, пьеса предоставляет для этого пространство и смыслы. Сценограф Наташа Наумов заключила режиссёрскую конструкцию в лаконичный сценический имидж с чередой всего лишь нескольких предметов, обозначающих смену места действия. Бар – алкогольные бутылки. Офис – линия классеров…
На мой взгляд, самой точной, разоблачительной и самой злой вышла сцена на кладбище, когда беседуют родители, потерявшие дочь (в этих ролях Наоми Орен и Бен Хайне). Боль потери — и ревнивая, уродливая зависть к человеку, который мог позволить себе поставить дорогой могильный памятник жене… Их жаль, этих несчастных и маленьких обывателей, они уродливы, они – квинтэссенция суетности. Актёры в этой сцене прекрасны! Их персонажи трогательны и отвратительны одновременно…
Весь исполнительский состав спектакля ровный, органичный. Студийцы владеют сценической речью, хорошо двигаются, умеют сосуществовать в ансамбле, в партнёрстве. Дэвид (его играет Офир Асаф) мелковато-деятелен, натужно благороден. Он аутсайдер. Его любовь – как подбитая птица. Она мечется, хлопает крыльями. Когда Джесс, жена Дэвида, решается уйти из жизни, он покорно и трусливо с этим соглашается. Просто облегчает себе безысходный бег по кругу проблем, ту вечную каторгу, на которой он обречён быть галерником, рабом, бескрылым и незначительным. В жизни он – статист. Ведь для главной роли этот персонаж мелковат…
Джесс (в этой роли Яра Леви) подвижна, экзальтированна и меланхолична. Шопинг для неё так же романтичен, как и высокопарные речи. Ей сочувствуешь, но риторика раздражает. Так, наверное, и задумала режиссёр…
Амит Шошани и Ширан Ицхак в своих небольших ролях интересно и полноценно достраивают идеи и направленность драматургического замысла. Они легко перевоплощаются, достоверно выглядят в маленьких эпизодах жизни своих колоритных персонажей.
Спектакли театральной студии Йорама Левинштейна всегда интересны. Они выглядят достаточно творчески зрелыми. Взволнованными. В них заметен нерв социальной значимости. Подключенность к треволнениям и переживаниям времени. Равнодушными они практически никогда зрителя не оставляют. На мой взгляд, именно трепет юности и студийная привычка играть всегда как в последний раз, гибнуть и жить на сцене всерьез, тотально, — делают спектакли этой студии столь интересными и вдохновляющими.
Когда всё закончилось, и Джесс, словно оживая, восстав из мёртвых, проходит свои мгновения счастья, мы выходим в черноту ночи. Район рынка «А-Тиква» колоритно и торжественно замирает перед короткой ночной передышкой. Мусор и бесчисленные коробки-ящики громоздятся невыдуманной декорацией. Здесь не страшно, хотя и не совсем благоустроено. И детский смех звучит в узких улочках почти мистически. И кто-то за окнами домиков-призраков читает книгу или думает о смысле жизни. Читает и думает. Я на это надеюсь…
