Пройдет несколько недель, и Яша Хайн, бывший первый заместитель гендиректора компании "Хеврат а-хашмаль" начнет отбывать назначенные ему за получение взятки два года тюремного заключения
Незадолго до этого Хайн, считавшийся одним из самых успешных репатриантов из бывшего СССР, перевел с русского на иврит и выпустил в свет повесть "Носке — гражданин Латвии", рассказывающую о его отце. Сейчас он дописывает автобиографический роман, продолжает писать стихи о жизни и любви, часть из которых уже вышла в двух сборниках в России.
Недавно журналистка газеты "Маарив" Илана Штотленд встретилась с Яшей Хайном и поговорила с ним как об истории его взлета и падения, так и о творчестве
Яша Хайн репатриировался из родной Риги, которая присутствует во многих его стихах, в 1979 году, будучи совсем молодым человеком. Разумеется, поначалу были все полагающиеся трудности абсорбции, но затем он устроился инженером в "Хеврат а-хашмаль" и стал стремительно продвигаться по карьерной лестнице. В 2007 году Хайн уже был одним из заместителей гендиректора компании, а в начале 2013 стал его первым заместителем и первым вице-президентом корпорации.
— Для продвижения вверх нужны не только профессиональные способности, но и удача, а я к тому же всегда умел устанавливать хорошие отношения с людьми. Для многих работников я был прежде всего другом, а затем уже начальником, — объясняет Яша свой успех на карьерном поприще.
Но вторым человеком в "Электрической компании" Хайн пробыл относительно недолго. В декабре 2014 года он был арестован по громкому делу о подкупе компанией "Сименс" группы ведущих сотрудников "Хеврат а-хашмаль" с целью получения выгодного заказа. В ходе следствия Яша сознался в получении взятки в размере 290,000 долларов, был признан виновным во взяточничестве, мошенничестве и обмане общественного доверия. Уже затем был вынесен приговор: два года тюрьмы, условное заключение, конфискация 850,000 шекелей и выплата 300,000 шекелей штрафа.
В одной из сцен нового романа Хайн подробно описывает обстоятельства своего ареста: как ему позвонили рано утром из Управления ценных бумаг, как в дом вошли четыре следователя в темных костюмах и при галстуках, предъявили ордер на обыск, конфисковали компьютер и начали достаточно вежливо, но тщательно осматривать все уголки квартиры.
Все это происходило на глазах его жены, у которой еще в 1992 году был обнаружен прогрессирующий рассеянный склероз.
Именно болезнью жены Хайн объясняет преступление, совершенное им в 2001-2002 гг.: ему были крайне нужны деньги на сиделку, которая ухаживала бы за женой днем, пока он на работе, а также на заботу о детях, которая из-за болезни жены полностью легла на его плечи.
— Арест не был для меня неожиданным, — признался Хайн в беседе с Иланой Штотленд. — К этому времени несколько моих коллег уже были арестованы, и я знал, что скоро за мной придут.
— Когда вы брали взятку, вы не думали о таких последствиях?
— Разумеется, думал. Поначалу я отказывался. Но, во-первых — и это для меня было крайне важно показать в романе — те, кто дает взятки, безусловно, мастера своего дела. Прежде чем сделать такое предложение, они всегда присматриваются, стараются больше разузнать о человеке. Они никогда не сделают такого предложения, если у них есть хоть малейшее опасение, что после него "клиент" может пойти в полицию. Такие "трусы" им не нужны. В основном они делают ставку на тех, кто склонен к риску и авантюрам. Во-вторых, они умеют убеждать. Ты отказываешься, а они тебе говорят, что никто ничего не узнает: деньги из-за границы, в Израиле нигде не засвечены, ты можешь держать их дома, тратить понемногу, так что никто ничего не заметит и т.д. А тут у тебя еще и личные обстоятельства… Хотя всё это не уменьшает твоей вины.
Конечно, возникают мысли о том, что тебя могут схватить за руку. Но это, как в покере: можешь проиграть, а можешь и выиграть. Во всяком случае, тот факт, что взятки давались в 2002 году, а расследование началось только в 2014-м, говорит сам за себя. И не могу сказать, что все эти годы я не спал по ночам от мук совести. Были, конечно, ночи, когда такие мысли возникали, и их было немало. В конце концов, все мы знаем, что смертны, но отнюдь не живем с постоянным страхом смерти. Так и тут. Состояние жены беспокоило меня куда больше…
Потом было сообщение об отставке Яши Хайна "по собственному желанию", двухнедельный домашний арест, суд и приговор, в котором судьи учли его "особые семейные обстоятельства" и дали только два года тюрьмы.
