Сталинская катастрофа

Фрагменты из романа "Сирень и розы Александровского сада". Публикация первая

Филипп Исаак БЕРМАН, Филадельфия

Юрию Трифонову, выдающемуся русскому прозаику и моему литературному Учителю, посвящаю

В сорок первом году, все вокруг Сталина стало рушиться и лететь в разверзшуюся перед ним пропасть жизни. В сущности, он сам и подготовил это свое будущее секретным договором с Гитлером о переделе мира в 1939 году.

В 2 часа утра, 3 сентября 1939 года Поскребышев сообщил Сталину, что польские войска, в действительности, переодетый в польскую военную форму отборный эсесовский отряд, атаковали германскую радиостанцию в Глейвице.

Интересно, что Гитлер не ждал никаких провокаций со стороны Польши: он сам создал их. Эта фраза для сталинских поклонников.

Автор пишет об этом, потому что Сталин перед войной с Германией истерически кричал о предотвращении каких-либо возможных провокаций со стороны СССР, чтобы не дать повода Германии напасть на СССР.

Это совсем не было признаком его гениальности, каким объявляет его, например, Виктор Суворов.

Гитлеру не нужны были какие-либо провокации, он сам их создавал. Это был верх психологического идиотизма со стороны Сталина забегать наперед все дорожки Гитлеру, чтобы, не дай Бог, он не смог бы каким-либо образом интерпретировать действия России, как провокации.

Через несколько часов после собственной немецкой провокации против Германии, войска вермахта перешли польские границы.

После этого Молотов направил поздравительную телеграмму Гитлеру. Хотел ее привести здесь, но не смог пока найти в своих черновиках.

Англия и Франция, должны были последовать своим обязательствам защитить Польшу.

Третьего сентября 1939 года Чемберлен, Премьер Министр Англии, «в 11 часов 15 минут объявил своим меланхоличным голосом», что Англия находится в состоянии войны с Германией. Чемберлен пригласил Черчилля стать первым Лордом Адмиралтейства. В 6 часов вечера того же дня Черчилль принял свое новое назначение. Английскому флоту было сообщено: «Уинстон вернулся!» Позже в своей вещи «Грядущий Шторм» Черчилль писал: «И так случилось, что я снова пришел в комнату с которой я простился с болью и печалью почти четверть века назад… И опять мы должны сражаться за жизнь и честь с дикой, дисциплинированной и беспощадной Германской расой. Снова! Так тому и быть!»

В этот же день Черчилль выступил в палате общин, в частности, он сказал:

«Это не вопрос сражаться ли за Данциг или сражаться за Польшу. Мы сражаемся, чтобы спасти весь мир от чумы нацистской тирании в защиту всего, что является самым сокровенным для человека».

Я хочу, чтобы советский или постсоветский житель-обыватель (как назвал себя один московский поэт) соизмерил бы для себя масштаб личности Черчилля, которого Союз постоянно оплевывал во главе со Сталиным.

Франция также объявила войну Германии.

Вторая мировая война началась.

Все разыгрывалось как по нотам, в соответствии с секретным советско-немецким протоколом: Сталин стал готовиться к захвату восточной части Польши в точности с положениями секретного договора. С первого сентября 1939 года прошло 17 дней. Гитлер пришел с запада, чтобы задушить Польшу, а Сталин с востока.

Сталин, сопровождаемый Ворошиловым и Шапошниковым, в 2 час утра, 17 сентября сообщил послу Германии Шуленбургу что «в 6 часов утра…Красная Армия пересечет польские границы».

Так Сталин начал вторую мировую войну.

Когда появился Горбачев, он также сначала не признавал, что существовал секретный протокол договора с нацистской Германией о разделе мира. Отсюда и росли ноги второй мировой войны, из этого пакта, соглашения о, якобы, ненападении и взаимной дружбы.

Молотов объявил всему миру вторжение в Польшу ранним утром 17 сентября 1939 года, как святую обязанность помочь Украинским и Белорусским братьям.

Следующее утверждение очень важно, потому что то, что произошло остается до сих пор неосознанным: Сталин, Советский Союз, начал вторую мировую войну на стороне Гитлера и находился в ней на стороне Гитлера около одного года и десяти месяцев, почти 2 года: в 1939 году — сентябрь, октябрь, ноябрь, декабрь; потом весь 1940 год; потом в 1941 году январь, февраль, март, апрель, май и июнь до 22 числа.

Советские газеты писали, что Западная Украина встречала советских солдат, как истинных освободителей цветами, яблоками, пирогами, испеченными на радостях «западенками». А многие даже плакали от счастья. Потом они в полной мере вкусили свое советское счастье.

Совсем недавно Молотов поздравлял Гитлера с мгновенным захватом Польши, а сейчас уже Гитлер захватил всю Европу, тоже мгновенно, и вермахт стоял теперь на границах России. Советские опять поздравили Гитлера с этими великими гитлеровскими победами, Молотов с ведома и одобрения Сталина сказал Шуленбургу: «самые теплые поздравления в связи с блистательными успехами немецких вооруженных сил».

Не хотелось поздравлять, но пришлось.

Советские уже начали есть потихоньку свое собственное дерьмо: договор 39 года о взаимной дружбе и ненападении.

Это произошло, когда Германия уже захватила всю Европу, когда советский посол в Англии Иван Майский слал депеши в Москву о концентрации немецких войск на советских границах, в июне 1941 года, сведения почерпнутые им от встреч с Иденом, Крипсом и Кардоганом. Одновременно ТАСС выпустил сообщение о советско-немецких отношениях, смотри ниже. Считается, что оно было написано самим Сталиным.

Сообщение ТАСС, было свидетельством полного мандража Сталина и его пристебаев.

Сталин между тем думал о своем таланте дипломата суперкласса. И он презрительно осматривал свой антураж суженными желтыми глазами: до каждого еще дойдет очередь, только следует немного потерпеть. И он любил применить этот свой талант при всяком удобном международном случае: смотрите, я в белом фраке, а вы все в дерьме.

Между тем, Сталин смертельно боялся Гитлера, то есть войны с Германией. Только что громадная страна Россия, размерами которой так гордились советские, всюду они долдонили, что Советский Союза занимает одну шестую часть суши, будто этот факт говорил об особом достоинстве народа, населявшим эту одну шестую часть суши, о его достижениях, человеческом благородстве или о величии Советского режима-монстра.

