Павшие завещали нам победить террор – хотя кое-кто из живых соотечественников активно пытается этому помешать
Александр КАЗАРНОВСКИЙ
Фото автора
Как вы возможно помните, в четверг 27 июня по всему Израилю проходил "день гнева" — читай "день ненависти". (7 июля аналогичное мероприятие называлось "днем сопротивления", но опять-таки ненависть била через край – прим. ред.).
День начался с блокады перекрестков в центре. И понеслось: перекрытия шоссе, драки с полицией, вакханалии перед домами министров и, разумеется, атаки на резиденцию премьера – весь джентльменский набор… Свою цель манифестанты и не думали скрывать – сделка по заложникам на любых условиях, то есть полная капитуляция перед ХАМАСом. Досрочные выборы! Свергнуть Биби!
Среди этого коллективного самоубийственного безумия не могли не остаться островки здравого смысла. И одним из таких островков стал городок Пардес-Хана, где я имею удовольствие проживать.
А ведь начиналось все привычно. Ядром "стихийного" протеста должна была стать… мэрия! А вы как думали? Именно там к восьми утра собирались будущие участники протеста, включая ее сотрудников. Над входом колыхалась огромная пластиковая труба ядовито-желтого цвета, а поодаль реял (почему-то) радужный ЛГБТшный флаг. Каково же было изумление этих так и не состоявшихся манифестантов, когда в 8 утра, собираясь на подвиги, они увидели справа от входа в мэрию огромный щит с портретами наших бойцов, погибших в эту войну, и надпись:
"Павшие завещали нам победить!"
Подписывайтесь на телеграм-канал журнала "ИсраГео"!Парде
А рядом — сидящих на циновках мужчин в кипах и женщин с покрытыми головами. Перед ними выступала худенькая, невысокого роста молодая женщина — организатор акции Авиталь Шайнберг, чей тридцатилетний брат-милуимник Давид Меир погиб 7 октября, защищая Беэри. Один за другим стали подходить сотрудники мэрии и их единомышленники. Прислушались.
Хорошо все-таки, что верность "единственно правильному учению" не означает отсутствия сердца! И когда женщина со слезами на глазах рассказывает о любимом братке… Ну кто же сам не закусит губу? И, право, разве будет предательством идеалов либерализма со стороны работницы мэрии принести сестре героя стакан воды? Ну, а то, что заканчивает она свой рассказ словами "Мы должны победить в этой войне! Если уйдем из Газы, мы тем самым предадим наших убитых!" — это ее право.
Сестру Давида Меира, с виду совсем девочку, сменяет Орна Лев. Глядя на нее, вспоминаешь некрасовское "Со взглядом, походкой цариц". Учительница в пардес-ханской школе, внучка людей, погибших в Катастрофе, дочь "маапилим" — активистов нелегальной иммиграции. Ее сын, капитан Едидья Лев, погиб на фронте.
— Да, он убит, — заключает она свой рассказ о сыне, — но остальные, слава Богу, живы! Я пришла сюда, чтобы сказать: того, что нас объединяет, гораздо больше, чем того, что разделяет! Что за бред – есть кипа на голове или нет? Какая разница? Главное – у нас одна страна, и другой нет! Слышите? Нет! Увы, слишком часто людьми движет страх, страх перед непохожими на него – "чужими"! Надо преодолеть этот страх, надо научиться понимать друг друга, болеть болью друг друга, любить друг друга!
И тут — взрыв аплодисментов. Причем аплодируют все. А Орна как бы в подтверждение своих слов подходит к сотруднице мэрии, оказавшейся ее старой знакомой, и они обнимаются (на фото).
Микрофон берет очаровательная молодая "йеменка" по имени Таль Амсалем, вдова сержанта Авихая Амсалема. У нее на руках крохотная малышка, которая никогда не видела и уже никогда не увидит своего отца. Авихай в свое время отслужил в частях "Кфир", но не успокоился, годами добивался перевода в 651-ю бригаду, в спецназ, рвался стать коммандос.
— И добился, к моей радости и к моему горю, — заключает Таль.
7 октября Авихай разбудил ее, сказав:
"На нас напали. Увезли в Газу уйму заложников. Надо собираться. Это как в йом-кипурскую войну. Я должен…"
Он не успел позавтракать. Таль собрала ему несколько банок консервов в дорогу. Потом ей сообщили, что он с товарищами где-то между Сдеротом и Хевроном обнаружили логово террористов, которые залегли там, запасшись на две недели водой и продуктами. Готовились к новым вылазкам. Он им не дал.
— Да, он погиб, — говорит Таль. – Но погиб в бою. Мы не в галуте, в нас есть дух победы. Мы пришли, чтобы победить. Я не хочу, чтобы Шахари — она показывает на дочку — или любой другой ребенок пережил в будущем еще одно 7 октября. Иначе за что погиб Авихай? Да, заложники – наши братья и сестры. Мы должны бороться за их освобождение, но помнить, что времена галута прошли! И вот еще что: Шахари родилась в машине по дороге в больницу. Мгновение – и появился новый человек. Авихай, по словам его товарищей, тоже погиб в считанные мгновения. Выстрел – и нет человека. Меньше двух суток прошло с тех пор, как мы попрощались… Мгновение – и человек приходит в мир. Мгновение – и уходит. А между этими мгновениями – жизнь. Однако ничего не происходит вдруг, случайно! Авихай понимал, ради чего и кого живет, и выполнил то, ради чего пришел в этот мир. Я рада за него. Но чтобы быть героем, не обязательно умереть. Все, кто сражается на севере и на юге, — истинные герои! Нам нужно много силы, чтобы жить с высоко поднятой головой! Мы должны победить, мы обязаны победить, мы не можем не победить!
Тут уже не просто аплодисменты, а взрыв оваций. И те, кто мнил себя нашими оппонентами, хлопают не меньше нас. Одна из них, сотрудница мэрии, берет слово и рассказывает о своих племянниках, взятых в заложники и погибших в туннелях Газы… Она не делает никаких выводов, не произносит никаких лозунгов. Зачем? Все и так понятно.
Под занавес вновь слово берет Орна Лев:
— Пардес-Хана слишком мала, чтобы в ней грызться. Давайте попробуем любить друг друга!
Эх, распространить бы этот призыв на всю страну нашу!
