Если бы Даниил Хармс был автором сказки "Золушка"
Мария РУБИНА
Однажды Червяковой приснился сон, что она живёт у своего отца Червякова, который давно умер, утонув во время пожара. А потом ей приснился сон, что с отцом живёт её мачеха Кулакова-Петрадзе, которая тоже давно умерла, упав на ржавый гвоздь. А под утро ей приснился третий сон, будто бы с Кулаковой-Петрадзе живут две дочери-двойняшки, одна от Кулакова, другая — от Петрадзе. И вот будто бы все они пришли к Червяковой с мешком крупы и заставили варить из неё грибной суп.
Во сне Червякова так испугалась, что, встав утром с кровати, попала под автобус. У неё отломилась голова и закатилась под водительское сиденье. Талалаев нашёл голову Червяковой, надел её себе на шляпу и вышел на улицу. В это время к Талалаеву подошёл профессор Симаков-Казаков и ударил его тыквой по голове Червяковой.
— Вот скотина, — закричал Талалаев, снял с себя голову Червяковой, положил её на землю, и сломал профессору обе ноги и средний палец на левой руке.
— Ужо достанется тебе на манную кашу, — рассердился Симаков-Казаков и начал рвать вставными зубами шляпу Талалаева.
В это время поднялся сильный ветер и шляпа улетела в Каменец-Подольск вместе с зубами Симакова-Казакова.
А Симаков-Казаков заплакал и лёг на рельсы.
Мимо из поликлиники шёл режиссёр Прошкин, который нёс в руках сервант с китайским фарфором и обдумывал как ему ставить пьесу "Мать".
— Сейчас приедет трамвай и вам отрежет шею, — сказал он Симакову-Казакову.
— Лучше ложитесь рядом со мной, — ответил Симаков-Казаков, — будем спать вместе.
Прошкин положил сервант на землю и лёг рядом с Симаковым-Казаковым. Фарфор начал громко звенеть.
— Кажется, это звенит трамвай, — хотел было сказать Симаков-Казаков, но не успел, потому что умер.
— Вот же сукин сын, — хотел было воскликнуть Прошкин, но тоже не успел, так как на него сверху упал трамвай, запряжённый тремя серыми крысами, и отрезал ему шею.
На шум пришли дворники и начали возмущаться.
-Разлеглись тут, — говорят, — трамваю негде упасть.
Прошкина и Симакова-Казакова сняли с рельс и унесли в сумасшедший дом. По дороге из Симакова-Казакова выпала маленькая хрустальная туфелька и ударила по носу Прошкина.
Прошкин очнулся и завизжал от ужаса, но поскольку у него не было шеи, его никто не услышал.
А Талалаеву так понравилась вся эта катавасия, что он совсем забыл про голову Червяковой. В это время мимо бежала Фея Демьяновна с палочками для суши, схватила голову и убежала. По дороге Фея Демьяновна сначала превратилась в кучера, потом в кассира Невзлюкина, потом в Пушкина, а потом уже в Прошкина. И тут Прошкин понял, что ему надо ставить не пьесу "Мать", а пьесу "Три сестры", но для этого ему надо было сначала найти на главную роль актрису, которой подошла бы хрустальная туфелька.
За это время Червякова очнулась, уселась на ящик с золой и начала перебирать крупу. В комнату вошёл Прошкин и примерил Червяковой хрустальную туфельку.
Туфелька пришлась впору и тогда Прошкин от радости надел на Червякову ещё и её голову, о чём, правда, потом пожалел. Червякова увидела Прошкина, потому что на голове у неё было два глаза. Прошкин и Червякова тут же поженились и поехали на автобусе за сервантом. В сервант они положили хрустальную туфельку вместо китайского фарфора, который спёрли дворники, и жили потом долго и счастливо. Целый год.
Так вещь всегда находит своего хозяина.
Вот, собственно, и всё.
