Осип Беньяминович и Остап Ибрагимович

120-летию со дня рождения прототипа «великого комбинатора» посвящается

Фрэдди ЗОРИН

«Остап Бендер написан с одного из наших одесских друзей. Он был старшим братом замечательного поэта-футуриста… Брат футуриста звался Остапом, внешность которого авторы сохранили в своем романе почти в полной неприкосновенности: атлетическое сложение и романтический, чисто черноморский характер. Он не имел никакого отношения к литературе и служил в уголовном розыске…» — такое признание сделал в своей книге «Алмазный мой венец» писатель Валентин Катаев.

Так он раскрыл тайну рождения героя полюбившихся миллионам романов Ильи Ильфа и Евгения Петрова «12 стульев» и «Золотой теленок». Человека с репутацией крупного авантюриста, о котором идет речь, звали Осип Шор. 30 мая со дня его рождения исполняется 120 лет.

Какое-то время принято было считать, что на свет Осип появился в Одессе, чем жители этого всемирно известного города могли бы гордиться, но — не случилось. Как свидетельствуют сохранившиеся документы, Ося родился в Никополе, где его отец Беньямин Хаимович Шор, купец второй гильдии, владел магазином «колониальных» товаров, мельницей и небольшой фабрикой, где изготовлялись свечи. А мать Осипа – Екатерина (Куня) Бергер – была дочерью одесского банкира. В «жемчужину у моря» Куня перебрались с двумя детьми после того, как в 1901 году глава семейства скоропостижно скончался.

Младшего брата Оси звали Натаном. Впоследствии он стал поэтом, получившим известность под литературным псевдонимом Анатолий Фиолетов. Через несколько лет Куня Бергер вышла замуж за купца Давида Рапопорта из Санкт-Петербурга, в этом браке родилась девочка, нареченная Эльзой. Сводная сестра Осипа и Натана прославилась потом как талантливый художник-постановщик. Куня с Давидом укатили на берега Невы, а Ося и родной его брат остались жить в Одессе у своего дедушки. Они трудились в лавке, которую он держал, помогая в торговле, в хлопотах по хозяйству и даже в контрабандных операциях, хотя и понимали, какой опасности они подвергают себя, нарушая закон.

В доме деда Шоров нередко проводили свои сборища криминальные авторитеты, разного калибра бандиты и отъявленные мошенники. Одним словом, атмосфера, окружавшая юных братьев, была еще та…

В 1906 году Осип поступил на учёбу в мужскую гимназию Илиади (так называлась частная гимназия И.Р.Раппопорта, ныне это Одесская школа № 68). Его любимым предметом стало правоведение. Знание основ юриспруденции не раз помогло потом Осипу в его бурной жизни. Кстати сказать, юноша предпочитал, чтобы друзья называли его на украинский лад Остапом. Так что придумывать имя своему персонажу Ильфу и Петрову не пришлось. А вот отчество и фамилия были добавлены уже самими писателями, но произошло это гораздо позже. А мы отметим, что Ося Шор вымахал на 1 метр 90 сантиметров. Он хорошо играл в футбол, достиг заметных успехов в классической борьбе и в гиревом спорте — известный в ту пору авиатор и спортсмен Сергей Уточкин предсказывал парню большое будущее на спортивном поприще.

Но в голове у Шора гулял ветер дальних странствий. Начитавшись в детстве приключенческих книг, он лелеял мечту — отправиться в Бразилию или в Аргентину, начал даже своеобразно одеваться: на латиноамериканский, как он понимал его, лад. Носил одежду светлых тонов, белую фуражку и длинный шарф. Вот откуда он, узнаваемый облик «великого комбинатора» и его вошедшее в обиход восклицание:

«Нет, это не Рио-де-Жанейро!»

Завершив обучение в гимназии, Осип поступил на физико-математический факультет Новороссийского университета, но занятия наводили на студента скуку — искала свой выход накопившаяся в нем энергия. Учебу он вскоре бросил. На жизнь зарабатывал карточными играми, в которых преуспел настолько, что играть с ним стали опасаться даже набившие на этом деле руку шулера.

Что же касается первой собственной аферы, которая подтверждена документально, то ее Шор провернул в 1916 году, когда его должны были призвать на армейскую службу. Осипу пришла на ум идея – выдать себя за сына подданного Турции. Он представил собственноручно подделанные документы и избежал мобилизации, да еще и заработал на этой махинации: помог за скромное вознаграждение нескольким землякам стать «греками» и «курдами» — детей иностранных граждан в российскую армию не брали.