Только что Союз начал войну с крохотной Финляндией и не смог ее одолеть. Наоборот, потерпел позорное поражение. Обледеневшие трупы советских солдат, убитые или до смерти замерзшие, остались под финскими озерами или засыпанные снегом в лесах Финляндии. Это был позор советского режима, глухо замалчиваемый советскими. Финских войск всего-то было двести двадцать пять тысяч. Советских войск — 425 тысяч. У финнов было 200 самолетов, у советских – более двух тысяч. У финнов была надежная зимняя одежда, чего не было у советских солдат. И у них были лыжи, необходимая часть для каждодневного существования и жизни в Финляндии. Для советских солдат лыжи тоже стали проблемой.

Войной тогда руководили два советских гения: Сталин и Ворошилов. Еще раз вспомню песню сталинского времени: «Когда нас в бой пошлет товарищ Сталин, и первый Маршал в бой нас поведет!» Советские люди были счастливы, что в бой их на верную смерть под лед финского залива посылал недомерок товарищ Сталин. А вел их в бой первый советский Маршал Ворошилов. Война в Финляндии фактически была проиграна. Получился советский пшик. На даче у Сталина в Кунцево собрались советские магнаты. Разъяренный Сталин в гневе вскочил и стал выплевывать обвинения против своего министра обороны Ворошилова.

Советские вожди были не только подонками, они, в силу своего античеловеческого и умственного устройства, были дебильными подонками.

Ворошилов весь покраснел, он кричал, что Сталин может обвинять самого себя: «Это ты сам уничтожил армию, убил всех лучших наших генералов!» Он схватил большую тарелку с зажаренным поросенком (Сталин очень любил зажаренных поросят) и шибанул зажаренным поросенком на царской посуде по столу. Царская удлиненная тарелка разбилась. Поросячий сок растекся по столу.

Хозяин скривился древневосточной своей местью и замолк. После этого министром обороны стал Маршал Тимошенко. Ворошилов остался жив, он много чего знал о Сталине, например, что он работал до большевистской революции осведомителем царского Охранного отделения, поэтому Ворошилов и остался жив: сведения эти могли бы мгновенно стать известны всему миру. И Сталин знал, что он это знает. Оттого и скривился вождь всего прогрессивного человечества.

Известный специалист и исследователь советизма Джордж Кеннан (George Kennan), а в прошлом американский посол в России, опубликовал в журнале «Newsweek», 7 November 1966 статью: «A Czarist Spy Named Stalin». «Царский шпион по имени Сталин». Кеннан был в это время весьма тщательным и искусным исследователем в известнейшем Принстонском Университете, который находится в получасе езды от моего дома. Один писатель Х, воскликнул несколько лет назад, когда я говорил с ним о сотрудничестве Сталина с царским Отделением Охраны по телефону: «Представляешь, старик, я недавно делал интервью с одним писателем для Голоса Америки, он считает, что Сталин был агентом царского Охранного Отделения!» Я догадался, что речь шла о прекрасной книге Бракмана (Roman Brackman) «The Secret File of Joseph Stalin», в которой содержится множество доказательств факта такого сотрудничества Сталина. Тогда я ее только что прочитал. Если не ошибаюсь, подарил мне ее А.Т. Еще до этого разговора я даже говорил по телефону о его книге с автором Р.Бракманом и его женой. Я попытался возразить писателю Х. Мой оппонент опять с чувством воскликнул: «Да не был он никогда агентом охранки!»

В статье в журнале «Newsweek» говорилось: «Джордж Кеннан, бывший посол в России и выдающийся исследователь Российского состояния дел в Принстонском Институте Специальных Проблем, давно подозревал, что молодой большевик Иосиф Сталин был агентом Царской секретной полиции. Теперь у Кеннана есть доказательства. Он недавно обнаружил, что паспорт, который использовал Сталин для того, чтобы посетить партийный конгресс в Стокгольме в 1906 году был выдан ему секретной царской полицией. Более того, исследования Кеннана открыли тот факт, что Сталин во время одного теоретического семинара в 1920 признал, что он был царским агентом. Это было напечатано в Советском теоретическом журнале, который исчез несколько месяцев назад из всех русских библиотек. Кеннан проследил активность каждого участника этого семинара, одновременно с Грузинскими и Армянскими Коммунистами, которые близко ассоциировались со Сталиным между 1906 и 1912 годами – и обнаружил, что все они были уничтожены в 1920 году». Советская история полна подделками, исчезновениями документов и убийствами. Это широко известно. Юрий Трифонов говорил мне об изъятии его книг из солдатских библиотек. Для Ленина (когда он болел) специально печатали одну страницу с его статьей в единственном экземпляре, чтобы показать, что статья якобы вышла. В действительности, его статья в газете не печаталась. Тоже самое делали с Горьким, когда он болел. Для подпольного жителя Москвы (как когда-то метко назвал Василий Аксенов советского жителя) эти советские эскапады очевидны. Они непонятны для западного человека. Когда говорили о смерти Горького, что его отравили, на западе возражали: ведь акт вскрытия не показал какого-либо отравления! Западному человеку непонятно, что акт вскрытия был поддельным, липовым, заготовленным нквд еще до смерти Горького. Сталин сделал Ленина Богом-куклой, лежащим в мавзолее именно потому, что хотел самым тщательным образом выскрести из тела Ленина остатки яда, который он приказал дать Ленину. Таким образом он мог бы скрыть убийство им Ленина. Пришла идея: придется навечно забальзамировать его, никуда не денешься. Тогда уж точно, все выскребут. Придется сделать Ленина Богом. Троцкий тогда уехал на Кавказ лечиться. В дороге узнал, что Ленин умер, хотел вернуться на похороны. Сталин отсоветовал, сказал, что не успеет на похороны. В действительности, боялся, что Троцкий потребует вскрытия трупа Ленина. Збарский, бальзамировавший Ленина, очень сильно помог Сталину, выскребая все человеческие клетки из Ленина. Когда умер Ленин, шел снег. Было свинцовое небо. Когда поставили гроб на землю, открытый был гроб, без стеклянной крышки тогда еще был, и снег поутих вдруг, на лицо Ленина только одна снежинка упала, нагнулся бледный Сталин, вся его собственная кровь пропала от лица его, как белая стена был бледен товарищ Сталин, наклонился Сталин и долго смотрел в лицо Ленина, на котором одна упавшая снежинка на мертвом лице лежала, будто на промерзшей земле и не таяла. Даже промерзшая земля излучала больше тепла, чем тело Ленина — всю живую плоть выскребли умелые сталинские бальзаматоры. Это заметил Михаил Кольцов и написал о похоронах Ленина, о том, что долго смотрел нагнувшийся Сталин на лицо Ленина и — об одной этой не таявшей снежинке. Он не писал, конечно, о том, что никакого тепла жизни не оставил Сталин в теле Ленина. Так это начиналось в России и так это продолжалось в России.

