Абрам Фукс начинает расследование…
Михаил КАГАРЛИЦКИЙ
Из цикла "Еврейский Шерлок Холмс"
Они долго плыли по океану, добираясь до вожделенного берега Нового Света, проходили через все таможенные «барьеры» и «рогатки», чтобы поселиться в благословенной Америке. Их было много — из разных мест Восточной Европы. Одни евреи бежали от черносотенных погромов, другие — от голода, нищеты и лишений, третьи — в надежде сказочно разбогатеть в «стране равных возможностей», плохо понимая, что возможности никогда не бывают равными. Оседали они в основном на восточном побережье, жили в небольших городках и жалких кварталах (только спустя много лет они станут частью великих мегаполисов), и, как ни странно, бытие эмигрантов-переселенцев первоначально мало чем отличалось от их жизни в Бердичеве, Касриловке, Маляево или Юзовке. Разве что свободы было чуть-чуть побольше. Но одной свободой, как известно, сыт не будешь.
Непризнанной столицей еврейского мира Америки в конце девятнадцатого века стал Бруклин, состоявший из шести небольших городков и нескольких деревень. Но наш рассказ будет не о самом городе, а о людях его населявших в те старые добрые времена (сейчас там все изменилось), точнее, об одном человеке — Абраме Фуксе.
* * *
— Ну как мне не волноваться, Эзра! — говорила старая Этл своему сыну. — Мою дочь Хану Менахем Клунштейн обвиняет в воровстве! Я не скажу ничего плохого о Менахеме — этот старик не стоит того, чтобы о нем еще и говорили в приличном доме, но возводить поклеп на Хану!.. Эзра, сынок, ты можешь что-нибудь сделать?!
Детина лет тридцати пяти угрюмо почесывал пятерней в своей шевелюре, не зная, что ответить матери. Дело выглядело не настолько простым, как могло показаться со стороны. Его сестра Хана (которую замуж никто не берет, вот ведь напасть на наши головы!) два раза в неделю за сущие гроши убирала дом Менахема Клунштейна. Тот тоже не богач, но кое-что исхитрился вывезти из своего Кракова. Должно быть, старый хитрец, золото в подштанники зашил, чтобы пограничники на таможне не изъяли.
А больше всего старый Менахем любил хвалиться своим брегетом. Часы выглядели огромными, массивными, на толстой цепочке. Золото высшей пробы, как утверждал Клунштейн, хотя мало кто ему верил. Брегет хранился в серванте, в верхнем ящичке, и об этом тоже многие знали. И вот позавчера Менахем решил в очередной раз полюбоваться своими «швейцарцами» (лишь полюбоваться — часы давно не шли и за их ремонт не брался ни один мастер), но в заветном ящичке было пусто.
Клунштейн поднял панику, даже затащил к себе полицейского Блумфельда, но что может полиция, когда пропадают такие вещи? Подозревать тех, кто чаще других бывает в доме обворованного. А тут и выходило, что, кроме Ханы, никто постоянно там не бывал. И именно в тот самый злополучный день она его убирала. Нет, заходили к старику многие, но ты ведь не заподозришь целую улицу, а тут одна-единственная девушка из бедной семьи, никто, в случае чего, не заступится…
— Подумать надо, мама, — сказал Эзра. — Постараюсь сделать все, что в моих силах.
— Ты уж постарайся, сынок, — попросила Этл, — Хана должна сохранить свое доброе имя. Иначе к ней никто не посватается.
«К ней и так никто не посватается, — подумал Эзра, — но доброе имя… это важно. В случае чего и на меня, и на моих детей тень ляжет. А мне подобная реклама ни к чему!»
Эзра давно хотел открыть кондитерскую, но ему не хватало начального капитала. Следовало подыскать компаньона, но, как говорили в Бруклине, «если в деле двое — какое это дело?!»
* * *
Озадаченный Эзра поплелся в полицейский участок, к Блумфельду. Долго стоял возле стойки, наблюдая, как офицер пьет кофе, и, осмелев, откашлялся.
