Кто помог закатиться солнцу русской поэзии
Пушкина я с детства любила. Учить наизусть его стихи было легко, сказки читать интересно, да и на цветные иллюстрации к пушкинским произведениям издатели не скупились.
В отрочестве я почитала биографию солнца русской поэзии и зауважала Александра Сергеевича за жизнелюбие и пренебрежение условностями. Гений был шалун и затейник, это невозможно было скрыть даже бывалым учительницам литературы, падавшим в обморок от слова "попа" и отправлявших к директору девочек, посмевших прийти в класс коротких юбках. С Онегиным и Татьяной, конечно, выходила странная история, но в остальном мне все нравилось. Сочинения в школе было удобно писать, опять же. Хорошие были хорошими, Троекуров был сволочью. Справедливость побеждала, пусть с боями и потерями, но все же побеждала. И даже имела место любовь.
Окончив школу, я, как и все, благополучно забыла классическую русскую литературу в общем, и Пушкина, в частности, на долгие годы.
В южном нашем климате "мороз и солнце" и "унылая пора, очей очарование" звучали почти издевательски, а сказки по-русски детям читать было бесполезно. Суровые израильские дети требовали объяснений в подробностях о том, зачем, а главное, как Русалочка залезла на дерево, почему Балда бил своего работодателя попа за задержку зарплаты вместо того, чтобы подать на него в суд, и проводили сомнительные параллели между бэби Моисеем, плывущем в корзине по Нилу, и бэби царевичем Солтаном, отправленном с матерью в бочке по морю.
Дети делали мне нервы. А бабушки требовали своих внуков приобщать к пушкинскому наследию, ну я и старалась. А потом забила. Пушкин был отправлен в рехаб и вернулся ко мне в пору зрелости уже через оперу. Гениальные стихи и гениальная музыка сделали свое дело и я снова полюбила его как в детстве.
Тут, однако, пришла беда, откуда не ждали. В недобрый час я прочитала подробный отчёт о дуэли и смерти Пушкина. И поняла, что недостаточно быть гением, любимцем светских красавиц и баловнем двух столиц. Самое главное — чтобы у человека были нормальные, вменяемые друзья. Потому что Александра Сергеевича убили два человека. Его враг Дантес и его друг и секундант Данзас. Дантес произвёл роковой выстрел. Ну, на то он и противник, чтобы стрелять и ранить. А вот тащить раненого в живот на шинели, загрязняя рану, вывозить его сидя (!!!) на телеге, пересаживать в карету при массивном кровотечении и, вашу мать, везти домой, а не в больницу — это все лицейский дружбан Данзас постарался. Привезти раненого домой вместо больницы, потому что раненый сам так просил, это вообще что? Потом пойти искать врача по улице, привести к нему встреченного гинеколога — Данзас, дружище, спасибо, что хоть не дантиста привёл, ага.
Ну и закатилось солнце русской поэзии после такого дружеского участия, конечно. А ведь могли и спасти, если бы Пушкин дружил с умными людьми, а не с умственно отсталыми мудаками. Умных друзей и нам дай бог.
Вот за это и выпьем в честь 222 юбилея любимого поэта. За друзей, на которых мы можем положиться. Которые, если придется, примут решения, которые нас спасут в критической ситуации. Или не дадут такой ситуации случиться в принципе.
Лехаим!
