Язык был простой и люди несложные: как в Реховоте неполиткорректно остановили погром 1921 года
Слава ШИФРИН
В мае 1921 года в Палестине случился погром.
Поясняю для неизраильских друзей: "погром" — это древняя традиция, родившаяся в средневековой Европе (а может быть, и раньше), когда соседи режут, насилуют и грабят евреев.
В 1921 году арабы громили евреев в Яффо, в Петах-Тикве, в Хедере, в Иерусалиме. За неделю убили 47 человек.
6 мая беспорядки докатились до Реховота. Толпа арабов (которые еще не догадывались, что они — палестинский народ, но уже четко знали, что евреев нужно резать), вооруженная палками, камнями, топорами, с криками "Смерть евреям!" вышла из Рамле в сторону Реховота. Обороной Реховота руководил публицист, писатель, педагог, общественный деятель, уроженец деревни Телепино, что под Киевом, Моше Смилянский.
Подписывайтесь на телеграм-канал журнала "ИсраГео"!
Если не считать двух лет службы в Еврейском батальоне британской армии в самом конце Первой мировой войны, никакого военного опыта у Смилянского не было. То ли в британской армии не было занятий по гуманным правилам ведения военных действий, то ли Моше пропустил эти занятия, так как в это время чистил картошку на кухне, но он так и не овладел премудростями военного гуманизма, и всю жизнь придерживался примитивной концепции, усвоенной еще в родном Телепино: "Пусть лучше убью я, чем убьют меня" (право, дикарь!).
На подступах к Реховоту Смилянский приказал установить пять оборонительных пунктов. Штаб обороны размещался в "Доме Слуцкина" (сегодня это школа "Де Шалит", известная всем реховотчанам). Из Иерусалима прибыл доктор Гери, который вместе со своей женой-медсестрой организовал импровизированный полевой госпиталь. В Реховоте жили несколько евреев — ветеранов британской армии. Их вооружили и распределили по огневым точкам. Остальным жителям поселения приказали сидеть по домам и не высовываться.
В полицию защитники поселения не обращались. В то время британские полицейские были заняты выписыванием штрафов гражданам, которые ходят без масок, ловлей злостных нарушителей правил дорожного движения и расследованием коррупционных скандалов сионистского руководства (якобы кто-то из высокопоставленных сионистских деятелей получил в подарок от богатого плантатора ящик апельсинов). Беспокоить полицию такой глупостью, как погром, было как-то неловко. Также решили не обращаться к мировому сообществу — век назад межплеменные разборки на далеком Ближнем Востоке не интересовали прогрессивную международную общественность.
Когда погромщики подошли совсем близко к границам поселения, Смилянский, не успев подумать, где же он завтра будет есть хумус, где будет чинить машину и у кого будет покупать дешевые овощи, и, не успев повздыхать, что среди арабов тоже есть приличные люди, и, даже не вспомнив, как однажды арабский фельдшер достал ему занозу из пальца, скомандовал: "Огонь!"
Раздался залп, и шесть мирных арабских жителей, спешивших подискутировать с еврейскими соседями о Новом Ближнем Востоке, остались лежать на пыльной дороге Рамле — Реховот. Еще десяток были ранены и также не смогли принять участие в дискуссии. Вся остальная толпа, поняв, что евреи сегодня не очень расположены к диалогу, побросав палки, топоры и колья, разбежалась. В Реховоте не пострадал ни один еврей.
Назавтра в Рамле хоронили жертв неудавшегося погрома. А в Реховоте продолжили заниматься рутинными делами: строить дома, сажать деревья и воспитывать детей. И никто не заламывал руки по поводу "мирного сосуществования". Да и слов таких в иврите еще не было. Язык был простой и люди несложные.