— Чего вам, господин Малкин? — спросил полицейский, обратив на него внимание.
— Я по поводу своей сестры, Ханы, — вздохнул Эзра. — Как там история с часами Менахема? Что-то удалось выяснить?
— Что вам сказать, сэр, — посмотрел в потолок Блумфельд. — Часы-то были? Были! А сейчас их нет. Ведь нет?
— Нет!
— Значит, кто-то их взял! — глубокомысленно вывел офицер. — Между нами, подозреваемых двое. Ваша сестра, сэр, и Мойша Генчик. Генчик — известный воришка и ловкач, за ним немало числится. Да и к Менахему пару раз заходил. Но у него — алиби! В тот вечер, когда, по нашим наблюдениям, пропал брегет, он находился дома. Это может подтвердить не только его мать, Двойра, но и ее подруга — Ева. И если показания матери Генчика можно поставить под сомнение — какая же мать не встанет на защиту своего сына, то Ева — уважаемая женщина, владелица шляпного магазина, просидевшая почти сутки возле кровати своей тяжелобольной подруги. И ее слову мы верим. В любом случае, наша полиция, будьте уверены, найдет преступника. Под какой бы личиной он ни прятался! А судья Джонсон сурово накажет его. Скажу по секрету, сэр, тут попахивает тюремным заключением!
— Да ну! — испугался Эзра.
— Судья Джонсон, — хихикнул Блумфельд, — терпеть не может воришек. Особенно сейчас. У него у самого в прошлом месяце кошелек украли!
После такого разговора Малкин в испуге бросился домой, но по дороге налетел на приятеля Ицхака, сидевшего на лавочке и читавшего какую-то книжку.
— Куда бежишь, Эзра? — остановил его друг. — Пожар? Наводнение? Кто-то на площади доллары раздает?
— Отстань, Изик, не до тебя! Ты ведь слышал, что у нас случилось? Об этом, небось, все говорят?
— Как сказать, — пожал плечами приятель. — Все — не все, но слушок ползает. Люди любят обсуждать подобные вещи — куда денешься? Тем более, когда старый Менахем повсюду ходит и всем жалуется…
— Да не брала Хана этих проклятых часов! — воскликнул Малкин. — Чем угодно могу поклясться! Мне бы настоящего вора отыскать, да как это сделаешь?
— Тут специалист нужен, — Ицхак потряс в руке своей книжонкой. — Вот кто бы тебе помог! «Похождения великолепного сыщика Шерлока Холмса»! Сейчас это самая популярная книжка в Америке! Будь тут Шерлок Холмс, он бы быстро негодяя вычислил! Великий сыщик!
— Сыщик? — переспросил Эзра, слабо разбирающийся в модных новинках литературы, издаваемых в бумажных переплетах. — А чего он ищет? Евреев среди членов царствующей фамилии?
— Точно не знаю, — почесал в затылке Ицхак, — я еще до конца книжку не дочитал. Но пока говорится о другом — драгоценности всякие, кольца, сокровища…
— Драгоценности? — оживился Малкин. — И сколько берет комиссионных этот парень?
— Он в Лондоне, к тому же все время занят, — пояснил приятель.
— Далеко… На дорогу в Америку и обратно денег у меня не хватит, — вздохнул Эзра. — Надо бы кого-нибудь другого, поближе.
— Так обратись к Абраму Фуксу! — предложил Ицхак. — Помнишь историю с червонцами тети Сарры, когда мы плыли из Лодзи на «Мавритании»? Кто бы мог подумать на того рябого матроса с оспинками на щеке? Все считали, что денежки увел Яков Вейс, тем более, что он накануне в карты круглую сумму проиграл. И только Абрам Фукс разобрался в этом запутанном деле. А скандал в карантине с документами семьи Ройзман? Где бы они сейчас гнили, если бы не тот же Абрам, сразу догадавшийся, в чем тут дело?! Он умеет думать и соображает лучше нас двоих, вместе взятых. К тому же свой человек, не станет тебе лишний раз морочить голову.