В тот вечер, когда Ворошилов саданул блюдом со сталинским поросенком об стол, Хрущев присутствовал при этом. Он впервые за всю свою рабскую жизнь видел, чтобы кто-либо так кричал на хозяина. Это было в сороковом году. В 1940 году Сталину исполнилось 60 лет. Хотел Сталин поднести себе подарок ко дню рождения – порабощение Финляндии – не получилось. Обидно было гению всех времен и народов: Финляндия не укладывалась в прокрустово ложе его советского империализма. До этого все сами ложились, как он приказывал в свой сталинский гроб: мертвецами или полутрупами. Позже им полагалась честь попасть своим пережженным, вместе с гробовыми досками, прахом в кремлевскую стену на Красной площади. Не получилось с финнами, не хотелось им ложиться в сталинский гроб.

В 1940 году Михаил Афанасьевич Булгаков ко дню рождения Сталина написал свою пьесу «Батум». Правда, втравил его в это Вахтангов и теперь деваться ему было некуда: откажись – проследует гулаг и смерть. Пришлось писать. Не понравилось Сталину. Там он был просто старательным хорошим человеком. Сталин не увидел там будущего советского рая. Сталин видел себя парящим над Землей Богом-Монстром, а внизу, на Земле, простирался бы советский рай. Правда, этот рай огорожен был колючей проволокой, а в пьесе «Батум» почему-то не было, чтобы он летал Богом-Монстром над советским раем. Запретил пьесу Булгакова товарищ Сталин, хотя другую пьесу Булгакова «Дни Турбиных», основанную на его романе «Белая армия», он смотрел 15 раз. Изучал товарищ Сталин нутро белого движения, обучался драматургическому искусству Булгакова, чтобы применить его в жизни, когда убивал миллионы людей. Настолько обучился, что когда, в будущем, принесет Сталину пьесу Симонов о космополитах («Чужая тень»), Сталин допишет ему свое окончание пьесы: люди не свиньи, съедят все. А до этого напишет Симонов записку Сталину и передаст ее Поскребышеву: «выполнил все указания товарища Сталина».

Через много, много лет вперед, пожалуй, в восьмидесятые годы, Владимир Максимов приезжал в Америку из Парижа. Он пригласил меня на встречу с редакцией «Нового русского слова» своим гостем в один из русских ресторанов Нью-Йорка. Там был Андрей Седых, главный редактор газеты, Вайнберг, заместитель главного редактора, еще несколько человек из редакции и один известный советский диссидент, фамилию которого я, к сожалению, запамятовал. Максимов сказал мне, был у меня с ним отдельный разговор (речь шла об инородцах, то есть о евреях, как они способствовали процветанию советской власти), что когда начальник контрразведки Белой Армии Кац, естественно еврей, пытался собрать представителей Белой Армии в Париже, чтобы разработать планы, как бороться с советской властью, никто не явился.

Гитлер поздравил Сталина с шестидесятилетием, вместе с передовыми колхозными доярками, девушками-ткачихами и передовыми рабочими страны советов, и со всем прогрессивным человечеством.

Через полгода начнется война со Сталиным, план «Барбаросса» был уже в кармане Гитлера.

Конечно, никто из его рабов, членов Политбюро, никогда не мог предположить, что лагерный волкодав, самая большая овчарка режима, товарищ Сталин будет в 1941 году в полной панике.

Жуков позвонил Сталину по телефону 22 июня в 4:30 утра. Война началась в 4:15 утра. Он узнал об этом мгновенно, ровно в 4:15. Немцы пунктуальные люди. По немецкому времени это было 3:15.

Начинался рассвет потрясающего июньского дня.

Рассвет как всегда не опаздывал. Был летний день без дождя и было ясное синее небо.

Первые лучи солнца осветили древний Кремль. Свет этот удивительным образом сочетался с цветом красного кирпичного камня Кремля, создавая особое чувство счастья жизни, а ввысь, медленно и счастливо распространялся, с утра еще нежный, запах роз и сирени Александровского сада.

Жуков долго ждал. Очень долго. Создавалось впечатление, что Сталина в Москве не было, что он был где-то совсем далеко, настолько далеко, что это могла бы быть не Россия, а другая страна.

По мнению автора, так оно и было: это было за 2000 километров от Москвы, это была почти Грузия, хотя город Сочи, где самый бесстрашный человек в мире пребывал в это время (доказательства его пребывания в Сочи см. ниже) и его пригороды, всегда были в черте России.

Существует, собственно, две версии, что случилось в первые дни войны. Одна версия, что Сталин остался, был в Москве, она основана на воспоминаниях его рабов-приближенных членов Политбюро и генералов, полностью контролировавшихся советской цензурой.

Другая версия, что он уехал 18 июня в Сочи, в отпуск. Эта строчка, отмеченная курсивом, взята из исследований жизни Сталина многими западными авторами. Вторая версия основана на свидетельствах человека, встретившего его 23 июня 1941 года на его секретной даче в Сочи.

Таким образом, по второй версии его в Москве не было.

Уехать в отпуск 18 июня 41 года означало предательство, бегство из Москвы.

Курсив по поводу сталинского бегства в Сочи (уехал…в отпуск) вызывает множество отвратительных реакций такого весьма простого человека, каким является автор, родившийся в центре Москвы, и самым сильным и волнующим воспоминанием счастливого детства которого в Москве, был грохот танковых гусениц, под самыми окнами маленького домика, стоящего на Спиридоновке, тремя своими крошечными оконцами, обращенными к Спиридоновке, которая тогда еще была булыжной мостовой.

Это было в 5 часов утра перед домиком, где автор проживал тогда в 5-летнем возрасте.

На домике, в будущем времени, повесят железный круг, на котором будет выбито, что домик был построен в 1828 году.

Автор вскакивал тогда с постели, подбегал счастливый к окну и с восторгом смотрел на медленно ползущие танки по Спиридоновке: они медленно двигались, может быть, пять километров в час, на первомайский парад на Красной площади в Москве.

В нем жила тогда доля от общего советского патриотизма: «броня крепка и танки наши быстры», а также, «могучая, кипучая, никем непобедимая! Москва моя, страна моя, ты самая любимая!» Эти советские песни круглосуточно исполнялись по репродукторам в любом уголке необъятной страны.

