В бетховенской симфонии безраздельно, победно, с полной отдачей царил оркестр. Выйдя на сцену после долгого и трудного периода молчания, музыканты сплотились, ощутили себя силой, единым целым
Инна ШЕЙХАТОВИЧ
Фото автора
Зал имени Меира Ницана, «Гейхал а-Тарбут» Ришон ле-Циона. Он славится акустикой. Хороший, уютный. Этот зал – домашний для симфонического оркестра Ришон ле-Циона. Долгожданный момент – разрешили концерты, и оркестр снова вышел на эту сцену.
В первый вечер первой серии концертов всех приветствовал мэр города. Во второй среди публики был министр культуры Хили Трупер (останется ли он на этом посту – неясно, как неясно и все прочее из нашей политической жизни). Директор оркестра, Офер Села, сказал спасибо министру за то, что тот всегда отвечал на звонки. Для министра это и впрямь не характерно, у него и других дел полно.
В программе концерта Бетховен, симфония номер 4, и Виолончельный концерт Камиля Сен-Санса. Солист Цви Плессер. Зал непривычно дисциплинирован, зал настроен на музыку и сдержанно взволнован. Дирижер Ярон Готфрид дает знак, и джинны музыки вырываются на волю. Виолончель Цви Плессера поет романтическую песню, она наделена аристократичным, глубоким звуком, таким звуком должна в идеале петь роскошная и коварная Далила в опере этого же композитора.
И техника солиста безупречна, наблюдать и слушать его пассажи так же интересно, как смотреть на движение альпинистов по крутому склону. Или на тройные прыжки фигуристов. Но романтическая музыка – не спорт, тут должны быть и чувство, и сердечный жар, и тайна, которую постичь так важно, так хочется – но это нереально, и мысль, звук только дают надежду, но не открывают суть до конца.
Романтическая музыка позволяет раскрыть океан эмоций, ее свобода и дирижер Ярон Готфрид интеллигентен и педантичен, держится с достоинством, занят музыкой, а не трюками и эскападами. Мне показалось, что оркестр и дирижер не проявили творческого единства, не слились в едином порыве. Дирижеру не хватило масштаба и воли, экспрессии, харизмы. Много точности, пристального внимания, труда – но никакого полета. Но это только мое, очень субъективное мнение. Бисовка ( изящное «Аллегро-аппассионато» Сен-Санса) прозвучала мило и без претензий. Красота звука солирующей виолончели снова себя подтвердила. Как и отсутствие огня, электричества.
В бетховенской симфонии безраздельно, победно, с полной отдачей царил оркестр. Выйдя на сцену после долгого и трудного периода молчания, музыканты сплотились, ощутили себя силой, единым целым. Оркестр звучит слаженно и культурно, в этом чудесном, акустически благополучном зале такое звучание особенно комфортно. И вызывает особенное уважение.
Четвертая симфония си-бемоль мажор ор.60 – это остров между трагичными океанами Третьей и Пятой. Бетховен написал эту музыку в 1806 году. В довольно благополучное, даже можно сказать – счастливое время в его драматичной судьбе. Бетховен был полон планов. Понимал свою силу. Он общался с друзьями- Брунсвиками- Францем, Терезой и Жозефиной. И, кажется, был влюблен в одну из сестер. Понемногу сочинял свою единственную оперу «Леонора» (потом она почему-то получила название «Фиделио»). В эти дни Беховен завершил свою знаменитую фортепьянную «Аппассионату», бурную, грозную, грандиозную. Ее он посвятил Францу Брунсвику.
И еще есть легенда, странно созвучная симфонии: поговаривали, что Бетховен в эти дни тайно обручился. Но пусть этот бунтарь и повелитель бурь останется в стороне от бульварных сплетен. Пусть будет навсегда неразгаданным. Будем с ним бережны…
В Четвертой симфонии есть пасторальность, гармония умиротворения, и мистика сна среди красивых пейзажей и сердечных загадок. И прекрасные мелодии, напоминающие народные наигрыши Шварцвальда. И запутанная, очень многогранная драматургия, и тональные блуждания, и таинственные голоса. И потому не надо говорить только о безмятежности Четвертой, уж очень она многослойна. Это полотно трудно играть, трудно интерпетировать, и тем значительнее успех оркестра.
Виртуозные, нежные, изящнейшие переклички деревянных духовых (это одна из отличительных черт Четвертой) доставляют истинное гурманское наслаждение слуху, ровная золотая нитка труб, красивый морской-лунный прибой струнных… Деревянные духовые – гордость коллектива, скрипки- альты- виолончели очень хороши. Все группы оркестра на должной высоте. Всем респект и аплодисменты. Все словно проснулись после колдовского, недоброго сна – и творят, и делятся богатствами.
Оркестр – уникальный инструмент. И симфонический Ришона не исключение. Хочется верить, что нас ждут новые открытия. Удачи, партия оркестра!
