Первая женщина-инженер в Российской империи: eвpeйка и бабушка автора
Геннадий РАЗУМОВ, Лос-Анджелес
Фото из личного архива
Уроженка причерноморской Одессы Дора (Двойра) происходила из небогатой еврейской семьи коммивояжера Лазаря Бейна, зарабатывавшего поездками по городам Малороссии с рекламой текстильных и парфюмерных товаров. Это было время, когда в мире стремительно набирала обороты промышленная революция, и просвещенную девушку с ранней юности манили в порту гудки пароходов, стук автомобильных двигателей, перезвон телеграфных проводов. О, как ей хотелось прильнуть к инженерным наукам.
Но в России в те времена женщине техническое образование было недоступно. Ей светило, может быть, лишь обучение педагогике, медицине, юриспруденции. И то, если она не принадлежала к презренному племени евреев, неприступным барьером для которых на пути к высшему образованию стояла пресловутая процентная норма.
Подписывайтесь на телеграм-канал журнала "ИсраГео"!
Поэтому после двухлетней учебы на математическом отделении Женских Педагогических курсов в 1905 году Дора вместе с группой своих ровесников уехала в Бельгию, где на пике фабрично-паровозного бума конца ХIХ века бурно развивалась шахтная разработка угольного месторождения Крокиль. Оно служило и производственной базой Технического факультета Королевского университета в Льеже, студентами которого стали молодые евреи из Одессы.
На третьем курсе, согласно учебной программе, состоялась производственная практика с выездом на шахтные поля. Дора была единственной женщиной в группе студентов, приехавших из университета. Шахтеры встретили ее враждебно.
"Юбка в шахте — быть беде", — говорили они.
Но тут, как и в наши времена, хозяйственные интересы оказывались важнее всего остального.
Еще до появления юной студентки директор предприятия нацелился взять на работу нескольких малооплачиваемых работниц, а чтобы развеять давний антиженский предрассудок пригласил Елизавету, жену короля Альберта I, посетить угольные копи. Для нее приготовили даже специальную ванну, чтобы она могла помыться после спуска в шахту. Однако королева не приехала – по-видимому, нашла для себя более важное или приятное занятие. И вместо нее первой женщиной, спустившейся в угольную штольню, была одесская еврейка Двойра Бейн, смело согласившаяся заменить главную даму Бельгии.
В Льеже Дора вышла замуж за своего Давида. Они сняли комнату и жили на 10 золотых рублей, которые посылал папа Розумов из Одессы. В те годы, видимо, это были не такие уж малые деньги, так как молодожены умудрялись даже ездить на каникулы в Швейцарию.
А в субботу 22 октября 1911 года мальчишки на Ришельевской продавали иллюстрированное приложение к "Одесским новостям" и звонкими дискантами сообщали прохожим свежие новости. Например, о том, что «Блистательному Морису Метерлинку присуждена премия Нобеля», что «В воскресенье в Москве начинает работу Толстовская выставка» и «Изобретатель Эдиссон посетил Берлин». А на самом видном месте той газеты красовался портрет элегантной дамы в мехах. Это была Берта Цубер — невеста эрцгерцога Фердинанда-Карла, из-за которой австро-венгерский наследник отказался от своих прав члена императорского дома. Сенсация, как бабочка, прожила всего несколько дней, правда, только для того, чтобы через три года появиться вновь в виде выстрела в Сараево, начавшего Первую мировую войну.
Но в том же номере был помещен еще один женский портрет. Госпожу Розумову-Бейн чествовали на общем собрании городского Технического общества, как первую женщину инженера-механика на юге России. Только несколько лет спустя выяснилось, что это была репортерская ошибка. На самом-то деле Дора была вообще первой женщиной инженером в Российской империи, так как лишь через два года после получения ею инженерского звания другие три женщины защитили дипломные проекты на высших Политехнических курсах в Петербурге.
Но, увы, приятный шум вокруг молодой особы, высшее техническое образование которой серьезно осложнялось ее еврейским происхождением, длился недолго. Предприниматели не спешили брать к себе на службу еврейскую девушку — "техничку", как-то умудрившуюся пробраться в сферу чисто мужского влияния. С большим трудом ей удалось устроиться чертежницей на Одесский механический и чугунолитейный завод Беллино-Фендериха.
Немного что изменилось для нее и в Петербурге, где им с Давидом дали так называемый "вид на жительство", предоставлявшийся в то время евреям, имевшим высшее образование и где прочим иудеям постоянно пребывать не разрешалось. В столице молодые инженеры поступили на один из заводов фирмы "Сименс и Гальске (Шукерт)". Но снова женщину-инженера взяли не в цех, на производство, а лишь лаборанткой по измерению характеристик приборов.
Однако благодаря своей предприимчивости и недюжинным способностям, она вскоре и на той должности достигла неплохих успехов. Занимаясь самым в то время востребованным инженерным делом — приборами «слабого тока», то есть, телефонами и телеграфами, она прослыла одной из главных в той фирме инженером-«слаботочником» фирмы.
В Питере семья пережила лихолетье Первой мировой войны, двух русских революций, кровавый ужас Гражданской войны, смертельный голод первых лет 20-х годов. В 1929-м на взлете эпохи социалистической индустриализации в СССР семья из Ленинграда переселилась в Москву, и Д.Л.Разумова начала свою многолетнюю работу на Электрозаводе, где проработала до самой пенсии, дослужившись до заведующей лаборатории изоляционных материалов. Она пользовалась заслуженным уважением у подчиненных и ценилась начальством, о ней даже писала заводская многотиражка.
В целом долгий советский период жизни моей бабушки, слава Богу, протек довольно спокойно, мирно. В отличие от многих представителей технической интеллигенции ее поколения, она в 30-е годы не попала под колесо сталинских чисток, Великую Отечественную провела в эвакуации (гор. Куйбышев) и избежала всеобщих преследований в качестве «безродной космополитки» в конце четвертого десятилетия ХХ века.
Дора Лазаревна Разумова ушла из жизни в 88 лет, дождавшись смерти «вождя всех народов», хрущевской оттепели и хрущевского «волюнтаризма», а потом даже брежневского «Застоя».