Потом танки поворачивали, урча, налево, на Малую Никитскую, где стояла громадная, теперь пустая церковь, в которой когда-то венчался Александр Сергеевич Пушкин и Наталья Гончарова, — поворачивали один за одним, и оттуда уже была прямая дорога до Красной площади.

В церкви же, мимо которой они медленно двигались, советский режим организовал какие-то механические мастерские. Это было сейчас гулкое здание, где по железу били кувалдами.

Далее, поддерживая одинаковое расстояние между собой и, переваливаясь по булыжной мостовой, танки должны были проползти по Никитской площади мимо памятника Тимирязеву, слева на Тверском бульваре, и вниз по Герцена, мимо кинотеатра «Повторного фильма» в направлении к Кремлю.

Когда началась война и немцы бомбили Москву, в памятник Тимирязеву попала бомба и он после этого стоял с большой трещиной, но не развалившийся. Мальчишкой я бегал и смотрел на этот памятник.

Танки далее должны были спуститься к Манежной площади, а там, мимо Исторического музея, поднявшись в гору, отчего грохот гусениц несколько увеличивался, появиться-выкатиться на Красную площадь.

За танками, через Спиридоновскую улицу, за каменным забором, возвышался высокий дворец-дом Горького, бывший особняк крупнейшего в царское время капиталиста Рябушинского, где жил, а в 36 году, 18 июня, умер (был отравлен-убит Сталиным) первый пролетарский писатель, Алексей Максимович Горький.

Пейзаж с ползущими танками, булыжной мостовой и итальянским дворцом Рябушинского, с витиеватыми дубовыми, дворцового размера оконными переплетами и мощными кронами деревьев, был ошеломительным.

Это было 1 мая 1941 года.

Конечно, счастливый лицезрением танков пятилетний мальчик, никак не представлял, что после 22 июня эти его любимые и урчащие стальные чудовища будут повержены на русской земле лавиной немецкого вермахта.

Мнение автора: Сталин бежал из Москвы 18 июня 1941 года.

Вместе с ним фактически бежал Берия. Берия в это время находился в Сухуми. Берия летел самолетом. Сталин отпустил в отпуск подлечиться Жданова. Об этом позже писал его сын Юрий Жданов. Думаю, что он делал это намеренно, чтобы вдруг оказалось бы, что ни он один покинул Москву в это тревожное время, то есть, он, Сталин, как бы честно считал, что войны не будет, и если вывернется вдруг так, что война начнется, то не он это один думал это и верил в это! Вот такая мелкая мыслишка виляла хвостом в его затылке.

В этот день, 18 июня, он обычно, в прошлые годы, уезжал в Сочи на суперсекретном поезде. Время сейчас было другим и Сталин знал об этом, через несколько дней должна была начаться самая страшная война. Ниже будет показано по дням, что происходило за несколько дней до войны. Остановить войну он не мог. Нужно было срочно спасаться.

Поэтому он и метался, распыляя злобу и смертельную месть вместе со своей слюной.

Поезд его летел по всей территории России без всяких остановок, скидывая по стрелкам на запасные пути все самые важные, попадающиеся по дороге поезда, лишь бы пролет гения всех времен и народов был бы по стальным рельсам через всю Россию беспрепятственен и в полной безопасности.

Летать на самолете Сталин боялся. Молотов тоже боялся летать на самолете. Таковы были руководители Советского народа, которых русский человек настолько трепетно любил, что Проханов и сейчас предлагает сделать Сталина святым.

Риббентроп передал от имени Гитлера приглашение приехать Сталину и Молотову на встречу с Гитлером, в ноябре 1940 года. Сталин боялся ехать. Решили, что поедет один Молотов. Молотов поехал на поезде. Поезд отошел с Белорусского вокзала.

С ним было тогда 60 человек, а в кармане его костюма лежал пистолет. Зачем он взял пистолет не ясно, в Гитлера стрелять он не собирался, воевать с Риббентропом, тоже. Но советская знать была всегда боязлива-труслива и наперед предусмотрительна.

БЕГСТВО СТАЛИНА ИЗ МОСКВЫ ЗА 4 ДНЯ ДО НАЧАЛА ВОЙНЫ

Вот и Сталин бежал из Москвы, потому что был труслив. Нельзя было бежать, как ни смотри, как не примеряй — по всем соображениям. Лучше бы пристрелил бы себя. Легко вздохнули бы советские народы. Но не смог справиться с собой гений всех времен и народов, так и видел себя болтающимся, повешенным на мавзолее.

Сталина охватил непрекращающийся беспредельный страх, будто постоянный озноб, как при малярии: не верил заявлению Гитлера, что тот, когда захватит Россию, сделает его главным гаулейтером России, чтобы присматривал бы за всеми. Лучшего кандидата было не найти. Не верил, что останется жив.

Факт бегства Сталина был открыт и сообщен французским писателем Делбарсом, который очень тщательно отбирал и перепроверял материал.

Западные авторы весьма осторожны. Делбарс пишет, что Сталин уехал в отпуск. То есть, 18 июня 1941 года, он уехал в отпуск. Какой отпуск! когда все ему докладывали, весь мир докладывал ему, товарищу Сталину, что война вот-вот начнется, что весь мир будет в огне.

А он взвизгивал, рычал и самоутверждался своим отрицанием реальности окружавшего его мира. Грозил всех перестрелять.

Делбарс сообщает о некотором военном человеке, который встретил Сталина на его даче в Сочи 23 июня 1941 года.

Делбарс приводит воспоминания этого человека:

«…Я пришел в дом Сосо поздно после полудня 23 июня. Ничто на даче не напоминало о войне. Начальник охраны нквд Ломакин не предпринимал никаких особых мер предосторожности. Сталин сидел за своим столом рядом с большой картой СССР, которой три дня назад здесь не было. Он выглядел как человек, который очень мало спал. В действительности, всю ночь он провел, разговаривая с Молотовым и Тимошенко, он послал также за Берией, который отдыхал в это время в Сухуми. Он сказал, что очень хорошо было бы знать истинное отношение народа к немецким захватчикам. Он ожидал, что немецкая пропаганда будет эксплуатировать мотивы антисемитизма и будет пытаться получить поддержку среди старых кулаков с помощью компании против колхозов. Берия, который только что опять звонил, был скорее оптимистом, что касается общего состояния умов… Сталин думает, что Красная Армия ни в чем не уступает вермахту, если говорить об умении драться, он был уверен, что они отбросят немецкие войска по всему фронту…»

Они-то умеют драться, особенно, если за спиной стоят сталинские заградотряды, которые мгновенно пристрелят тебя, ступи ты шаг назад, а вот, сам-то он оказался в Сочи, подальше от того места, где дрались, ни на один только шаг умчался Сталин от места сражений. Но вот, на Сталина не нашлось ни одного заградотряда.

