Штрихи к портрету русско-израильской поэтессы Галины Феликсон, недавно за книгу на украинском языке ставшей лауреатом международного конкурса имени Григория Сковороды
Зинаида ВИЛЬКОРИЦКАЯ
Две пригоршни слов разноцветными бусами
По свету покатятся, тихо звеня…
Галина Феликсон
Листаю книгу Галины Феликсон «Круженье света и теней». Удивительные стихи. Мудрые, глубокие, искренние. Знакомство с такой поэзией – читательская удача. Открытие. Откровение.
Все познается в сравнении: на днях приятельница пожелала сразить меня стихами своей подруги. Усадила на скамейку, раскрыла книжку – и понеслись стихи-близнецы. Пафос приятельницы, подкрепленный интенсивной жестикуляцией, разогрел и без того жаркий летний воздух. Прохожие нервно оглядывались и в ускоренном темпе удалялись.
– Ну как? – предвкушает восторги чтица.
– Стихи как стихи, – отвечаю уклончиво. – Ничего такого. Вот ты закрыла книгу. Прошло всего пару минут. Какое стихотворение тебе запомнилось? Они же все одинаковые.
– А какими должны быть?
– Хочешь, прочитаю тебе одно из стихотворений Галины Феликсон? Мое любимое.
– Ну, давай. Уговорила, – соглашается собеседница. – Максимум – перебью.
Не перебила. Потрясенная, слушала, затаив дыхание.
СЫНУ
Когда в душе хаос и мрак,
Мой сын – мой крик и утешенье,
За каждый твой неверный шаг
Я у тебя прошу прощенья.
Прости, что я тебя, мой сын,
Порывам собственным послушна,
Не научила быть иным –
Холодным, жестким, равнодушным.
Прости за каждый трудный год,
За каждый одинокий вечер,
И что под груз твоих забот
Я не могу подставить плечи.
Прости за тернии дорог,
За боль обид и за усталость,
Что только я на твой порог
Несу свою любовь и жалость.
За то, что твой остыл очаг,
За все ошибки и сомненья,
За каждый твой неверный шаг
Я у тебя прошу прощенья.
– Что-то необыкновенное! – у приятельницы увлажнились глаза. – Как говоришь, зовут эту поэтессу? Галина Феликсон? Напиши о ней! Будет интересно многим!
***
…Среди огромного количества стихов и прозы, которое проносится перед читательским взором, ярким светом вспыхивают звезды. Одна из них – Галина Феликсон. Накануне ее дня рождения и состоялась эта беседа.
– Настоящий поэтический дар – чудо. Как все начиналось?
– Едва научившись читать, я жила в мире стихов поэтов Серебряного века, о которых в те годы мои ровесники вообще ничего не знали. Звенящие колокольчиками, музыкальные, удивительно красивые, эти стихи были сплетены из слов и фраз, которыми никто не говорит в обычной жизни. Рифмы стучали в моей голове, как маятник часов. А поскольку я и точные науки – совершенно несовместимы, особенно хорошо писалось на уроках математики. На последней странице моей тетради всегда были стихи.
– Двести лет назад пятнадцатилетний Лермонтов написал «Белеет парус одинокий»…
– Томик стихотворений этого поэта, изданный в конце ХIХ века, был моим букварём! По нему меня, пятилетнюю, учили читать, поэтому я долго путала старую и современную орфографию. А в пятнадцать лет я написала два стихотворения, которые мальчик из параллельного класса пел под гитару на школьном вечере.
А у тебя ресницы в снегу,
А у тебя улыбка, как сон.
Я без тебя прожить не могу
Должно быть, с очень давних времён…
А в шестнадцать лет было написано:
Мерцающим холодным облакам
О чём-то сокровенном шепчут ветры.
Я пробежать могла бы километры
К твоей улыбке и к твоим рукам…
Собственно, в моей книге «Круженье света и теней» целый раздел – это стихотворения, написанные в возрасте от пятнадцати до восемнадцати.
– Мама гордилась?
– Показала на работе сотрудникам. Ей сказали: «Какой ужас. Этот ребенок пишет совершенно неприличные стихи». Тогда мама пришла в школу с претензией: «Я показывала стихи знающим людям, а люди сказали…»
«Надо с умными людьми советоваться!» – ответила классный руководитель Ева Яковлевна. И прибавила: «Эти ваши «знающие» – без головы. Когда-нибудь ваша дочь войдет в большую литературу!»
– Сбылось пророчество?
– Нет, не сбылось. По совету Евы Яковлевны я решилась отправить несколько стихотворений в молодёжный журнал. Месяца через два мне их вернули с припиской: «Эта альбомная лирика в наше стремительное время совершенно неактуальна. Пишите это на открытках своим друзьям». Конечно, можно лихо рифмовать и получать восхищение определённого непритязательного круга людей… Но не было у меня стихов о комсомоле, новостройках, грандиозных свершениях, великих победах. Вот почему я писала только в стол.
