Фрейдистская чайка над лебединым озером: великолепное балетное прочтение знаменитой пьесы
Владимир ПЛЕТИНСКИЙ
Фото: Александр Ханин, Евгений Матвеев, Вячеслав Архипов, Евгения Матвеенко и Юлия Кудряшева
В зале тель-авивской оперы незримо присутствовал призрак Антона Чехова – что вполне естественно, ведь театр Бориса Эйфмана поставил спектакль, отталкиваясь от пьесы "Чайка". Кроме эфемерной эктоплазмы русского классика имели место быть имена-фамилии, отчасти характеры и уж совсем отчасти – сюжетная канва чеховского творения.
Антон Павлович в итоге был эфемерен, как тень отца Гамлета, а выморочная (на мой непросвещенный взгляд) пьеса бывшего Антоши Чехонте и вовсе эфирна. Эйфман не убоялся твердолобых радетелей классической бронзовелости — и это было правильное решение! Только в отличие от Треплева (см. ниже) Борис Яковлевич преуспел в переосмыслении классики.
Место действия перенесено из уютной, но обуреваемой страстями российской усадьбы, в театр – то ли столичный, то ли провинциальный, но явно не погорелый. Часть персонажей уничтожена как класс. Застреленная, а потом превращенная в чучело чайка (она же птица-символ), воскресла лишь в одном из танцев. А главное – появились нешуточные закулисные интриги. Каковые имеют место быть даже в театре одного актера.
"Чайка. Балетная история" – абсолютно самостоятельное произведение. Вкратце: это столкновение балетмейстеров — новатора Константина Треплева и Бориса Тригорина, стареющей примы Ирины Аркадиной и пытающейся затмить ее талантливой старлетки Нины Заречной. Плюс, конечно, любовные страсти, элегантно перенесенные из пьесы в балет.
Подписывайтесь на телеграм-канал журнала "ИсраГео"!
Изломанный характер Треплева виден уже с самого начала, когда он предстает перед зрителем в рамке, этаком прокрустовом ложе, из которого пытается вырваться – но тщетно. И уже в танцах понимаешь, каков первоисточник этих страданий – это властная и зацикленная на себе мамаша Константина.
О, Ирина Николаевна – тот еще типаж! Сколько искалеченных судеб знаем мы и в истории, и вокруг нас! И не все эти маманы – театральные примы, кто-то из них может оказаться учительницей, главным технологом винзавода, секретаршей или музработником детсада, например (эти профессии – из личного опыта автора, наблюдавшего за крушением характеров его знакомых, людей талантливых, но слабохарактерных). Зигмунд Фрейд усмотрел бы в подобных взаимоотношениях эзопов комплекс. И, возможно, был бы прав.
И столкновение исхлестанного материнским отношением идеалиста, пытающегося поставить "Лебединое озеро" не по классическим канонам, а так, как видится ему, с многоопытным коллегой, да еще любовником матери, в которого влюблена Заречная, тоже вполне соответствует реалиям.
"Надо изображать жизнь не такою, как она есть, и не такою, как должна быть, а такою, как она представляется в мечтах", — говорит Треплев в пьесе.
"Надо разрушать рамки классического искусства", — изображает он танцем в спектакле.
Прокрустово ложе закольцовывает балет – в финале Константин не стреляется, как в пьесе (хотя попытка самоубийства показана и в спектакле – но гротескно и даже пародийно), а вновь оказывается в этой рамке, из которой выхода нет.
О, эти страсти роковые! Какие мысли они навевают! Недаром же во время спектакля я не раз видел над сценой и призрак доктора Фрейда.
Привиделась в какие-то моменты мне и Недотыкомка из "Мелкого беса". Особенно в тот момент, когда на сцене появились уже не невидимые большинству зрителей привидения, а вполне осязаемые призраки – несколько балерин, покрытых тканью, и создающих некий фантасмагорический образ многоголового существа из параллельной реальности. Этакая гигантская Недотыкомка, демоны, обуревающие героя, в этот миг напомнившего мне – при всем несходстве образов — Ардальона Борисовича Передонова. Так что увидел я и призрак Федора Сологуба, .
Интересно, а сам Эйфман, ожививший в моем сознании призраки Фрейда и Сологуба, почувствовал их незримое присутствие в спектакле?
Вполне естественные в рамках сюжета фрагменты из "Лебединого озера" словно по мановению волшебной палочки возвращают нас в мир театральных страстей. И ты не успеваешь понять, как Принц и Ротбард из призраков, словно Дженни Вильерс у Джона Бойнтона Пристли, перемещаются в пространство основной битвы разумов и характеров.
Как всегда у Эйфмана, в постановке перемежаются классический балет с его элегантностью и выверенностью каждого движения с современной трактовкой танцевального искусства.
Помимо танцоров свет и декорации – тоже важный элемент действа. Кстати, одним из авторов "светопредставлений" стал сам Борис Яковлевич. Что подчеркивает важность того, что чаще всего в спектаклях имеет второстепенное значение. Как, впрочем, и декорации.
Мне повезло оказаться на израильской премьере балета "Чайка. Балетная история", которую предварял выход на сцену самого Эйфмана, приехавшего в Израиль вместе со своим балетом в столь взрывоопасное время. А в конце он вышел на поклон вместе со всей труппой. И самые бурные аплодисменты были адресованы именно ему – живому (до 120 ему!) классику мирового балета, вдохнувшему жизнь в призраков Чехова.
* * *
Шанс увидеть спектакль у зрителей еще есть – несмотря на аншлаги. Рекомендую от всей души!
«Чайка. Балетная история»
Балет Бориса Эйфмана по пьесе Антона Чехова «Чайка» на музыку Сергея Рахманинова и Александра Ситковецкого
Декорации: Зиновий Марголин
Костюмы: Ольга Шаишмелашвили
Свет: Глеб Фильштинский, Борис Эйфман
Представления состоятся в Оперном театре Тель-Авива
Четверг, 26 сентября, в 20:00
Пятница, 27 сентября, в 13:00
Суббота, 28 сентября, в 18:00.
Воскресенье 29 сентября, в 20:00
Понедельник 30 сентября, в 18:00
Билеты в кассе "Браво" или в кассе Оперного театра: 03-6937777
Организаторы гастролей в Израиле – компания «Цемах LTD»: Йоав Цемах и Ури Офер.
Пиар–агентство: Sofia Nimelstein PR & Consulting
