Проводы века на крыше: из цикла бесед с профессором Марком Азбелем
Продолжаем публикацию серии интервью Полины КАПШЕЕВОЙ (она же ведущая радио РЭКА Лиора Ган) из ее знаменитого цикла "Обнаженная натура". Этот разговор случился накануне миллениума — то есть, два десятилетия назад
Позвонила читательница, справедливо упрекнула: «Давно вы с профессором Азбелем не беседовали». И вот в последний день уходящего года, века, тысячелетия мы с Марком Азбелем сидим на крыше его квартиры. Солнце заходит, на небе ежеминутно меняются краски, над нами пролетают самолеты и воркуют голуби, хозяин потягивает лимонную водку, я пьянею — не столько от белого вина, сколько от интеллектуального кайфа, который неизменно испытываю при встречах с Азбелем. Он говорит, я внимаю. Время от времени возражаю – так, для порядка.
1.
Как, все-таки, наша история еще молода! Уходящее столетие – одна двадцатая целой эры. Даже в твоей куцей жизни двадцатая часть – большой, заметный срок. А уж век для юной цивилизации – очень много. Тем более – столь уникальный век.
Уникальность его, кстати, заметили очень немногие. Давай-ка по порядку – начнем со справедливости. В то, что она рано или поздно восторжествует, всегда верил практически каждый человек: религиозный и атеист, американец и китаец, доисторический и наш с тобой современник. Несть числа идеям, как именно можно восстановить отсутствующую справедливость. Пушкин – единственный, кто устами Сальери обмолвился: «Нет правды на земле, но правды нет и выше». Я думаю, что на самом деле это – не обмолвка, а утверждение: отсутствие правды идет именно свыше. Что такое справедливость вообще? Ситуация, при которой за одинаковые достижения или, наоборот, преступления следуют одинаковые воздаяния. Чушь! Привожу элементарный пример: радиоактивный распад, открытый Марией Кюри. Все атомы радия абсолютно одинаковы. Невероятная подлость состоит в том, что одному из этих новорожденных «однояйцевых близнецов» природа выносит немедленный смертный приговор, а другой живет миллиарды лет. Доказательств отсутствия высшей справедливости множество, они являются правилом, а не исключением.
Теперь давай подумаем: если правды нет и выше, возможна ли она на земле? Не гонимся ли мы за жар-птицей? Например, куча умников вообразила: если снизить налоги бедным, повысить богатым – общество достигнет расцвета. Эти глупцы повторяют азы коммунизма образца начала века. Если в лесу отстрелять всех волков, хуже всех придется оленям: они попросту вымрут. Известно: волки – санитары леса, убивают только обреченных оленей, которым не следует жить и производить потомство. Если завтра увеличат налоги на богачей и уменьшат на бедняков, вторые останутся без работы, потому что первые сочтут невыгодным производить что-либо и положат деньги в банки. Существуют прецеденты – недавно Москва очередной раз проделала этот ускоренный ликбез по политической экономии. И чего она добилась?
2.
Станислав Ежи Лец писал, что среди эскимосов всегда найдутся желающие научить жителей Южного Конго, как лучше уберечься от жары. Мы с подобным явлением сталкиваемся непрерывно. Нам не следует отдавать Голаны потому, что Россия не отдает Курилы, — как тебе нравится этот аргумент? Почему нормальной стране следует идти по пути дикой России, в который раз погрязшей в болоте? Здравый смысл велит? Ужас состоит в том, что здравый смысл – это квинтэссенция глупости, дурость кухарки, которая рвется управлять государством.
Невежество здравого смысла пределов не знает. Сирия сейчас слабая – значит, говорит здравый смысл, с ней не нужно заключать мир. История учит совершенно противоположному: мир нужно заключать именно с поверженным врагом. Когда побежденную Германию поставили на колени, ей это не понравилось – и к власти пришел Гитлер. Любой историк подтвердит: если заключался мир, условно говоря, выгодный слабому, он длился десятилетиями. Я не обсуждаю необходимость заключения мира с Сирией, так как недостаточно знаю этот вопрос. Мне ясно другое: довод, продиктованный здравым смыслом, является дурацким. Подождем, пока Сирия станет сильнее нас? Но тогда она не захочет заключать с нами мир.
