Трагедию дивизий народного ополчения замалчивали долгие годы
Владислав КАЦ, Нетания
Фото из личного архива автора
О том, что война уже началась, Семён Упитер узнал в вагоне пригородного поезда, возвращаясь в Москву. Весь день 22 июня он провёл с женой и детьми в подмосковном посёлке Фирсановка. Когда добрались до своей квартиры на Новослободской улице, Семён первым делом включил радио. Ничего конкретного он не услышал. Дикторы регулярно повторяли одно и то же:
«Кровожадные фашистские разбойники совершили нападение на Советский Союз. Красная армия и Советский народ, сплоченные вокруг партии, правительства и великого Сталина, поднялись на отечественную войну за Родину, за честь, за свободу. Враг будет разбит и уничтожен».
24 июня в газетах впервые появились Сводки Главного командования Красной Армии за 22 и 23 июня. Из них следовало, что бои идут в 10-15 км от границы и, судя по всему, противник понёс немалые потери:
«В воздушных боях огнем, зенитной артиллерии в течение дня на нашей территории сбит 51 самолет противника и один самолет нашими истребителями посажен на аэродром в районе Минска. За 22 и 23 июня нами взято в плен около пяти тысяч германских солдат и офицеров. По уточненным данным за 22.VI всего было сбито 76 самолетов противника».
Военный Совет Московского военного округа принял "Постановление о добровольной мобилизации жителей Москвы и области в народное ополчение". Каждый административный район Москвы формировал свою дивизию. Командир запаса Семён Упитер записался в ополчение одновременно с группой своих коллег по Наркомату Текстильной промышленности. Желающих бить врага набралось человек пятьдесят. Райвоенкомат направил группу на сборный пункт 13-й дивизии народного ополчения Ростокинского района. Почти всех «текстильщиков» определили служить в 39-й стрелковый полк. Семёна Упитера вместе с Никитой Лебедевым записали в артиллерию, Иосиф Пергамент попал в отдельный бронетанковый батальон. До того как их перевели на казарменное положение Семён реализовал первостепенную задачу. Свою московскую семью — жену Беллу, детишек Бориску и Стеллу вместе с их бабушкой, он отправил в Кемерово, к своему младшему брату.
Сборные пункты 13-й стрелковой дивизии разместили в нескольких школах района, временно превращённых в казармы. Теперь вместо школьников классные комнаты заполнили мужчины разного возраста. Люди прибывали ежечасно. Среди них Семён увидел несколько знакомых лиц, а перед самым отъездом столкнулся на лестнице с родным братом Беллы, Ильёй Зароном.
На следующий день 13-я Ростокинская дивизия народного ополчения получила приказ совершить марш в направлении подмосковных деревень Снегири и Козино, где приступить к занятиям боевой подготовкой. Программа подготовки предусматривала изучение материальной части оружия, связи, инженерного дела. Под последним подразумевалось сооружение индивидуальных окопов и противотанковых траншей.
Пока колонны ополченцев двигались к станции Фирсановка, к ним присоединились рабочие завода «Серп и молот» с ополченцами из других подмосковных районов. Лейтенант Семён Упитер находился в составе артиллерийского дивизиона, а красноармеец Илья Зарон в 5-й роте, 2-го батальона, 37-го стрелкового полка. Командиры и рядовой состав надеялись как можно скорее получить шинели, винтовки и горячую пищу. Мечты, мечты… Лопат на всех не хватило, из-за чего строительство землянок затянулось на сутки. Когда, наконец, подвезли лопаты, солдаты приступили к земляным работам на оборонительных рубежах. Вслед за лопатами доставили обмундирование и вооружение. Отдельный дивизион, в котором Семён Упитер командовал техническим взводом, начал осваивать зенитные пушки «Бофорс», изготовленные в Швеции. Они достались Красной Армии в качестве трофеев после раздела Польши в 1939 году. Проверка 4-й дивизии народного ополчения показала, что «Дивизия вооружена французскими, польскими и др. иностранными винтовками, часть которых требует войскового ремонта. Вооружена пулеметами системы Браунинг. Боеприпасов эта дивизия имеет всего лишь по 150 патронов на винтовку и по 2000 патронов на пулемет, артиллерия, средства связи и транспорт в дивизии отсутствуют. Командный состав дивизии и подразделений полков наганами и пистолетами личного оружия не вооружены».
Подписывайтесь на телеграм-канал журнала "ИсраГео"!