Хайн попытался убедить судей заменить тюрьму на общественные работы, но это не удалось. При этом жена до последнего дня не знала о судебном процессе, не знает и сейчас. Она чувствовала, что в доме происходит, что-то неладное, но что именно и муж, и дети от нее тщательно скрывали.
— Не знаю, как она переживет мое тюремное заключение, но надеюсь выйти досрочно и что она доживет до моего освобождения, — говорит Хайн. — Сейчас она прикована к инвалидному креслу, но сохраняет некоторую ясность сознания и свободно общается.
Арест и все, что за ним последовало, Яша Хайн воспринял философски: прежняя жизнь кончилась безвозвратно, начинается новая, и… надо жить! В то же время он взял на себя всю ответственность и признаёт, что должен платить за совершённые ошибки.
За время пребывания под судом и следствием он сделал две вещи.
Во-первых, создал новую процветающую компанию, чтобы было на что жить, оплачивать сиделку и лекарства для жены и услуги адвокатов.
А во-вторых, начал писать стихи. Сначала — просто для того, чтобы отвлечься и успокоиться, а потом всерьез заинтересовался поэзией, стал много читать, совершенствоваться и постепенно вышел на вполне профессиональный уровень.
Для пробы послал свои опыты в российские литературные журналы, и был приятно удивлен, когда там решили их опубликовать. Уже затем издал два сборника стихов, и продолжает писать их до сих пор.
Последние из опубликованных им в интернете стихов датированы летом 2020 года, многие из них трогают своей искренностью.
Вот, к примеру, его "Романс о времени", написанный в прошлом году:
Уходит время, ищет тишину,
уходит, пробираясь понемножку,
в сознание, морщинки, седину,
и в медные глаза домашней кошки…Уходят годы, их шаги легки,
белеет месяц, как кусочек мела,
и тянет под луной писать стихи,
но время шепчет: "Занимайся делом.Люби, люби не залезая в сон,
и кто ж тебя учил так целоваться?! —
Чтоб вызывать у счастья перезвон,
затормозив бег времени чрез пальцы"…Уходит время, скоро Новый год.
Быть может, к счастью, стали мы большими.
Сквозь лабиринты вечных несвобод,
сквозь время — напиши мне. Напиши мнепро тёплый миг, что встречен на пути,
про дом, кошачий медный взгляд продажный,
я знаю — ты умеешь донести, —
как будто невзначай — о самом важном…
Вслед за стихами Хайн стал писать прозу. Его первым серьезным опытом в этом жанре стала повесть об отце "Носке — гражданин Латвии".
— Отец у меня был совершенно замечательным человеком, — рассказал Хайн. — По профессии он специалист по физической культуре, защитил в этой области диссертацию. Когда мы приехали в Израиль, ему было около 60. Найти новому репатрианту работу по его профессии в таком возрасте невозможно, но он сумел это сделать и несколько лет проработал преподавателем физкультуры. Но главное заключается в том, что он прошел через всю войну, был знаменосцем на параде Победы, так что ему было, что вспомнить.
Он скончался в 2017 году, тяжело переживая то, что произошло с его единственным сыном, которым он так гордился. По своей наивности отец говорил мне: "Давай я пойду в суд и объясню им, что тебя нельзя осуждать".
В год смерти отца Яша и написал повесть, которая вышла в 2018 году в России и была удостоена первой премии международной литературной конференции "РосКон-2019".
— Недавно я перевел повесть на иврит и выпустил отдельной книгой, — продолжает рассказывать Хайн. — Прежде всего сделал это для детей, которые не читают по-русски — хочется, чтобы они знали больше о деде, об истории своей семьи, о своих корнях. Но надеюсь, что эта книга будет интересна и широкому читателю — это история не только моего отца и его с семьи, но и значительной части советского еврейства, которая одновременно является неотъемлемой частью всей еврейской истории.
Подготовил Ян СМИЛЯНСКИЙ
[nn]
