Из книги "Буквари и антиквары"
Нелли ВОСКОБОЙНИК, Иерусалим
Эту историю придумала не я. Я только воспользовалась именем дамы и, будучи в долгу перед ней, сочла необходимым пересказать печальные и радостные события, случившиеся в ее жизни.
Знатных японских дам не звали по именам. Их различали либо по придворной должности, либо, если они не жили в императорском дворце, по названию их покоев. Дама из Северных покоев — главная жена и госпожа. Дама из павильона Павлоний… Дама из павильона Глициний.
У одного аристократа, имевшего видное звание тюнагона, было несколько дочерей. О них нежно заботилась любящая мать — учила их музыке и поэзии, наряжала в изысканные одежды, окружала прекрасными предметами и старалась выдать замуж за лучших юношей знатного рода.
У Тюнагона была и еще одна дочь — почти девочка. Мать ее происходила из младшей ветви императорского рода. Тюнагон прежде иногда навещал ее, а когда она внезапно умерла, поселил их дочь в своей усадьбе. Мачеха отчего-то невзлюбили прекрасную, кроткую и почтительную падчерицу. Поместила ее не во дворце, а в лачужке у входа и насмешливо назвала именем этих апартаментов — Отикубо*.
Тысяче ужасных унижений ежедневно подвергалась бедная девушка. В ее домике не было даже помоста, и она спала почти на одном уровне со своей служанкой. Представьте — там не было вовсе церемониального занавеса! Даже зеркальную лаковую шкатулку для гребней, которая досталась ей от матушки, выманила мачеха обманом, а вместо нее дала сиротке свою старую, потертую в уголке.
Однажды, когда они поехали любоваться опадающей листвой, и все, включая младших служанок и погонщиков быков, наслаждались прекрасным зрелищем, Отикубо не взяли с собой, и она заливалась слезами весь день, до самого вечера, пока не возвратились сестры и мачеха.
Она жила в полном забвении, однако слух о ее печальной красоте через слуг распространился за пределы усадьбы, и молодой придворный из прекрасной семьи, Митиери, проник тайком за ворота, чтобы увидеть несчастную красавицу. Ему было не трудно попасть в ее каморку, поскольку никто о ней не заботился и не беспокоился о том, в чьем обществе она проводит свои безрадостные ночи. Увидев незнакомого мужчину, девушка смутилась, а когда он прилег к ней на циновку, заплакала и укрылась своей ночной одеждой. Отчаянье овладело ею при мысли, что незнакомец разглядит ее потрепанное оби и старенькие хакама, прохудившиеся до дыр.
На следующую ночь Митиери снова проскользнул к сиротке. А третья ночь была особенной. Если мужчина три ночи подряд проводил с девушкой и наутро третьей ночи соглашался вместе с ней откушать красиво уложенные в лаковую коробочку бело-розовые печенья, он становился её мужем. Печенья приготовила преданная служанка и Отикубо сделалась тайной женой Митиери. Теперь он приходил и днём, скрываясь от домочадцев за ширмами и занавесками. Молодой аристократ с ужасом наблюдал, каким унижениям и оскорблениям подвергается его высокородная жена.
Подписывайтесь на телеграм-канал журнала "ИсраГео"!
Дело кончилось тем, что, не надеясь на согласие мачехи, он выкрал её и поместил в своём дворце. Тем временем его собственная карьера стремительно воздымалась. То ли оценили его незаурядные способности, то ли Государю понравилось, как этот роскошно одетый красавец исполнил на празднике придворный танец. А может, причина была в том, что родная сестра Митиери стала Главной наложницей императора, но он теперь получал награды и новые назначения едва ли не каждый месяц. В непродолжительное время он сделался дайнагоном и начальником левой гвардии.
Любовь его к Отикубо была неслыханной. Он окружал её красивейшими служанками и доставал редчайшие диковинки, чтобы вызвать её удивление и смех. Развлекал её стихами и разукрашенными свитками, танцевал для неё и тешил драгоценнейшими безделушками и ароматами.
Итак, она была совершенно счастлива. Единственное, что омрачало жизнь госпожи Отикубо, это мстительность мужа. Он поклялся жестоко отомстить мачехе и сёстрам и выполнял задуманное. Месть его была ужасна!
Однажды, когда множество людей ехали на праздничное представление в ближний монастырь, дайнагон приказал своим слугам опередить медленно шагающего быка, запряженного в повозку, где ехала мачеха Отикубо с дочерьми. Многие паломники смеялись. Унижение казалось нестерпимым… Другой раз челядь Митиери вытеснила людей тюнагона с занятой ими площадки перед самой сценой, на которой готовилось торжественное зрелище. От такой обиды мачеха Отикубо тяжело заболела и едва оправилась через несколько месяцев.
Наконец, Митиери вдоволь насладился своей свирепой местью. Он пригласил отца Отикубо, рассказал ему, что дочь его жива и занимает в обществе самое блестящее место, показал троих очаровательных внуков и покоил старика до самой его смерти, оказывая всяческие почести и добиваясь для него самых приятных повышений по службе.
Что говорить, и мачеха горько раскаялась и была прощена. Сестёр удачно выдали замуж, а племянники стали наперсниками игр маленьких принцев, которые родились у сестры Митиери. Все слуги дома получили богатые подарки и даже девочка, гревшая воду для чая, была награждена свитком узорчатого шелка, намотанного на палочку, чтобы его легко было унести, заткнув за пояс
* Лачужка, хибарка
ОТ РЕДАКЦИИ
С нескрываемым удовольствием сообщаем, что завтра жители Иерусалима и гости столицы смогут увидеть воочию и послушать воушию автора этого рассказа, да еще в сопровождении мамы прославленного Хатуля Мадана — Виктории Райхер. Подробности — здесь.
