В праздник Шавуот принято читать "Книгу Рут", которая напоминает нам о прабабке царя Давида, перешедшей в иудаизм по зову сердца и глубокому убеждению в его истинности. А заодно — и о многих других герах, которые на протяжении тысячелетий присоединялись к нашему народу, чтобы стать его неотъемлемой частью. Предлагаем вашему вниманию интервью с одним из них — Авраамом Евтушенко, репатриировавшимся нынешней весной из Уфы
Петр ЛЮКИМСОН
— Авраам, давайте начнем с главного: как вы пришли к иудаизму, что подвигло вас стать на этот путь?
— Я родился, как сказали бы в относительно недавнем прошлом, в обычной советской семье в Уфе. Отец музыкант, мать технолог. Наверное, можно считать их христианами, но только номинально. В доме у нас никогда никаких религиозных обрядов не практиковалось, да и тема Бога как-то не звучала. То же скажу и о моих сверстниках, но если меня что-то от них и отличало, так это то, что где-то с 13 лет я очень явственно почувствовал присутствие Творца и стал размышлять о том, как выйти с Ним на связь. Я стал искать литературу на эту тему. Занялся йогой. Что? Нет, христианство меня, как ни странно, никогда не привлекало. Я не чувствовал, что тот путь служения Творцу, который оно предлагает, является истинным. Словом, я вел поиск самостоятельно и вслепую. Много читал, пришел к мысли о том, что Бог — един, и, как мог, старался с Ним общаться. Обращался к Нему с различными просьбами, но по-своему, по-простому — так, как подсказывало сердце…
— Но продолжали жить обычной жизнью — учиться, работать и т.д.
— Да, конечно. Работал на заводе, поступил на психологический факультет университета. Окончил. Женился — меня тогда звали Романом, а жену Валентиной. Но я продолжал поиск истины. Как-то раз оказался по работе в санатории, увидел неподалеку очень красивую мечеть и решил зайти. Первое, что бросилось в глаза, — ковры, повсюду ковры. Поскольку я был вице-чемпионом России по карате, в голове сама собой возникла мысль: "Какой классный спортзал!" Никаких икон или распятий не было, но чувствовалось, что это — место, в котором служат единому Богу, и это меня заинтересовало. Тут появилась женщина, а так как я внешне никак не похож ни на башкира, ни на татарина, она, естественно, спросила, что я здесь делаю. Я ответил, что просто интересуюсь разными религиями, хотел бы узнать, во что верят мусульмане, и она ответила, что Бог у всех один, на этом и построен ислам. А слово "мусульманин" означает "покорный Богу".
В общем, я начал тянуться к исламу. Не скажу, что очень углубился в него, но постепенно начал практиковать ракаты, то есть мусульманскую молитву. Ислам привлек меня несколькими моментами. Прежде всего, мне понравилось, что это чистый монотеизм, никакого язычества в нем не ощущается. Во-вторых, мне нравилась простота ритуалов, позволяющая каждому мусульманину выйти на связь с Богом. Я стал изучать Коран. Мое увлечение исламом продолжалось лет пять, но все-таки меня не покидало ощущение, что тут "что-то не то". Прежде всего, не привлекали сами носители этой религии и их поведение в повседневной жизни. Во-вторых, оставалось множество вопросов, на которые я не находил ответа, чувствовал, что должно быть нечто более конкретное и одновременно более глубокое. В конце концов, изучая ислам, я понял, что до него зародился иудаизм; что почти все ценное, что есть в этой религии, взято у евреев.
То есть у меня оставалась одна дорога, но проблема заключалась в том, что иудаизм — религия закрытая. У нас в городе есть еврейская община, действует синагога, но туда никогда никого не зазывали, более того — явно давали понять, что вход в нее только для евреев. Тем не менее, где-то в 2012 году я впервые вошел в синагогу. Встретивший меня рав Дан Кричевский первым делом спросил, еврей ли я. Услышав отрицательный ответ, он заявил, что в таком случае мне здесь делать нечего. Я сказал, что интересуюсь вопросами веры и хотел бы знать, почему евреи не приближают к себе других людей и может ли нееврей, с точки зрения иудаизма, приблизиться к Богу. А также, почему евреи не признают Иисуса и Мухаммеда. "Потому что не признаем! — отрезал рав Кричевский. — Ничего объяснять я вам не буду!" "А если кто-то из ваших евреев захочет перейти в ислам или христианство, что будете делать?" — не отставал я. "Тогда мы ему все объясним. В любом случае самый худший из нас будет лучше самого лучшего из вас!" — ответил рав Кричевский, и эти его слова меня поразили. Они показались мне оскорбительными.
Все же через некоторое время я снова зашел в синагогу и спросил у рава Кричевского, дают ли где-то уроки иудаизма или какие-то книги, которые он мог бы порекомендовать. "Все есть в интернете! Читайте и учитесь там!" — последовал ответ. Словом, он меня, скажем так, немного оттолкнул. Хочу сразу сказать: ничего, кроме благодарности, я к раву Кричевскому не испытываю. Он все делал абсолютно правильно, хотя понял я это не сразу.