Что касается других похождений Осипа Шора, то в них трудно отделить правду от вымысла. Рассказывали, к примеру, что ему якобы удалось одурачить серьезных людей, клюнувших на больную курицу, у которой по причине болезни выпали перья. Увидев однажды несчастную домашнюю птицу, Осип якобы смекнул: на ее беде можно разжиться. В его голове мелькнула мысль: «А что, если выдать эту курицу за результат успешных трудов селекционеров?». Представляете: выведена порода кур, которых не нужно ощипывать! Сразу – на мясо, минуя трудоемкий процесс, отнимающий много времени и сил. Как утверждалось, Шору удалось заинтересовать «изобретением» владельцев многих птицефабрик юга России. И вот он, основав фирму (по типу «Рогов и копыт»), заключил выгодные контракты — на поставку «бесперых» кур. Ну а дальнейший ход событий можно вычислить: когда истекли сроки, в которые «фирма» Шора обязалась выполнить заказы, выяснилось, что ее руководителя и след простыл, а «идеальных кур» в природе не было и нет. Поднялся большой шум, который со временем утих. А аферист, понятное дело, в это время нигде не возникал.

Есть и другой сюжет, еще круче. Но этот городской миф родился в Одессе, а Осип Шор из этого города временно испарился – решил вдруг поехать к матери в Питер, вознамерившись поступить в Технологический институт. Но грянула революцию, потом началась Гражданская война. В Петрограде – голод, холодно и сыро, Осип заболел бронхитом. Он рассказывал знакомым о тех безрадостных днях: «Как-то, проснувшись, я увидел, как с потолка моей комнаты капает вода. Все было серым. Мрачным и сырым. Я подошел к зеркалу. То, что я там увидел, повергло меня в уныние. Решил рвануть на юг, в любимую Одессу, к маме, брату, друзьям». В революционеры, как многие его соплеменники, Шор тогда не пошел…

Дорога домой через охваченную пламенем и пороховым дымом страну заняла без малого год. Шор пережил в пути множество невероятных приключений, с которыми мы знакомы (пусть и не один к одному) по бессмертным творениям Ильфа и Петрова. Чтобы заработать на пропитание, он выдал себя за гроссмейстера и дал сеанс одновременной игры, хотя толком не знал шахмат. Когда в середине сеанса в нем раскусили плута, пришлось срочно ретироваться. С деньгами за билеты, разумеется. От разъяренной толпы беглец спасся на лодке.

В роли пожарного инспектора брал взятки в учреждениях, попадавшихся на глаза. Устроился как-то художником на пароход, курсировавший с агитационными рейсами по Волге. Где-то выдавал себя за полномочного представителя некой подпольной антисоветской организации с центром за рубежом и собирал тайные взносы на борьбу с большевиками. И даже вступил в брак по расчету с немолодой пышнотелой владелицей мясной лавки, ставшей прообразом мадам Грицацуевой. С нею он благополучно пережил суровую зиму. Ну а весной, как вольная птица, улетел. Попробуй, догони и поймай!

У Черного моря было куда теплей, жизнь здесь отличалась от питерской. Правда, и в Питере, что называется, «делались дела», но в особом одесском климате возможным становилось и немыслимое на берегах Невы. Согласно одному из одесских мифов, Шор открыл в городе контору по продаже индульгенций. Представляете: делать деньги на отпущении грехов? И если полагаете, что клиентов в конторе у Шора не было, то глубоко заблуждаетесь.

Грешников, желающих спасти свои души, оказалось немало. Согласно толкам, бродившим по городским переулкам, Осип додумался даже до того, чтобы продавать простым смертным лучшие места на небесах, куда вознесутся грешные их души. Удачливый фантазер работал какое-то время под прикрытием местных священников, получавших, разумеется, свою долю с «прихода», но когда этим «бизнесом» всерьез заинтересовалась милиция, дело пришлось быстро прикрыть. Было ли это на самом деле? Кто знает…

Правдоподобнее выглядит утверждение о том, что Шор периодически подсказывал бандитам объекты и способы осуществления дерзких налетов. Банде Васьки Косого, вознамерившейся ограбить банк, Шор посоветовал не производить взлома дверей, а переодеться трубочистами и спуститься внутрь помещения по веревке. Схема сработала, и Осип Шор получил оговоренный процент с солидной выручки – за «консультационные» услуги.