Этот неизвестный свидетель пришел 23 июня 1941 года.

В 2 часа дня 21 июня 1941 командующий Московским военным округом, генерал И.В. Тюленев получил телефонный звонок из Кремля. Ему сообщили, что товарищ Сталин будет говорить с ним.

Был бы Сталин в Москве, вызвал бы и поговорил, а не звонил бы издалека. Уж больно важная тема для разговора была. Не вызвал. Не вызвал, потому что в Москве Сталина не было.

Голос Сталина был сильно приглушен и Тюленев с трудом слышал, что он говорил. Тюленев в будущем в своих мемуарах отметит, что голос Сталина был сильно приглушен. Сталин сказал: «Товарищ Тюленев, как обстоят дела с противовоздушной обороной Москвы?» Тюленев коротко доложил о противовоздушных мерах принятых 21 июня в Москве. «Хочу отметить, что сложившаяся ситуация не легкая». Это было понятно и ежу, что не из легких. «Вы должны довести противовоздушную боевую готовность до 75 процентов полной боевой готовности». (А почему бы не до ста? Ведь было уже 21 июня. К этому времени к Сталину всего уже поступило около сотни предупреждений, что война начнется 22 июня.)

После этого разговора Тюленев немедленно изменил все прежние планы. Он отдал инструкции своему заместителю не посылать подразделения воздушной защиты в лагерь для проведения тренировочных учений. После Тюленев вспоминал, что тогда у него было впечатление, что Сталин получил новую информацию о планах Германии начать войну. Еще бы, было 21 июня!

Если Сталин был в Москве, почему же Сталин не вызвал Тюленева к себе 21 июня, а предпочел поговорить с ним в 2 часа дня по телефону? Или начало войны, про которую он твердил и все его рабы соглашались с ним, что она никогда не должна была случиться, неожиданно (с точки зрения Сталина) надвинулась на Россию, и это начало войны было недостаточной причиной, чтобы подробно поговорить с командующим Московским военным округом генералом Тюленевым?

Война вот-вот должна была начаться, даже Сталин начал уже беспокоиться. Немецкие торговые корабли покинули порты России. Об этом сообщил адмирал Кузнецов. Кстати, Кузнецов сыграл потрясающую роль в защите СССР. Однако, не вызвал к себе в Кремль товарищ Сталин Тюленева, а говорил из далекого телефона, да еще с приглушенной слышимостью. Не вызвал Сталин и Кузнецова.

Похоже, что Сталин сел на поезд, уносивший его из Москвы, вечером 18 июня. В июне 21 в 2 часа дня он был уже в Сочи. Фактически он уже был там 20 июня. Он разговаривал с Тюленевым уже из Сочи. Позже, тоже 21 числа он послал предупреждение Хрущеву в Киев. Он также издал приказ Жукову и Тимошенко привести войска в полную боевую готовность. Однако приказ этот носил необязательный случайный и двойственный характер, об этом свидетельствуют дальнейшие действия Жукова, см. ниже. Кроме того, советская бюрократическая военная машина работала медленно: до многих военных частей он дошел только через 12 часов, когда атака немецких военных частей уже началась. Может он и не давал такого приказа вообще? Уж больно вяло он выполнялся. Ниже читатель более подробно узнает, что происходило 21 июня.

Почему же 21 числа он еще давал какие-то указания, хоть и по телефону в Москву, а 22 полностью прекратил общение со своей бандой, членами политбюро?

Потому что 22 июня рухнула сталинская дебильная концепция, несмотря на многократные предупреждения со всех концов света, о том, что Гитлер не будет вести войну на 2 фронта и не нападет на СССР. Первым фронтом была Англия, вторым – Россия. Реальная жизнь опрокинула его иллюзорные построения, оставив его в дураках в глазах всего мира. Поэтому, убежав, он замолк.

Паника его была от собственного непреодолимого страха и от собственного убожества. Сейчас природа и Бог были над ним, а сам он превратился в ничто. Это ничто оставило ему только один инстинкт, инстинкт спасения своей жизни.

Это была концепция маньяка, который вопреки фактам долдонил с пеной у рта одно и то же. В это время Сталин был в полной панике. Это Бисмарк учил не вести войну на два фронта, а Гитлер не послушал Бисмарка. Гитлер тоже был не семи пядей во лбу.

Его идея блицкрига, молниеносной войны, была опрокинута им самим: Гитлер приказал фельдмаршалу Федору фон Боку и Гудериану не идти на Москву, а поддержать окружение на западном берегу Днепра 650 тысяч советских войск. Тогда было еще прекрасное лето русской земли и, его величество, русские морозы еще не наступили.

Им руководила мысль: сначала разбить русскую армию, а потом захватить Россию. Гитлер считал, что это и была главная ошибка Наполеона. Русскую армию надо было сначала разбить. Наполеону трудно это было сделать, потому что Кутузов убегал от него. А Наполеон терпел Кутузова, пока тот отсиживался, чтобы совладать со своей судьбой в Филях.

Слава Богу, что вермахт не пошел на Москву, иначе миллионы, живших тогда в Москве людей, включая автора и его семью, превратились бы в таинственную земляную массу, из которой хотя и происходит любая жизнь, но они сами бы уже этой жизнью не были. Жуков просил тогда Сталина, чтобы сохранить армию, перевести ее на восточный берег Днепра. Гениальный Сталин отказал ему.

Где же сталинский гений? Гений должен был все видеть, все понять, понять, что Гитлер не будет пользоваться теориями Бисмарка.

Ан нет. Не увидел и не понял. Как же так получается, гений всех времен и народов, а получил детский мат?

Посол Германии в СССР принц Шуленбург тоже был против войны с Россией, он был последователем Бисмарка. Шуленбург специально летал в Берлин выяснить, какое решение примет Гитлер, начать войну с Россией или нет? Это было значительно раньше, чем 22 июня 1941. До начала войны оставалось почти 2 месяца, когда он летал в Берлин. 30 апреля 1941 года Шуленбург вернулся. Он сошел с самолета на Ходынском поле, прилетев из Берлина в Москву.

