Если человек тебя не простил, то не простит и Бог
Шимон, Рони и я — трое давнишних друзей — проходили милуим в Негеве, на военной базе "Дим". Сверстники мы. Рони, правда, на годик-другой моложе. Он сабра, уроженец этой земли… Человек богатый. Возле Мертвого моря у Рони семейный бизнес — заводик по производству минеральных солей…
"Русские люди мне симпатичны!" — это я с Шимоном, стало быть. И Рони нас щедро балует.
Как и на каждый свой милуим, Рони прикатил в Негев на своем "мерседесе". Едва опускается солнце, он забирает нас к Мертвому морю.
Однажды мы возвращались с Мертвого моря в палящий зной. Увидели еврея на пустынном шоссе, просил он тремп. Религиозный еврей-ортодокс — на выезде из Масады.
Рони притормозил, человек сказал, что едет в Иерухам.
Подписывайтесь на телеграм-канал журнала "ИсраГео"!
— Мы направляемся, собственно, в "Дим", — ответили мы ему. — Это лишь отчасти по пути. Но если хотите, мы можем подбросить, полдороги себе сократите…
И сел он сзади, где Шимон…
Намереваясь, видать, повеселить нас на скучной дороге, Шимон прикинулся дурачком, вежливым идиотом, стал задавать тремписту вопросы. Такая, мол, за окном жара, воздух буквально плавится, а он во всем черном, в пейсах и с бородой — разве не жарко? Ради чего так страдать? И вообще, служит ли в армии, как служим мы, люди его постарше? С чего он живет, можно ли прокормиться верою в Бога?
Читайте в тему:
И тот ему отвечал — мягко, корректно, с чувством собственного достоинства. Видать, не раз ему приходилось отвечать на подобные наглости. А Шимон, все больше теряя меру и вкус, открыто глумился над ним, пытаясь унизить и оскорбить… спровоцировать на скандал…
Временами хотелось потребовать у Рони притормозить, выйти самому из машины, либо Шимона выгнать. Но все терпел и терпел, сам себе удивляясь — до поворота на "Дим", где пассажир наш вылез, всем троим пожелав мира, благополучия, здоровья и счастья. Не выразив при этом ни малейшей обиды.
С этой минуты я с Шимоном перестал разговаривать. Не сел, как обычно, рядом в столовой, не пошел с ним в пару в ночное дежурство.
Утром он осторожно осведомился:
— Что-то случилось, ты как-то странно ведешь себя?
Тогда мы сели и объяснились.
— Я оскорблен вчерашним твоим поведением, хамством твоим… Таким я знать тебя не желаю. Ты надругался над Богом, религией, над братом своим — религиозным евреем.
— Искренне каюсь, готов попросить прощение! — немедленно предложил он. — Ты знаешь прекрасно, я дружбой с тобой дорожу!
— Я-то тебя прощу, но как нам быть с тем человеком? Ты знаешь, где он живет, как его имя? Простить по-настоящему он тебя должен. Где ты его найдешь?
— Не понимаю, при чем здесь он?
— Шимон, — воскликнул я. — В этом ведь заключается самое страшное. Ты оскорбил человека, а он ушел, пропал, унес обиду на нас. Его невозможно найти, чтоб извиниться. В Торе сказано, что если человек тебя не простил, то не простит и Бог. И месяц элул на носу, когда принято каяться, говорить "слихот" — канун Судного дня.
Он понял меня, дошло до него. Он знал про судные дни и про "слихот"… Было похоже, что он испугался.
— Что же мне делать? Я понимаю, ты только добра мне хочешь.
— Ну, хорошо, — начал я остывать. — О нашем пассажире мы ничего не знаем. Лишь то, что он из Иерухама. Вот ты туда и езжай. Городишко там небольшой, обойдешь синагоги, ешивы, людей поспрашивай. Авось, и найдешь. А мне привези письмо от него лично, что он прощает тебя. Только письму я поверю.
Подписывайтесь на телеграм-канал журнала "ИсраГео"!
Шимона одолели сомнения:
— Мы же в армии, кто отпустит меня?.. Как я туда доберусь? И денег у меня ни шиша!..
Озабоченный, удрученный, Шимон отправился к Рони. Поведал ему о конфликте со мной… Рони полностью меня поддержал: да, необходимо найти того человека, срочно причем… Ибо самый большой грех — обидеть незнакомого человека, навсегда потерять возможность раскаяния. И Рони предложил в услуги себя и свою машину.
На другой день с утра они взяли отпуск у командира и к вечеру привезли письмо. Вернее, записку из нескольких фраз в цветистом библейском стиле: пожелания, благословения…
Слухи об этой истории распространились по базе.
В тот год я читал "кадиш" по своему отцу. Трижды в день собирал "миньян". Это было невероятно сложно. Молились в палатке. Они повторяли за мной "амен", все гнали меня, торопили…
А тут вдруг стали надевать тфилин и талит, молились теперь в синагоге. И что всего удивительней — щедрой рукой давали "цдаку", ибо "цдака" спасает. Особенно в месяц элул, кануны Судного дня. Когда принято каяться, очищаться.
Из книги "Записки ешиботника"