Царь обещал полцарства за коня.
Художник дом свой променял на розы.
Ни царства нет, ни дома у меня.
Поэтому тома привычной прозы
Меняю на мелодию стихов…
– И все же вы состоялись и как поэт, и как прозаик, и как публицист…
– «Виноват» Израиль. Я приехала сюда в 2001-м из Одессы. После хаоса перестройки и развала огромной империи – в точку на карте, где выращивают леса и сады на камнях и песке. Здесь снова дышу морским бризом. Бат Ям – город, где я живу, – напоминает город моего детства. Набережная удивительно похожа на Приморский бульвар, только без памятников Дюку де Ришелье и Пушкину. А самая короткая улица Ротшильд с рядами ярких магазинчиков – это же почти Дерибасовская, но без старой дореволюционной архитектуры. Лента замечательного пляжа с цветными зонтиками и ресторанчиками, словно моя любимая Аркадия. Здесь под шорох морских волн, пенье птиц и вечное цветение мне стало спокойнее, исчезли прежние тревоги, и полились стихи. Такая это земля.
Живу от моря в сорока шагах.
Дом чуть развёрнут – мне прибой не слышен.
Растут здесь олеандры вместо вишен,
И детвора играет на песках…
Среди весёлой шумной пестроты
Меня не одолеет ностальгия:
Здесь просто удивительно другие –
Дома, деревья, птицы и цветы…
Можно ли не писать? Стихи – не статья, не рассказ. Ни дня без строчки – звучит красиво, но нереально. Кому-то для вдохновения нужен стресс, кому-то тишина, кому-то буря страстей. Мне нужен полный душевный покой, и тогда образы в моей голове начинают звучать.
Я просто вижу гроздья бледных звёзд,
Над сонным морем занавес рассвета,
И перья облаков в ладонях ветра
Рассыпались и тают, будто воск,
Над паутиной серебристых веток.
– В Израиле невозможно оставаться в стороне от политики – даже поэту. Ваши публицистические статьи часто появляются на страницах популярного еженедельника «Секрет». Многим близка ваша гражданская позиция.
– Меня тревожат социалистические идеи, которыми я нахлебалась в Советском Союзе. Я не хочу, чтобы в Израиле вечно строили «светлое будущее».
Ну, что суетишься, избранный?
Куда тебя вновь несёт,
Отторгнутый и непризнанный,
Гонимый всегда Народ?
То сам от себя в отчаянье,
То слишком собой гордясь,
Качаешься, словно маятник,
Из выси небесной в грязь.
Ты здесь – на Земле, обласканной
И солнышком, и грозой,
Всё кланяешься с опаскою,
Всё рвёшься жить за чертой.
Ну, что ты, родимый, мечешься?
Боишься корни пустить?
Стремишься у человечества
Признание заслужить?
Не выйдет! Не стоит мучиться:
Закон мировой не про нас.
При каждом удобном случае
Тебя предадут не раз.
Согласно предначертанию,
Веленьем Его руки
Быть вечным – твоё призвание
Гонениям вопреки.
Но ты своих чад не милуя,
Враждебный мир возлюбя,
Спешишь с непонятной силою
Убить самого себя.
Под ливнем насмешек лающих,
Под грохот чужих побед
В народах, тебя отвергающих,
Стираешь свой древний след…
– Как появились произведения, написанные на темы вечных сюжетов – «Девятое ава», «Давид», «Исход», «Земля Обетованная», «Каин», «Далила», «Потоп» (венок сонетов), «Содом и Гоморра» и другие?
– Каждый человек, если он считает себя евреем, должен хоть немного знать об истории, традициях и религии своего народа. Я брала в руки Пятикнижие, и книга как по волшебству открывалась в нужных местах. Рождались стихи. Они наполняли воздух удивительными звуками, красками, картинками. Я просто шаг за шагом шла по сотворенной Всевышним планете вместе с её первыми обитателями. Я прошла путь каждого из них, увидела их мир. Они растворились в синем небе, в горячем воздухе, в струях дождя. А стихи остались.
А Каин Авеля убил в слепом порыве,
Не ведая о смерти ничего.
Вокруг сверкало жизни торжество,
Родные были веселы и живы.
А этот вдруг лежит – стеклянный взгляд,
Бледнеет, остывает понемногу.
И Каин закричал: «Ну что ж ты, брат!
Вставай скорей! Я не хотел, ей Богу!»
Он за руки тянул, глядел в глаза,
Шептал на ухо: « Ну же встань, попробуй!»
Отчаянье давно сменило злобу.
Но не было уже пути назад.
Так смерть пришла на Землю в первый раз,
Чтоб навсегда остаться среди нас.
– Вы член Международной академии литературы и искусства Украины, Международной академии Румынии, лауреат нескольких конкурсов поэзии. Ваши произведения публикуются в Израиле, США, Канаде, Германии, Украине, Белоруссии, Румынии. Есть ли критики?