Но Осип отдавал себе отчет в том, что идет по опасной тропе, которая может привести его на скамью подсудимых, и надо что-то менять в своей жизни – а именно: перестать ссорится с властями, и, наоборот, подружиться с ними, да так, чтобы получить от них особые права. И он поступил на службу в Одесский уголовный розыск, где его определили на должность оперуполномоченного по борьбе с бандитизмом. Намеки на его сыскные способности можно встретить у Ильфа и Петрова. К примеру, в главе «И др.» Бендер деловито составляет протокол с места происшествия: «Оба тела лежат ногами к юго-востоку, а головами к северо-западу. На теле рваные раны, нанесенные, по-видимому, каким-то тупым орудием». Или вот: «Нас никто не любит, если не считать Уголовного розыска, который тоже нас не любит». С криминальным миром Одессы Шор знаком был не по чужим рассказам, и потому быстро преуспел: с его помощью были раскрыты дела об ограблении двух банков и мануфактурной фабрики, Осип взял с поличным нескольких налетчиков и выбил из них показания, которые помогли сотрудникам УГРО существенно продвинуться в расследовании других важных дел. Но, двигаясь такими шагами, новый инспектор не мог не наступить на мозоль того или иного криминального авторитета. И уже вскоре его «заказал» ни кто иной, как знаменитый Мишка Япончик, ставший прототипом другого литературного персонажа — Бени Крика, героя одесских рассказов Исаака Бабеля…

Люди Япончика стали следить за Осипом и решили расправиться с ним во время посещения «объектом» кафе. Вспыхнула перестрелка, итог которой оказался весьма печальным для киллеров (хотя в двадцатых годах прошлого века их так не называли): нападавшие полегли, а Шор не получил и царапины. Но понял, что охота на него продолжится. И бандиты, вроде бы, взяли реванш — но, как потом выяснилось, по ошибке, а не сознательно, застрелив не Остапа, а его брата Натана. Он как раз собирался жениться, и вместе с невестой выбирал мебель, когда его настигли пули хладнокровного убийцы. Осип был убит этой вестью и даже не проводил любимого брата в последний путь. Он решил любой ценой разыскать того, кто совершил это преступление. И ему это удалось.

Ночью он ворвался в квартиру, где убийца гулял с еще несколькими налетчиками, и сходу уложил всех, кроме самого этого человека. Расправиться с ним Шор не спешил. Поставил убийцу на колени, и… с ужасом заметил, что за сценой этой наблюдают из-за дверной занавески пятеро малолетних детей. Нажать на курок Осип не смог… Дело кончилось тем, что опер и раскаявшийся бандит распивали до утра самогон, и расчувствовавшийся Ося читал вслух стихи покойного брата из нашумевшего в 1914 году его сборника «Зеленые Агаты». В душе у Осипа произошел тогда надлом, и он дал себе слово не брать больше в руки оружия. А еще решил покинуть Одессу. Не из опасений за свою жизнь, а потому, что не мог больше оставаться там, где на него обрушилась большая беда.

Осип Шор отправился в Москву. Ему предлагали работу в питерском УГРО, но он отказался. Ни допросов, ни засад, ни погонь, ни стрельбы ему больше не было нужно. В те годы он частенько ночевал у своего старого знакомого по Одессе, писателя Юрия Олеши и встречался с другим своим земляком Валентином Катаевым. А тот, в свою очередь, познакомил Шора со своим братом – Евгением Петровым и молодым литератором Ильей Ильфом. Истории, рассказанные Осипом о своих похождениях, впечатлили писателей, в особенности Катаева. Именно ему и принадлежала идея — написать роман о погоне за бриллиантами, спрятанными в одном из двенадцати стульев. Свой замысел он подарил Ильфу и Петрову. Но главным героем произведения у двух соавторов стал не охотник за сокровищами Киса Воробьянинов, как это предлагал Катаев, а по случаю ставший компаньоном Кисы Остап Бендер. Роман приобрел характер культового, и тогда Осип Шор явился к авторам произведения с претензиями на часть гонорара от тиража, поскольку Ильф и Петров пересказали его, Шора, истории. Писатели деликатно объяснили Осипу, что Бендер – образ собирательный. Кроме того, рассказывая о своих похождениях, Шор никаких предварительных условий не ставил, и, стало быть, требовать финансового вознаграждения не в праве. Тогда Осип выдвинул компромиссное условие – соавторы воскресят героя и подарят читателям новые его приключения. Это условие было принято, а иначе, быть может, не появился бы роман «Золотой теленок» — вот ведь как!

А что же происходило дальше с Шором? Его привлекло строительство тракторного завода в Челябинске, куда набирались работники разного профиля. На месте выяснилось, что руководителем предприятия назначили старого знакомого Шора по Одессе Василия Ильичева. Дружба не ржавеет, и директор пристроил Осипа на предприятие снабженцем. И все бы ничего, да только не выветрился из Шора дух авантюризма. Уже вскоре его уличили в экономических преступлениях и осудили на пять лет лагерей, что по тем временам можно было считать мягким приговором. Видимо, были учтены заслуги подсудимого перед родиной на посту инспектора уголовного розыска.