Это происходило за день до того, как автор в пятилетнем возрасте восторгался лязгом гусениц сталинских танков, ползущих на военный парад на Красную площадь 1 мая 1941 года мимо его окон.

Встречал его экономический советник Хилгер, родившийся в России, он был из обрусевших немцев. Русский язык для него был вторым родным языком.

«Кости брошены», сказал Шуленбург, «Гитлер начнет войну». Он пришел к этому убеждению еще в Берлине, хотя Гитлер говорил ему прямо противоположное. Возможно, Шуленбург использовал также свои берлинские связи, чтобы понять, что готовил Гитлер.

Раскланивания с Гитлером и то, как он произнес Гитлер хайль, вскинув свою руку вверх над головой и немного в сторону, еще более усилили в нем чувство гитлеровской лжи. Теперь он был убежден прямо в обратном: война произойдет очень скоро.

Через несколько дней, со значительным риском для себя, Шуленбург и Хилгер предприняли отчаянную попытку предупредить Сталина. Советский житель-обыватель, конечно, не знаком с этим фактом. Да, посол Германии Шуленбург и его советник Хилгер сделали это, во время секретной встречи с Деканозовым и Павловым (переводчиком). Совсем маленького роста Деканозов был послом Советского Союза в Германии и был человеком Берии.

В мае, 7 числа, нужно было торопиться. Это был тот самый переводчик Павлов, который присутствовал во время подписания секретного протокола-договора между Сталиным и Гитлером о переделе Европы, в 1939 году. Прошло около полутора лет и все изменилось: теперь приходилось переводить совсем другие тексты.

Хилгер, в будущем, после войны, останется жив и напишет об этом в своей книге.

Низкорослые люди подбирались специально для Сталина, дабы ублажить его комплексу низкорослого человека: на их фоне он мог бы выглядеть, по крайней мере такого же роста. Таким был Ежов, глава нквд, в будущем (1953 год) Михаил Рюмин, специалист по еврейскому вопросу и посол в Германии, карлик Деканозов.

Шуленбург и Хилгер поднесли это Советскому Союзу на серебряном блюде да с золотой каемочкой. Ничего более достоверного не может и быть, чем секретные сведения доставленные послом противоположной страны. Шуленбург сразу же заявил Деканозову, что они действуют исключительно по своей инициативе и что их никто не уполномочивал действовать так. Но Деканозов продолжал упорно твердить, спрашивая, говорят ли они от имени германского правительства? Если это не является заявлением германского правительства, то он не может передать эту их информацию выше по инстанции. Полная чушь. Дурацкая позиция Деканозова: если война не объявляется официально, то такое объявление войны советские не принимают, это им не подходит! То есть сведения о начале войны не принимал Сталин. А таких сведений было полно! Но это не подходило товарищу Сталину.

Вот когда начнет литься кровь и Красная Армия начнет отступать, и города и села будут гореть, это Сталину подойдет. Собственно, так оно и произойдет в будущем. Деканозов продолжал неустанно повторять-твердить, что «вам нужно будет говорить с Министром Иностранных дел Молотовым».

Ситуация была такова, что каждый боялся сообщить Сталину, что война вот-вот начнется. Деканозов и сам смертельно боялся доложить Сталину то, о чем рассказывал немецкий посол в Советском Союзе принц Шуленбург. Противоречие диктатору почти наверняка означало лубянку, или смерть. Все подыгрывали Сталину в этом его кровавом сумасшествии.

Разговор с Деканозовым происходил в первые дни мая 1941 года. Еще прошло почти 2 месяца. Когда Жуков звонил Сталину в 4:30 утра по московскому времени, 22 июня, Сталин был уже в Сочи.

Делбарс пишет, что один близкий Сталину человек пришел во дворец к Сталину 23 июня, он увидел (по Делбарсу) уставшего изможденного человека, сидевшего над большой картой Советского Союза. Это был Сталин. Сталин вызвал его.

Ясно, что прийти к Сталину запросто не мог никто. По мнению автора это могло бы происходить на даче Сталина в районе Красной Поляны под Сочи.

Сейчас элементарный айфон из космоса дает нам изображение крыш сталинской дачи, распложенной в районе Красной Поляны. Недалеко проходит улица с простым названием Видовая, неподалеку находится отель Зеленая Роща для VIP (very important persons) – очень важных людей.

В самой Красной Поляне находится отель Marriott недалеко от Эстонской улицы.

Название улицы весьма странное, разумеется, не в честь убитых и замученных эстонцев в сталинских лагерях.

Я нашел это место по своему элементарному I-phone-у.

Находясь в Майами, во Флориде, я решил пробраться во дворец к Сталину. Сейчас, правда, 2016 год, пробраться туда легче. Сверху виден весь компаунд, много других зданий, где конечно же располагалась охрана.

Это в одном из этих зданий прятался самый бесстрашный человек в мире и гений всех времен и народов, товарищ Сталин в то время, когда войска вермахта уже прошли границы России, бомбили десятки городов и аэропорты. В первый день войны было уничтожено 2000 советских самолетов.

Это было 23 июня 1941 года.

Из глубины космоса видно 6 крыш, соединённых переходами. Шесть зданий почти замыкают сталинский двор.

Пришедший к нему человек был свой. Он, возможно, даже жил в сталинском дворце в Сочи. Из повествования Делбарса ясно, что этот человек в 45 году после войны оказался в Европе. Связанный, по-видимому, словом, Делбарс не называет имени этого человека. Однако, Делбарс указывает, что он стал крупным деятелем социалистической Венгрии в 1945 году.

Теперь мне не трудно установить кто был человек, пришедший 23 июня в день начала самой страшной войны 20 века, к Сталину, когда он бежал в Сочи.

Венгрия, как известно, участвовала в войне в составе гитлеровской коалиции.

Мои вычисления привели меня к мысли, что это был венгерский коммунист, большой поклонник Сталина Матиас Ракоши. Матиаса Ракоши называли венгерским Сталиным. Он был сталинистом первой гильдии. В 45 году, сразу же после войны, он оказался в Венгрии.

К большому авторскому сожалению, этот венгерский подонок был еврейского происхождения.

Матиас Ракоши находился как коммунист в венгерской тюрьме.

Сталин обменял Ракоши у венгров в 1934 на венгерские знамена, захваченными Россией в первой мировой войне.

Месяцем особенно тревожным был июнь.