В общем, я начал изучать иудаизм с помощью интернета. Еще раз убедился, что все главные истины человечества идут из Торы; что Творец дал все Свои заповеди на горе Синай евреям, а евреи стали тем каналом, через который эти заповеди были донесены до других народов мира. Это и есть истина! Узнал про "семь заповедей потомков Ноаха", которые должны исполнять неевреи. Но для того чтобы быть евреем, надо им родиться, это все равно "закрытый клуб". Открытие, что евреем, оказывается, можно стать, стало для меня самым большим потрясением. Для этого надо пройти гиюр.
— Почему было не остановиться на исполнении семи заповедей потомков Ноаха? Так ли уж обязательно становиться евреем?
— Да, я знаю, что, согласно нашей традиции, нееврей, который тщательно исполняет эти семь заповедей, подобен первосвященнику Аарону. Но я чувствовал, что могу сделать для Всевышнего нечто большее. Подняться, так сказать, на более высокий энергетический уровень.
— А как к этому отнеслась ваша жена? Ведь иудаизм налагает на человека множество ограничений в еде, в семейной жизни и во многих других сферах. Из-за этого распадаются многие еврейские семьи, что уж говорить о неевреях…
— С женой мы как раз в этом полностью совпадали. Если я с подросткового возраста искал Бога, то она Его едва ли не с детства боялась. В ней всегда жило опасение совершить что-то, что Ему может не понравиться. Поэтому, к примеру, она никогда не ходила на дискотеки. Так что все требования иудаизма, касающиеся повседневной жизни, ей очень даже подходили. К тому времени мы уже пытались соблюдать какие-то заповеди. Например, кашрут. Свинину, во всяком случае, есть перестали. Словом, в 2013 году мы в той или иной степени были знакомы с Торой и пришли к твердому решению пройти гиюр. В начале 2014-го я поехал в Москву, пришел в синагогу в Марьиной роще и сказал раву Исроэлю Баренбойму о своем решении. Мне был тогда 31 год. Он начал задавать разные вопросы о том, с чем связано наше решение; пытался отговаривать, но я стоял на своем. И тогда начался процесс нашей подготовки к гиюру. Мы отдали детей в еврейскую школу в Уфе, младший пошел в еврейский садик, то есть они с детства воспитывались в духе иудаизма. Дома мы в субботу делали кидуш и старались соблюдать другие заповеди.
Я стал ходить в синагогу на молитвы, читал вместе со всеми "Шма, Исраэль" и "Амиду", учил иврит. Порой бывало чуть обидно. К примеру, вроде нас в синагоге десять человек, а хазан оглядывается и говорит, что нет миньяна, то есть меня не засчитывает. Невольно возникал вопрос о том, а кто же я такой. Вроде бы и часть этих людей и не часть, ни там, ни сям…
Мы продолжали регулярно ездить в Москву на беседы с равом Баренбоймом, но он и так знал, как мы продвигаемся, поскольку рав Кричевский пристально за нами наблюдал. Наконец, летом 2017 года рав Баренбойм решил, что мы с Сарой готовы к прохождению гиюра, и назначил день, когда мы должны пройти через бейт-дин. Затем было все, что положено: обрезание, миква, хупа. Старший сын пошел в иешиву.
— Как ваше решение восприняли родители, да и вся остальная семья?
— Поначалу, разумеется, в штыки. Но они поняли, что мы взрослые люди и не отступимся. Затем им стало интересно, что нами двигало, и, думается, они начали понимать всю глубину наших мотивов. Ну, а в целом реакция нашего окружения была, скажем так, неоднозначной.
— А что подвигло на переезд в Израиль?
— Просто чем дальше, тем больше я понимал, что быть евреем и продолжать жить в Уфе — это все равно, что вырасти и продолжать играть в песочнице. Еврей должен жить в Эрец-Исраэль. И в прошлом году подали в израильское консульство документы на репатриацию. К сожалению, из-за эпидемии рассмотрение наших документов тянулось около года, и нам это казалось неимоверно долго. Но вот, наконец-то, мы здесь. Решили обосноваться в Хайфе, где нас очень тепло принял глава местного отделения организации "ХАБАД ба-алия" Игаль Дубинский.
— В заключение — традиционный вопрос всем новым репатриантам: каковы планы на будущее, чем собираетесь заниматься в Израиле?
— Для начала, разумеется, закончим ульпан. А дальше… Жена у меня экономист, я работал в Уфе замдиректора по развитию предприятия и руководил отделом продаж. Думаю, наши знания и опыт пригодятся Израилю. Разумеется, я продолжаю изучать Тору, а также книгу "Тания" и хасидут, и чем глубже погружаюсь в иудаизм, тем больше он меня захватывает. В каждом из нас идет постоянная борьба между животной и Божественной душой, и это, безусловно, очень тяжелая борьба. Но иногда, оглядываясь назад, я думаю, что, по сути, прошел тот же путь, что и наш праотец Авраам: от поиска Бога до постижения истины.
[nn]