Аналогичное положение имело место и в остальных дивизиях народного ополчения. 30 июля всем соединениям народного ополчения, включая 13-ю дивизию, предстояло покинуть район Можайской линии обороны и перейти на Ржевско- Вяземский оборонительный рубеж. Командование Резервным фронтом указывая на неподготовленность дивизий народного ополчения, в частности, отметило: «В дивизиях имеется много совершенно необученных и не умеющих даже владеть винтовкой бойцов. Дивизии не довооружены, а имеющееся вооружение — разных систем. В части засылаются боеприпасы других калибров…»
Ничего другого ждать было нельзя. Полки 13-й стрелковой дивизии сформированы из рабочих, инженеров и техников московских предприятий. Несколько батальонов укомплектованы добровольцами с заводов «Калибр», «Рессора» и «Серп и Молот». Их бросили на передовые позиции, не обучив азам военного дела. Наряду с заводчанами защищать Москву в составе 13-й дивизии народного ополчения предстояло специалистам из Всесоюзного Выставочного Центра, трамвайного депо им. Баумана, типографии Гознака, писателями, учёными, артистами Мосэстрады. Семён Упитер и Нехемия Гохман ранее трудились в Главтекстильснабе наркомата текстильной промышленности СССР. Илья Зарон считался опытным инженером-строителем. Его однополчанин Никита Фаворский – талантливый художник-график, бывший кадровый военный Яков Кононович после 1937 года руководил отделом сбыта на заводе «Калибр», Давид Файнштейн ушёл в ополчение, оставив кресло директора Всесоюзного Государственного института Кинематографии, Григорий Кац был доцентом Московского кредитно-экономического института… Таких солдат в ополчении было не перечесть. Живые мишени.
В те дни народное ополчение перестало существовать как таковое. Директивой Наркомата Обороны дивизии народного ополчения переформировали по штатам сокращённой стрелковой дивизии военного времени. Фактически успели поменять только номера частей. Бывшая 13-я дивизия народного ополчения была переименована в 140-ю стрелковую дивизию.
Пока дивизия находилась во втором эшелоне армии ополченцы регулярно отправляли в Москву и другие города страны тысячи писем. Не забывал своих близких и Семён Упитер. В одном из писем он сообщил жене об Илье Зароне, которого родственники любовно называли Люсиком.
«18 сентября у меня произошла неожиданная встреча с Люсиком, хотя наши части стоят друг от друга в 10-13 км. Стою я на окраине своей деревни, ожидаю одного товарища, вдруг сзади слышу голос: «Сеня!» Оборачиваюсь и вижу: ко мне подходит радостный Люсик. Это была очень счастливая, замечательная встреча! Так много нужно было каждому сказать, что всё перемешалось, хотелось поделиться всем сразу, отчего одна новость перебивала другую. Я был так рад всему этому, я никак не ожидал так быстро с ним увидеться, фактически на второй день после своего приезда. Он шел через деревню в свою часть от дивизионного зубного врача. И надо же было так случиться, что я в это время был на улице и на его пути! Мы с ним проболтали, несмотря на дождь, четыре-пять часов. Угостились привезенным мною из Москвы, в общем, по-своему попировали в полевой обстановке. Жаль только, что посылку, привезенную мной для него, я уже сдал в штаб дивизии, но 20-го он её получил. Живут они в землянках, питаются чуть лучше, чем питался Павлик (намёк на тюремную баланду. Павел, младший брат Ильи, был узником ГУЛАГ). Дождь идет, можно сказать, беспрерывно. Люсик ни разу за эти два месяца не раздевался и не снимал обувь. Говорит, что уже привык. Я буду получать командирский паёк раз в декаду – сгущенку, рыбные консервы «частик», немного сахара и масла. Будем делить его на двоих, так что не беспокойтесь: всё у нас нормально».
«22 и 23 сентября мы снова виделись. Он приходил в караул неподалеку. Он воспрял духом. С питанием у него теперь хорошо".