Когда в лагерь пришла весть о начале Великой Отечественной войны, Осип обратился к лагерному руководству с просьбой – отправить его добровольцем на фронт. Подобные решения в лагерях принимались, но, разумеется, с учетом конкретных обстоятельств. По пути на передовую, улучшив момент, «доброволец» сбежал из-под стражи и перешел на нелегальное положение. Он попытался пробраться в блокадный Ленинград, к матери и сестре, но ему это не удалось. Придя на помощь, Юрий Олеша похлопотал за Шора, и тот был амнистирован, перестав играть в прятки с властями.

От глубоких переживаний у него образовалась экзема, которая переросла в рак кожи, но Осип сумел победить недуг. Он узнал, что мать умерла от голода и холода, оставаясь в блокадном городе в ту страшную зиму. А вот сводная сестра Эльза была эвакуирована в Ташкент, и Осип отправился за ней в «хлебный город», принявший в войну многие сотни граждан страны из зоны нацистской оккупации и тех, что смогли вырваться из ленинградской блокады. Родные встретились, и Шор повез Эльзу в Москву. Нужно было жить дальше и трудиться. Тут уж было не до новых авантюрных приключений. Осип устроился проводником поезда и пятнадцать лет колесил между Москвой и Ташкентом.

Примечательная деталь: в конце 1950-х постаревший авантюрист женился на женщине, удивительно похожей – на кого бы думали? – на мадам Грицацуеву! «Томная… украшенная ювелирными изделиями и густой косметикой, чрезвычайно пухлая особа лет тридцати пяти с темными восточными подглазьями», – так описывала жену Шора внучатая его племянница Наталья Камышникова-Первухина.

Правда, в отличие от товарища Бендера, Шор не сбежал от супруги, а прожил с ней десять лет. Впрочем, затем они разъехались, причиной чему стало то, что Осип, познавший все «прелести» жизни за решеткой, приводил в дом бывших зэков, кормил их и временно поселял у себя. Какой жене это понравится? И Осип, чей характер в старости, по свидетельствам очевидцев, стал просто невыносимым, доживал свой век в коммуналке в одном из отдаленных московских микрорайонов. В управдомы он уже не переквалифицировался. На пенсию ушел по инвалидности, почти полностью потеряв зрение. Незадолго до его кончины Валентином Катаевым была выпущена упомянутая уже в начале этой публикации книга «Алмазный мой венец», из которой люди узнали о человеке, послужившим прототипом Остапа Бендера. Надо сказать, что поиски истока этого литературного героя, пока не была установлена истина, велись некоторыми учеными. И тут – подсказка Катаева…

Журналисты без особого труда нашли адрес Осипа и кинулись к нему, но их ждало разочарование: герой наотрез отказался беседовать с прессой, должно быть, ворошить прошлое больше не захотел, и, надо полагать, некоторые тайны унес с собой в могилу.

Его не стало 6 ноября 1978 года. Похороны Шора состоялись на Востряковском кладбище. Те, кто близко знал Осипа, отзывались о нем, как о человеке умном и решительном, обладавшим немалой физической силой и замечательным, как и многие одесситы, чувством юмора. Фрагменты его биографии были использованы не только в не раз экранизированных романах Ильи Ильфа и Евгения Петрова, но в сравнительно недавно показанном телевизионном сериале «Жизнь и приключения Мишки Япончика». А на родине Шора, по инициативе генерального директора предприятия «Трубосталь» Александра Фельдмана, в 2011 году установили памятник земляку по проекту скульптора Виктора Сараева. На основании красуется длинная надпись:

«Никопольчанину Осипу Шору. Он же сын турецкоподанного Остап-Сулейман Ибрагим Берта Мария Бендер-бей, он же Остап Ибрагимович, он же прототип «великого комбинатора» Остапа Бендера (И.Ильф и Е.Петров)».

Более того: в этом городе с девяностых годов проводился ежегодный праздник – «День авантюриста», и в его программу, кроме прочего, входили соревнования по распиливанию гирь. Победителем объявлялся тот, кому удавалось справиться с этим заданием быстрее других. Есть свидетельства тому, что соавторы «12 стульев» и «Золотого теленка» замышляли еще и третью часть приключенческого сериала о великом комбинаторе. Но книга эта, увы, так и не была написана — по причине того, что Ильф заболел туберкулезом.

Среди многих фраз, произнесенных Остапом Бендером и ставших крылатыми, есть и такая: «Половина моя, половина наша!» Таким жизненным принципом Осип Шор никогда не руководствовался, ему было присуще чувство справедливости. Стало быть, словосочетание «честный авантюрист» отнюдь не оксюморон.

И еще одна цитата из книги Валентина Катаева:

«Остапа (то есть Осипа) тянуло к поэтам, хотя он за всю свою жизнь не написал ни одной стихотворной строчки. Но в душе он, конечно, был поэт, самый своеобразный из всех нас».

"Время евреев" (приложение к израильской газете "Новости недели")

https://www.isrageo.com/2013/07/20/bender_havkin/