Сегодня, 11 июня, легендарной советской балерине и израильскому балетмейстеру и педагогу Нине Тимофеевой должно было исполниться 90 лет. Увы, уже более десяти лет ее нет с нами…
Лина ГОНЧАРСКАЯ
Фото из личного архива Нади Тимофеевой
Это одна из тех фигур, чей танец проживает в памяти поколений – искрящийся, пластичный, неповторимый. Нина Тимофеева была из тех, кто не просто танцевал – она, как говорят о великих, становилась своей ролью. Её героини – Эгина, Жизель, Одиллия, Лауренсия, Китри, Хозяйка Медной горы, Мехменэ-Бану, леди Макбет – женщины на грани, героини на изломе страсти, четкие, как резец скульптора, дышащие, живые. Танец Тимофеевой не искал лёгкости – он вытекал из тяжести мира, преодолевал её, выковывался в пространстве, где каждое па было утверждением.
Про неё писали, что она делает фуэте на почтовой марке. У неё был редкий дар – совмещать жёсткость с поэзией, быть стремительной, как мысль, и в то же время монументальной, как правда. На её лице читались трагедия и достоинство, её спина олицетворяла прямую линию поведения, в её стопе заключалась вся история вагановской школы.
Она была прима-балериной Большого театра, танцевавшей на его сцене более 30 лет, народной артисткой СССР. А до того – самой настоящей питерской девчонкой, выпускницей Ленинградского хореографического училища по классу Натальи Камковой (ученицы Агриппины Вагановой). На выпускном вечере она танцевала сложнейшие классические партии, однако, придя в театр, оказалась в последней линии кордебалета. Только благодаря случаю – утренней травме ведущей балерины – ей выпал шанс выйти на сцену в партии Одетты в «Лебедином озере». С этого момента началась её карьера великой балерины.
Подписывайтесь на телеграм-канал журнала "ИсраГео"!
Три года она танцевала на сцене Кировского театра (ныне Мариинский) ведущие партии, а затем по приглашению Леонида Лавровского, опять же коренного ленинградца, в ту пору худрука Большого, переехала в Москву. Именно с ее появлением здесь возникли такие нестандартные для балета персонажи, как Девушка-куртизанка из «Ночного города» на музыку Бартока в хореографии Лавровского, Асель из балета Власова по Айтматову, Лейли в хореографической поэме Касьяна Голейзовского. Три свои главные партии Нина Тимофеева танцевала уже у Григоровича, главного балетмейстера Большого с 1964 года – Эгину, Хозяйку Медной горы и Мехменэ-Бану. Однажды во время одного из спектаклей Николай Дорохов, который танцевал в «Каменном цветке» Данилу, упал во время вариаций и порвал икроножную мышцу. И тогда Нина Тимофеева начала импровизировать и танцевала его партию после своего монолога, пока не наступил антракт.
Сценическая судьба её складывалась необычно, она была звездой, музой, во многом – современной античной героиней с мощным темпераментом и незаурядными физическими данными. Если бы стиль Нины Тимофеевой необходимо было бы описать всего одним словом, то, пожалуй, им стал бы огонь. В ней и вправду будто горело внутреннее пламя. В отличие от более академических, «хрустальных» балерин, Тимофеева работала с телом как с вулканом – её движения были острыми, драматичными, её техника – феноменальной: прыжок – с бешеной амплитудой, поворот – с железной точностью, при этом всё как будто преломлялось через её личный нерв, внутренний импульс. В ней сочетались трагизм и ярость жизни, и публика неизбежно подчинялась силе её личности, до сих пор неразгаданной силе притяжения.
Она танцевала властолюбивую Эгину в «Спартаке», способную подчинить своей воле всю Римскую империю. Она была неожиданной Жизелью – с её мощной природой казалось, что нежная Жизель – не её амплуа, но она создала именно трагическую, а не сентиментальную героиню. В «Лебедином озере» её хищная и блистательная Одиллия была сущим демоном на пуантах. Она снималась в фильмах-балетах и телеверсиях спектаклей. Была экстравертом на сцене и отшельником в жизни. Помогала нищим, спасала животных, не очень доверяла людям. Театр – как большая мясорубка, говорила она, получает мясо, а выбрасывает кости. Ограждала себя от лишних людей, не прощала фальши и халтуры. Была человеком скромным, не посещала вечеринки, потому что считала, что на них не стоит расходовать свои силы. Обожала театр как искусство перевоплощения. На одном из гастрольных спектаклей (кажется, в Германии или США) её Одиллия вызвала такой ажиотаж, что Нину Тимофееву трижды вызывали на поклон отдельно от всей труппы.
В 1990 году Хассиа Леви-Агрон, основательница танцевального отделения в Иерусалимской академии музыки и танца, позвонила композитору Марку Копитману и спросила его, кого бы пригласить в Израиль, чтобы повысить уровень классического балета. Копитман связался с Евгением Светлановым, который тут же ответил: «Знаешь, есть в Москве еврейка Тимофеева с такой сумасшедшей харизмой и силой воли, что она, мне кажется, вам подойдет».
Так Нину Тимофееву пригласили преподавать балет в Иерусалим. Сначала на мастер-классы, а год спустя – уже навсегда. В 2004 году Нина вместе с дочерью Надей открыла Иерусалимскую балетную школу, четырьмя годами позже основала труппу «Иерусалимский балет». Продолжала выступать, преподавать, танцевала почти до 70 лет. Оставалась стройной, легкой, выглядела гораздо моложе своих лет. Отдавала себе отчет, для чего танцует – надо было элементарно зарабатывать на жизнь. Свою пенсию тратила на бездомных кошек и собак.
Время идёт, а она остаётся: на киноплёнках, в телах других, в переданной интонации. В том, что делает сегодня ее дочь Надя Тимофеева, тоже балерина, хореограф, со-основательница Иерусалимской балетной школы, которая продолжает дело матери, создавая пространство, где жив дух и традиции классического балета и свобода сценического выражения.
Сегодня Нине Тимофеевой исполнилось бы 90. Её уже десять лет нет с нами. Но отчего-то совсем не кажется, что она ушла. Скорее – перешла в балет бессмертных.
Автор – израильская журналистка и музыковед, главный редактор культурно-просветительского издания Culbyt.com