Последнее письмо своим родным лейтенант Упитер отправил 29 сентября. На следующий день штаб дивизии получил приказ к 1 октября выйти на восточный берег реки Днепр и занять оборону шириной 20 км. Дивизия, общей численностью 11490 человек, полном составе прибыла в район населённых пунктов Кошкино, Михалёво, Устье и Княжино у рек Вязьма и Днепр. Первая разведка боем 4 октября не удалась. Полк, в котором состоял красноармеец Илья Зарон, сходу потерял несколько человек. Позиции дивизии подверглись прицельной бомбёжке самолётами противника. У армейского командования планы изменились из-за угрозы окружения. По воспоминаниям бывшего комиссара дивизии П.Г.Тарасова («99 дней жизни 13 Ростокинской дивизии Народного Ополчения гор. Москвы») было получено распоряжение в течение нескольких суток вывести остатки всех соединений для дальнейшей переправы через реки Днепр и Вязьму.
Ополченцам поручалось прикрывать переправу, а затем отход выводимых частей. Через 12 часов, после того как последние части отступающих войск переправятся через Вязьму, а переправа будет взорвана, дивизия ополченцев оставит позиции. Не раньше – таков приказ. Переправляли войска исключительно по ночам. На машинах вывозили раненых и технику. В первую ночь удалось пропустить через Днепр тысячу машин с ранеными. Несколько рот ополченцев участвовали в ликвидации угрозы прорыва противника на плацдармы к переправам. В 23 часа 8 октября дивизия получила приказ об отходе с западного берега Днепра. Два батальона были оставлены, чтобы на какое-то время задержать противника при его попытке преследовать отходящую колонну. Остатки дивизии ополченцев неимоверными усилиями отбивались от наступавших танковых частей противника, усиленных пехотой и мотопехотой. К тому времени отходить было некуда. Части Красной Армии, порядка 80000 человек на этом участке фронта, были окружены западнее и северо-западнее Вязьмы. Они намеревались отойти к Вязьме, не ведая того, что Вязьму гитлеровский войска заняли ещё 7 октября. 140-я стрелковая дивизия продолжала отбиваться, с каждым часом теряя силы и людей. Убитых никто не считал, не учитывал и не хоронил. 13 октября организованное сопротивление окруженных частей было прекращено. Бойцы и командиры продолжали искать пути выхода из окружения мелкими группами. В районе деревни Лепешкино, прикрывая отход наших сил, погибли командир 38-го стрелкового полка полковник Пискунов А.Ф. и начальник штаба полка капитан Коган Д.И. В учётных документах Министерства Обороны они поныне числятся пропавшими без вести, как и командир взвода зенитно-артиллерийского дивизиона лейтенант Семён Михайлович Упитер, и красноармеец Никита Владимировичем Фаворский, как десятки тысяч погибших в тех боях бойцов и командиров. Бесконечные колонны пленных красноармейцев медленно двигались в западном направлении. Где-то среди них находился красноармеец Илья Миронович Зарон. Он попал в плен 10 октября. Концлагерь, в который его пригнали вместе с тысячами других окруженцев, подчинялся 4-й танковой армии. Взятых в плен частями этой армии собирали в малых приемных пунктах, после чего их переправляли в Вязьму, где наскоро оборудовали пересыльный лагерь «Дулаг-230». По результатам проверки, проведенной офицером Абвера, среди военнопленных было обнаружено 200 евреев и 50–60 политруков. Все они были переданы айнзацкоманде. Согласно записям в трофейных документах, Илья Зарон находился в лагере по 14 февраля 1942 г. В том же концлагере расстрелян батальонный комиссар Кононович Яков Маркович. Несколько человек из состава дивизии были свидетелями его ранения, последующего пленения и расстрела в Вязьме. Но и он навсегда остался без вести пропавшим.
Гитлеровским войскам понадобилось менее полумесяца, чтобы полностью раздавить дивизию народного ополчения. По разным данным живыми из того ада вышли около 900 человек, без знамён и документов. Отдельные группы скитались по окрестностям около месяца, пока не отыскали щель, чтобы проскользнуть сквозь немецкие форпосты.
Трагедию дивизий народного ополчения замалчивали долгие годы. К 70-летию Победы на Смоленщине открыли обелиск в память ополченцев 13-й дивизии. Позже появились памятники в Москве. Активисты Сообщества родственников ополченцев 13-й дивизии упорно продолжают поиск сведений о погибших. Работа продвигается медленно. Документы дивизии не сохранились. Но пока есть на свете энтузиасты, дело не остановится. Сегодняшняя публикация в «Секрете» — это и наш вклад в общее дело. Стелла Бурыкина, дочь погибшего лейтенанта С.М.Упитера, живёт в Израиле. Здесь она написала книгу «Моя биография с географией», на страницах которой помещены фронтовые письма отца и его фотографии.