— А что? Может, действительно подойти к нему? Если, конечно, это не твои очередные майсы, Изик?!
— О чем ты? Стану я шутить над бедой друга?! Как бы не так! Идем вместе — уговаривать проще будет.
* * *
Абрам Фукс сидел на стуле и читал газету. Газету он читал уже третий день подряд, причем на одной странице. В ином случае его жена Броня наверняка бы уже пристала к мужу со своими вечными придирками («когда же ты устроишься на работу?!»), а так получалось нечто «удобоваримое». Во-первых, Броня не умела читать по-английски, и это ее смущало, а во-вторых, где, как не в газетах, можно найти предложение о стоящей работе? Пусть человек спокойно сидит и читает — а вдруг какой-нибудь толк выйдет? — Мы к тебе, господин Фукс, — сказал, потоптавшись на пороге, Ицхак. — Войти можно?
— Так ты уже в моем доме, Рабинович! — отметил хозяин. — Раньше стоило поинтересоваться, а не ставить людей перед фактом.
— Вот нам-то факты и нужны, — обрадовался важному для дела слову гость. — Слышал, наверное, что с Малкиным происходит? Смотри, Эзра за три дня насколько похудел, с лица спал… Надо его сестру выручать. Или ты тоже думаешь, что она стянула тот самый брегет у старого Менахема?
— Думают те, кто на большее не способен, — заметил Фукс, — а тут самое время действовать. В полиции ничего нового? Что слышно?
— Азохен вей! — махнул рукой Эзра. — Разве у них что-то путное выяснишь? Блумфельд мне полчаса голову морочил, да все судьей Джонсоном пугал.
— Джонсон человек серьезный, — согласился хозяин, — но если у нас будут неопровержимые доказательства… Хорошо, попробую я в этом происшествии разобраться. Все равно никакой работы под руками нет — третий день без дела сижу, Броне на нервы действую.
Он встал, накинул пиджак, натянул на голову кепку, и оглянувшись на кухню, где творила нечто вкусное хозяйка, вздохнув, осторожно вышел из дома. Вслед за ним пустились гости.
— Можно мы с тобой? — спросил Ицхак. — Как доктор Ватсон с Шерлок Холмсом?
— Можно, — без тени сомнений ответил Фукс, хотя Рабинович мог поклясться, что тот только что впервые услышал и о великом сыщике, и о его преданном друге, — только держитесь на расстоянии. А то всю работу испортите.
— С чего начнешь? — поинтересовался Малкин. — Может, для порядка, наш дом осмотришь? Чтобы на Хане лишних подозрений не было? А то все говорят — она да она, больше некому.
— Напрашивающийся вариант, — согласился Абрам. — Она последней заходила в дом Менахема накануне обнаружения пропажи. Правда, перед этим утром там Мойша Генчик крутился, но днем старик свой брегет вытаскивал, любовался… Так что обвинять Мойшу в чем-то сложно. Тем более у него, насколько я слышал, очень надежное алиби.
— Алиби надежное, — подтвердил Эзра. — Мне о нем Блумфельд говорил. С другой стороны, откуда пришлому лиходею о брегете Менахема знать, как и о том, где тот его хранил?!
— Посему мы пойдем от главного, — решил Фукс. — Будем искать не вора, а часы. Найдем часы — выйдем на того, кто их взял.
Эзра и Ицхак переглянулись. Вот ведь голова у человека — здорово соображает!
* * *
Оставив приятелей на улице, Абрам зашел в ломбард к Янкелю. Здесь частенько «всплывали» когда-то исчезнувшие непонятным образом вещи.
— Здравствуй, Янкель, — улыбнулся Фукс. — Как бизнес? Семью кормит?
— От голода не пухнем и на том спасибо Всевышнему, — кротко ответил хозяин, поправляя ермолку. — Купить чего-нибудь желаешь или в залог сдать?