– Да, критиков всегда хватает. Когда я написала три венка сонетов, один «почитатель» моего таланта посоветовал мне вместо стихов заняться вышиванием. А бард Александр Красночаров сказал: «Сонет даётся немногим, венок сонетов – избранным».
– Тому, кто привык к стандартному ямбу, другие жанры не всегда понятны.
– Сегодня каждый третий сочиняет. Порой даже удачно. Главное, не считать себя современным Пушкиным и не переусердствовать с так называемыми «плюшками мировой славы».
На границе света и тени,
Между радостью и бедой
Тороплюсь за своей звездой,
Не считая жизни ступеней…
– Мы живем в непростое, далеко не мирное время – и в непростом месте. Защищая многострадальную еврейскую страну, гибнут наши ребята – и рождаются стихотворения, подобные «Икару»:
Икары долго не живут.
Над неокрепшими крылами
Горит бесчувственное пламя
Слепит глаза и застит путь,
Святую душу сжечь не в силах,
Ломает перья в нежных крыльях,
Прервав стремительный полёт
Мечом завистливым и властным.
И, не добравшись до высот,
Дитя Земли звездой безгласной
В ладью Харона упадёт.
Живой птенец наивный, смелый
Пробит безжалостной стрелой.
Дождинок шёпот озорной
Застыл слезами в перьях белых.
Икары долго не живут.
Лишь память выплеснет на камни
Протяжный стон воспоминаний,
Замкнув короткий бег минут.
Рыдают ливни над могилой.
Но где-то в росах и цветах
Бежит малыш смешной и милый –
Другой Икар – ещё бескрылый
С воздушным шариком в руках.
– Замечательные строки. Вспомнились слова Хармса: «Идеальный адресат – это тот, кто понимает написанное поэтом лучше, чем он сам».
– Не думаю, что кто-то понимал, например, Мандельштама лучше, чем он сам. И я с трудом представляю, что кто-то из читателей поймёт и почувствует лучше меня мою поэму «Каин» или «Сотворение мира». Конечно, я весьма рада и благодарна читателям, понимающим, что я вложила в мои произведения. Когда я пишу, то абсолютно не задумываюсь, для кого и как они будут восприняты. Звучит в душе музыка, потом приходят слова. Затем начинается самая тяжёлая часть работы по отделке сочинения, изменение и шлифовка строчек. Тщательно подбираю слова, стараюсь иногда ими играть. Пишу, как говорил некогда Чайковский: «Для публики». Во всяком случае, на литературных встречах меня очень тепло встречают и слушают.
Поиграю словами,
Поиграю в слова.
Завяжу их узлами,
Заплету в кружева.
Разбросаю цветами
По умытой траве.
Закружу мотыльками,
Растворю в синеве.
– Прекрасный поэт Олег Гончаренко (Украина) проникся вашим творчеством и перевел на украинский язык такое количество стихов, что хватило на целую книгу.
– Поэтический сборник «Отражение-Вiдображення» состоит из двух частей: первая часть – переводы моих стихов на украинский, вторая – мои переводы стихов Олега на русский. За эту книгу с международного конкурса имени Григория Сковороды я получила почетную медаль. Очень красивую. А кандидат филологических наук Украины Наталья Зайдлер написала статью, опубликованную на трех языках – украинском, русском и английском. Кроме того, в Украине посчитали нужным издать эту книгу в дополненном и расширенном варианте, что оказалось приятным сюрпризом.
Вот одно из стихотворений Олега, которое я перевела с украинского на русский язык:
За свободу в бою только раз умирают,
И страшнее войны нет химер,
А родная земля – это значит святая.
Не из книг ты узнал, друг-хавер.
Как бесстрашный Давид победил великана –
Это мир принимает с трудом,
Что Ливана пески, и Синай, и Голаны
Ты прошёл, защищая свой дом.
Ты сумел возродить райский сад из пустыни.
Но, покинув Страны благодать,
Сын Сиона вернулся в свою Украину,
Чтобы Волю её отстоять.
Друг-хавер, мы с тобою в порыве едином
От врагов не оставим следа.
Посмотри, как слились на земле Украины
Наш тризуб и Давида звезда.
– Почти каждый поэт стремится к созданию «нерукотворного памятника»…
– Шма, Исраэль! В слепом движенье лет,
Среди разборок, войн и революций
Мои творенья эхом отзовутся
На Господом дарованной Земле.
Мой тихий стих запомнят навсегда
Песок, деревья, небо и вода.
– Если бы появилась возможность обратиться ко Всевышнему, о чем бы вы попросили?
– Не нужно мне богатства и утех.
Прошу за всех.
Будь милосерден, смилуйся над нами –
Пусть будет жизнь щедра, а смерть – легка.
Прости грехи. И пусть Твоя рука
Людей одарит радости плодами.
Авторская страничка Галины в журнале "Новый Континент" (США) — здесь.