Хотя вся Европа была мгновенно захвачена: Чехословакия, Польша, Франция, Норвегия, Бенилюкс, только Англия оставалась-зависла единственно не проглоченным куском, кость застрявшая в гитлеровской глотке.

Англия и была вторым непредсказуемым фронтом.

После сообщения Шуленбурга о решении Гитлера начать войну у Сталина оставался почти месяц для подготовки к войне, если бы он, гений всех времен и народов, не был бы обуян своим честолюбием недоумка и кровавой властью, несоизмеримой даже с размерами ссср.

Сталин создал свою собственную реальность, которая никак не совмещалась с реальностью жизни.

Поэтому все стоны сталинистов о его гениальности являются только воплем его ублюдочных рабов, не знающих ничего кроме плети хозяина и палки.

Суворов называет Сталина гениальным трижды на одной страниц своего повествования.

Суворов также называет Шуленбурга в своей книге шпионом.

Автору это представляется не столь очевидным. Профессиональный шпион не сделал бы это при 3 свидетелях.

Рыжеволосый карлик Деканозов (низкорослых подбирал Берия, чтобы угодить Сталину, который сам был 156 см роста) был обрусевшим грузином.

Он арестовывал Евгения Гнедина, сотрудника советского министерства иностранных дел по связи с прессой, сына известнейшего финансиста Парвуса, который обеспечил финансирование Ленина и революции в России.

Впервые русский читатель узнал о Парвусе из книги Солженицына «Ленин в Цюрихе».

Берия немедленно предложил Гнедину признать себя шпионом. Тут же при Берии его избивал резиновой дубинкой другой бериевский убийца 150 килограммовый Кобулов, а Гнедин валялся на полу, прикрыв лицо руками, пока был в сознании, весь в крови.

Революционная ненависть к царской России, усердие и финансовый талант Парвуса, были теперь сполна вознаграждены: его сын, Гнедин, валялся теперь в крови, под ногами у советских революционных вельмож, Берии и Кобулова.

Я не выделяю курсивом слова «советских революционных вельмож».

Это мог бы сделать иной просоветский автор, желающий отделить истинную революцию от зверств сталинских пристебаев, от того, что делали сталинские убийцы — думающий, что Карл Маркс был выдающимся человеком, а не антисемитом-честолюбцем, и что истинная революция, наполнена благородными деяниями. Других истинных революций не бывает.

Нет, то, что произошло в России и было лицом истинной революции.

Это по приказу Сталина, он хотел в 39 году угодить, задобрить Гитлера, от евреев чистилось министерство иностранных дел.

Сталин тогда сказал Молотову: «очисть министерство от евреев» «Очисть синагогу». Молотов подобострастно ответил: «Слава Богу за твои слова, евреи составляют абсолютное большинство и многие являются послами…»

Позволю себе некоторое лирическое отступление.

Я хочу показать какие ублюдки руководили ссср, от Деканозова, Молотова, до Сталина.

Это и есть цель этой части «Сирень и розы Александровского сада» («Сталинская катастрофа, 1941 год») показать, что происходило на самом деле. И показать бегство Сталина за несколько дней до начала войны. Это бегство и есть суть советской власти.

До сих пор, после войны прошло 70 лет, сейчас 16 год двадцать первого века, существует большой дефицит правды в постсоветской России.

Конечно, самым большим ублюдком и дебилом был гений всех времен и народов товарищ Сталин.

Речь идет о начале самой страшной войны, немецкая военная машина на полном ходу, вот-вот врежется в тело России воем бомб, скрежетом танков, разрывами снарядов и миллионными смертей людей.

Посол Германии Шуленбург «на серебряном блюде» приносит наибольшей важности секрет своему противнику, а Деканозов боится доложить Молотову и Сталину об этом, потому что это сообщение может оказаться смертельным для него.

Сталин не допускал малейшее вторжение жизни в модель, созданную его бредово-иллюзорным пониманием действительности.

При Сталине все работали под страхом смерти. И все удовлетворяли его бред своими доносами, своей работой и своей жизнью.

Деканозов все время повторяет: «Вы должны говорить об этом с Молотовым». Вот что напишет Хилгер в будущем, перевод с английского мой:

«Очевидно, что он (Деканозов, Ф.И.Б.) не мог вообразить, что мы с полным знанием и намеренно навлекаем на себя величайшую опасность, (рассказывая этот секрет, Ф.И.Б.) для того, чтобы использовать последнюю возможность спасти мир. Он, скорее всего, верил, что мы действуем от имени Гитлера, и что мы пытаемся заставить Кремль сделать неверный шаг, который нанесет удар по его репутации и его собственным интересам, чем больше мы говорили с ним, тем более становилось ясно, что он не в состоянии воспринять, что нами двигала только наша добрая воля…»

Таким было мышление рабов.

Это, кстати, опять опровергает мнение Суворова, что Шуленбург был шпионом. Если бы он был бы шпионом, Берия бы знал это: всем шпионажем руководил он. Тогда бы и реакция Деканозова была бы другой.

Ясно, что логика Деканозова, как, впрочем, и логика Сталина, были ущербны: образ Гитлера был психологически неверно очерчен телепатами из нквд.

Гитлеру не нужен был претекст, чтобы напасть или захватить какую-либо страну, он действовал быстро, создавая его сам. История 20 века полна такими примерами.

Повторю, Гитлеру не нужны были какие-либо провокации, он создавал их сам. Захват Чехословакии и Польши происходил именно таким образом.

Истерические крики Сталина о том, что только бы не нужно было провоцировать Германию и Гитлера на нападение, что отвечать зениткам не нужно было, когда немецкие самолеты уже бомбили русские города, что не надо вступать ни в какие военные действия, а только, как бы, сдерживать их, чтобы не провоцировать немецких генералов, были полным свидетельством умственной деградации Сталина и советской власти.

Ниже автор приведет примеры сталинской истерии и его соответственных приказов.

Немецкий фельдмаршал Федор фон Бок рвался к Москве. Он руководил самой важной немецкой армией, армией центра.

Вторжение его армии в Россию происходило в том же месте, где входила в Россию армия Наполеона, по-над рекой Припять.

Это было в тот же день, 22 июня, только 129 лет назад, в 1812 году. Была одна военная тропа, по которой и шло немецкое вторжение, в стороне от нее лежали знаменитые припятские болота.

Генерал фельдмаршал Федор фон Бок стремился захватить Москву в течение 2 недель. Как только была прорвана граница России, а это произошло мгновенно, он беспрестанно думал об этом. Танковый гений Гудериан его поддерживал. Он тоже стремился ворваться в Москву. Он мечтал увидеть свои танки на Красной площади среди башен Кремля.