— Ни того, ни другого. Скажи-ка мне лучше, добрый человек, а не приносил ли тебе кто-нибудь недавно массивные золотые часы на толстой цепочке? О пропавшем брегете Менахема, верно, слышал?
— Их вейс?! — пожал плечами хозяин. — Кто-то приходит, что-то приносит, иногда старый Янкель берет, иногда — нет. За всем не углядишь!
— Но такую вещь ты не мог не заметить! Уж больно дорогая и увесистая! На большую сумму потянет. А ты такие деньги любишь!
— Деньги любят все…
— Но не все умеют правильно оформлять свои дела, Янкель. Я долгое время работал бухгалтером, и могу себе представить, как ты ведешь свои подсчеты. Куда уходит прибыль официальная, где скапливаются денежки со стороны. И если кому-нибудь что-то скажу… так, в качестве предположения со стороны опытного счетовода, то…
Хозяин замахал руками:
— Не пугай старика, парень, у меня и так голова болит… Если и заходил кто-то, заглядывал случайно, предлагал что-то, то Янкель не берет вещи, о которых все говорят, тем более, такие видные брегеты. Их у нас не продашь, а везти куда-то — накладно. Не взял я вещь у того человека, нет ее у меня. — И на том спасибо, — кивнул Фукс.
Выйдя из ломбарда, он сказал ожидавшим его приятелям:
— Думаю, брегет Янкелю относил Мойша, но прямых доказательств у нас нет — дед ничего не скажет.
— Как же быть? — растерялся Малкин. — Что делать?
— Продолжать поиски, — решил Абрам. — Где бы вы сами спрятали часы? Наверное, в самом безопасном для них месте, где даже самому отъявленному хитрецу не придет в голову их искать! Ну?!
Те только пожали плечами.
— Я бы оставил их в магазине часов или в каморке часового мастера, — предположил Фукс. — Магазин часов в городке только один, и Френкель всегда в курсе всех событий, значит, отпадает. Кто у нас из мастеров самый рассеянный, мало во что вникающий, подслеповатый, причем еще и глухой? Илья Гальцнейкер?
— Точно! Он! — чуть ли не захлопал в ладоши Малкин. — Если у него спросить — какой сейчас год, — старик полчаса вспоминать будет!
— Тогда к нему! — приказал Фукс.
* * *
Часовой мастер долго не понимал, чего от него хотят, и только потом, подумав, достал из какого-то ящичка брегет старика Менахема.
— Вот он, — сказал часовщик, — мужчина какой-то принес. С усами, бородой и в большой черной шляпе. Я ему еще квитанцию выписал! По ней он брегет и получит!
Малкин, увидев часы старика Менахема, чуть ли не прослезился.
— Вот оно, доказательство! — воскликнул он. — Хана не стала бы переодеваться мужчиной! А усы и бороду любой нацепить может, тот же Мойша!
— Брегет у нас имеется, — словно отщелкнув на своих бухгалтерских счетах костяшку, отметил Фукс, — теперь дело за тем, кто его взял. И тут нам, хочешь не хочешь, придется привлечь офицера Блумфельда. Без помощи полиции самим не справиться — дело принимает серьезный оборот!
— Как в книге, — шепнул Ицхак Эзре, — когда все доходит до развязки, Шерлок Холмс обязательно обращается к какому-нибудь из инспекторов Скотленд-Ярда. А Блумфельд ничем не хуже Лестрейда!
* * *
В дом к Мойше Генчику нагрянула целая процессия. Ее возглавлял офицер Блумфельд, которому не терпелось раскрыть столь важное дело, его сопровождали Фукс, Малкин и Рабинович. За ними плелся старик Менахем, официально еще не получивший своего брегета (тот являлся важной уликой для полиции), но уже вкушавший его скорое возвращение.
— Кто это к нам пожаловал? — спросила старая Двойра, мать Мойши.
Женщина лежала в кровати и с трудом поднимала голову, откликаясь на каждый незнакомый звук.
— Это ко мне, мамочка, — ответил ее сын. — Гости пришли. Незваные, но гости. С обыском…
— А чего им у нас искать? — поинтересовалась старуха. — Было бы что-то ценное, мы бы сами его давно нашли!
— Кто же ворованное дома хранить будет? — усмехнулся полицейский. — Нам другое обнаружить надо. А вот и оно!
И он с победным видом выхватил из коробки с разными бумагами квитанцию от часовщика.
— Все, Генчик! Игра окончена! Признавайся, ты взял брегет у господина Клунштейна?
— Бес попутал, — не стал отпираться Мойша. — Уж больно вещь массивная, думал получить за него хорошую цену. Да разве у нас в местечке что-нибудь интересное можно продать? Скорее шею себе сломаешь!
— Насчет шеи — не знаю, а вот на казенных харчах посидеть придется, — отметил Блумфельд. — Тебе твои права зачитывать или еще помнишь?
— Считайте, что зачитали, господин офицер, — вздохнул воришка. — Не хочу, чтобы мама лишнее слышала.
— Думал бы о матери, на воровство бы не пошел! — вставил свое слово старик Менахем. — С голода у нас никто не умирает, нужда в каждом доме живет, но честные люди у соседей ничего не тащат!
Все более или менее успокоились, лишь Абрам Фукс все еще выглядел довольно озабоченным.
— Я одного понять не могу, — признался он, разглядывая стены и окошко на противоположной стороне, — как же Мойша себе алиби обеспечил? Ведь в то время, когда он наведывался в дом господина Клунштейна, его видели здесь, в этой комнате. И не только Двойра, чье мнение я уважаю, но еще и госпожа Ева Лунгель…
— Сам догадайся, если такой умный! — со злостью заметил Моше. — Я пока еще не на допросе в полицейском участке, лишнего без своего адвоката говорить не буду!
— Попробуем выяснить, — Абрам подошел к стене с часами и внимательно осмотрел громоздкий футляр. Затем осторожно приоткрыл его нижнюю створку и вытянул из нее плотную ткань. Развернул ее и покачал головой.
— Что вы обнаружили, господин Фукс? — поинтересовался полицейский. — У нас есть все для завершения этого дела, включая и признание самого подозреваемого, но лишние улики судье Джонсону никогда не помешают!
— Алиби господина Генчика, — усмехнулся бывший бухгалтер. — Видите, на стене, вокруг футляра, солидный слой пыли. Ничего удивительного: хозяйка дома давно болеет и не в силах встать на ноги, а ее сынку не до уборок. Но именно с задней стороны стенки часов пыли нет, стало быть, совсем недавно футляр открывали. Для чего еще открывать настенные часы, если вы не собираетесь немного подкорректировать время? А вот и надлежащий фон позднего вечера!
Фукс развернул ткань, на которой были наклеены маленькие звезды из фольги.
— Не знаю — когда и где к Мойше пришла эта задумка и откуда у него эта декорация, но со стороны, а госпожа Лунгель сидела от окна на приличном расстоянии, да еще и при таком освещении, с учетом того, что ваша подруга Ева, госпожа Двойра, также не обладает стопроцентным зрением, можно легко опознать «вечер», когда Мойша находился дома, усердно мельтеша перед взорами старых дам… Время подведено, декорация на месте, вот вам и нужное алиби. Надежнее которого и не придумаешь. Так откуда небо со звездами, Генчик?
Жулик махнул рукой.
— Заглянул в школу в соседнем квартале. Там у них, у католиков, праздновали что-то, вот и устроили спектакль. Тащить оттуда все равно было нечего, прихватил первое, что под руку подвернулось. А потом решил, что когда-нибудь полотно может пригодиться.
— Пригодилось, — усмехнулся Фукс. — Но ваш спектакль, Мойша, завершился не бурными аплодисментами, а позорным изгнанием со сцены. Видно не того подобрали режиссера.
— С режиссерами в Бруклине туго, — вздохнул Генчик. — Хорошие режиссеры дома остались, в Одессе.
https://www.isrageo.com/2016/03/23/negrojews/