Русская компонента крови Фёдора фон Бока, мать Федора была попросту русской женщиной, происхождением от русских и немецких аристократов, подсказывала ему верное стратегическое и тактическое военное решение: стремительно захватить Москву.

Он ворвался в Белоруссию стремительно и легко, обойдя знаменитую Брестскую крепость. Добивать Брестскую крепость доверили австрийским соединениям.

Бок рвался к Москве. Он хотел обойти Минск и идти на Москву. Гитлер требовал окружить Минск.

Минск был захвачен 23 июня, на следующий день после вторжения. Дорога на Москву была открыта.

Стремительность фон Бока противоречила немецкой пунктуальности и методичности.

Гитлер и фон Браухич были против того, чтобы войска Бока шли на Москву. У Браухича были свои соображения зависти: Федор фон Бок мгновенно превращался в военного гения. Гитлер же считал, что главной ошибкой Наполеона было то, что он не уничтожил перед захватом Москвы русскую армию. Кутузов убегал от него, спасая русскую армию, а Наполеон сидел в мерзлой голодной Москве. Наполеон пришел в Россию принести им французскую свободу. Но России не нужна была ни французская, ни русская свобода. Русским не нужна была никакая свобода других наций. Они никогда не знали, что это такое.

Лето пролетало быстро, сопровождаемое беспрерывными взрывами, ревом моторов и кровью русских и, пока что, меньшей кровью немцев. Летнего времени оставалось всего несколько месяцев: конец июня, меньше десяти дней, весь июль и август. Ну а сентябрь может быть разным. Либо долгое бабье лето, сухое без дождей и снега. Либо пойдут, пока что слабые заморозки по утрам, чтобы к октябрю разойтись в полную морозную силу.

Федор фон Бок и Гудериан, по счастью для миллионов людей, населяющих империю зла (советский союз), как назвал эту империю американский президент Рейган (evil empire), не ослушались Гитлера, вопреки тому, о чем истерически кричал Сталин, о провокациях немецких генералов. Они не двинулись захватывать Москву. Не было никаких провокаций. Выходит, что кормчий всего человечества и гений всех времен и народов не врубился полностью в то, что происходило в 1941 году.

Сказывалась немецкая военная выучка и школа и многовековая военная косточка дедов и прадедов Федора фон Бока.

Федор фон Бок заглушил свой не педантично-пунктуальный русский пыл, зов своих ген со стороны русско-немецкой матери.

Семья в то время пятилетнего автора находилась в Москве. Семья и автор настоящего произведения остались живы, именно потому, что Гитлер воспрепятствовал стремлению Федора фон Бока немедленно захватить Москву.

Фельдмаршал фон Бок повернул в сторону Киева.

Был момент, когда немцы стояли в 20 километрах от Кремля. Они были в подмосковном районе, который называется Химки. Сейчас это часть большой Москвы.

Гитлер сначала хотел уничтожить костяк русской армии под Киевом. Он отвлек часть армий фон Бока на захват Ленинграда и Киева и поход на Москву застопорился.

В России с давних времен было известно о строжайшей дисциплине в немецкой армии, и так оно и было, о невероятной пунктуальности немцев. Без приказа немцы не сделают ни одного шага-эта истина известна каждому русскому солдату. Это было известно всем, кроме Сталина.

Это часто вредило самому вермахту: они бомбили в одно и то же время, немецкие самолеты летели в одно и то же время, артиллерийский обстрел советских позиций начинался пунктуально, как всегда, и советские войска могли легко приспособиться к их расписанию.

Так что, о гениальности Сталина, как считает Суворов и многие другие сов граждане, русские и евреи, и другие нацменьшинства и люди, так называемого, коренного населения, как говорила моя еврейская бабушка, не может быть и речи.

Сталин послал Молотова в Берлин в 1940 году с весьма обширными требованиями к Гитлеру, продолжалась борьба за передел мира и Сталин считал, что он может многое ухватить именно сейчас. Ошибался товарищ Сталин. Гитлер был в гневе. Он принял решение, что план Барбаросса произойдет 15 мая 41 года. 25 ноября 1940 года Молотов передал ноту для Гитлера.

В ноте излагались требования Сталина. Советский Союз был готов присоединиться к Трехстороннему Пакту (Германия, Италия, Япония), если Германия немедленно выведет войска из Финляндии, если Россия будет контролировать Болгарию и установит свои военные базы в проливах Босфор и Дарданеллы

18 декабря 1940 года Гитлер издал секретный приказ о плане «Барбаросса».

«План Барбаросса» был суперсекретным приказом.

Между тем, до начала войны и 22 июня в Москве происходило вот что. Сначала события в мае. Всего Сталину было около ста серьезных предупреждений о начале войны.

Ян Пинхусович Черняк, еврей, феноменальный советский разведчик, сообщал о начале войны 22 июня много раз. Когда Брежнев подписывал указ о награждении разведчика Маневича золотой звездой Героя, вторым человеком там шел Черняк. Брежнев вычеркнул фамилию Черняка: в указе оказывалось два еврея, Маневич и Черняк. Для Брежнева это было слишком много: два героя, оба евреи и оба разведчики.

В июне 13 дня, на советской границе, с другой, немецкой стороны была небывалая активность. Жуков понял, война вот-вот начнется.

Сталин убежал за 2 тысячи километров от Москвы, и сейчас он находился недалеко от Сочи.

Когда Сталин подошел к телефону, Жуков спрашивал разрешения контратаковать, он сказал ему: это война. Сталин молчал. Жуков сказал: «Товарищ Сталин, вы меня поняли?»

Слово «поняли» было уже слишком резким, выходило, что все это время, в сорок первом, он, гений всех времен и народов, ничего не понимал, что происходит, и, вот сейчас, Жуков добивал его этим словом.

Сталин долго молчал. Убить Жукова сейчас было невозможно. На нем все держалось. Жуков слышал только тяжелое дыхание вождя. Реальность медленно вползала в товарища Сталина. Было 5 часов утра, 22 июня, 1941 года.

Собрались у Сталина в 5 тридцать утра. Собрались ли? И было ли это у Сталина? И был ли Сталин, где собрались? По мемуарам его бывших рабов: Микояна, Жукова, Молотова, получалось, что да, собрались у Сталина. Но есть определенные свидетельства, что 22 июня Сталина в Москве уже не было.

Продолжение следует