Еще один пример здравого смысла: мы отдаем Сирии все, взамен не получаем ничего, поэтому ей это абсолютно выгодно. Но тогда почему же экстремисты-мусульмане заявляют, что Асад продался сионистам, капитулировал перед ними? У них свой здравый смысл: мы знаем, что думают сирийцы, они знают, что думают израильтяне. Повторяю: всегда, когда начинает говорить здравый смысл, он произносит глупость. Но как бороться со здравым смыслом? Политика во всем мире стала популистской. Иначе и быть не может: в демократической стране решения принимает большинство. Если я хочу, чтобы меня выбрали главой правительства, я должен действовать так, как хочет большинство. Но оно по определению невежественно, состоит из тех же кухарок, руководствующихся здравым смыслом. К счастью, они не вмешивается в работу пилота, который ведет трансатлантический лайнер. Но в работу президента, естественно, вмешиваются. И генералов учат воевать. Человек, служивший в многократно битой советской армии, дает советы генералам, которых еще не били. «Командуют парадом» невежды, люди, не знающие истории, не понимающие, что гениальные и добрые потуги коммунистов привели к великому голоду.
3.
Люди не заметили еще одного очень важного события: здравый смысл впервые начал вмешиваться в политику после того, как телевидение принесло неправедливость прямо нам в дом. Сравни газетную информацию о том, что Гитлер уничтожил миллион евреев, с телевизионным репортажем об очередном стихийном бедствии. Миллион – всего лишь цифра, двое людей, пострадавших во время урагана, которых видишь собственными глазами, – это впечатляют намного сильнее.
События в Косове привлекли внимание всего мира. А почему? Были ли в действительности «бяки» со стороны албанских мусульман? Да, конечно. Но по масштабу они не тянули на освещение мировым телевидением. Пришел к власти фюрер Милошевич, начал проводить настоящие этнические чистки, достаточные для телевизионного скупа. После этого средний американец, француз, англичанин посчитал, что этот скуп имеет право на существование. Очередное подтверждение того, что воля народа может быть волей дураков, но в итоге окажется волей правителей. Поэтому и НАТО, и Америка, как ни увиливали, но вынуждены были удовлетворить желание среднего обывателя восстановить справедливость.
Правильно понятую справедливость, неправильно понятую – кому от этого легче? Консенсус обывателей – невероятная сила. Если они имеют общее мнение, любые правители с этим мнением вынуждены считаться. История с Клинтоном – еще одна демонстрация того, что сила телевидения недооценена. Последнее, чего хотела Моника, — всех этих трагедий. Она наконец допущена к телу президента – достаточно, чтобы век хвастать перед подругами! И вовсе она не стремилась к тому, чтобы ее любовник перестал быть президентом. Но сие от нее не зависело. Мир пришел в восторг от самой идеи: президента США можно ловить на том, что девица добровольно занималась с ним оральным сексом. Добровольно, понимаешь? А мы вот не позволим Клинтону позволять кому-то добровольно заниматься с ним сексом.
4.
Распалась связь времен. Мир, которым командует кухарка, в котором отсутствует справедливость и торжествует здравый смысл, стал страшно уязвимым. Ситуация сделалась еще более неустойчивой из-за телевидения и доступного всем Интернета. Мы вступили в период, который можно назвать «постэволюцией». Эволюция, напомню, предполагает закономерный процесс, медленный но верный отбор самых приспособленных к жизни особей. С бешеным развитием техники естественный отбор теряет смысл. Средства массового уничтожения растут с невероятной скоростью. Ситуация становится взрывоопасной, весь террор, с которым мы сталкивались до сих пор, — детские шалости по сравнению с тем, что нас ожидает.
Боюсь, недалек тот день, когда один безумец сможет взорвать город, отравить страну, уничтожить планету. Всегда находятся желающие нести гибель. Как компьютерные вирусы: они никому не нужны, но почему бы не напакостить? Может быть, двадцатый век – последний перед апокалипсисом.
— Марк, неужели мы попрощаемся с ним на столь «оптимистической» ноте?
— Я тебе скажу еще более грустную вещь. На тему конца света я могу только выдвигать гипотезы. Зато абсолютно точно знаю, что мы смертны. Не только я, но даже и ты.
— Серьезно?..
— Не совсем… Но заметь: горькая правда прозвучала, а мы продолжим получать удовольствие от жизни. Более того. Чем острее, яснее мы ощущаем свою временность, тем нам должно быть увлекательнее: «есть упоение в бою и бездны мрачной на краю». Нам ведь дано жить в совершенно фантастическое время, увидеть разные страны, людей, ситуации. Несомненно, увидим еще множество такого, чего раньше не видели. Да и потом, мы все равно ощущаем себя бессмертными! Не переживай — вдруг выкрутимся? Может быть, припомню еще какие-то байки, которые дадут нам надежду. Я очень хорошо понимаю Шахерезаду. Не в ее любви к султану, поскольку мужчины – существа отвратительные, а в том, что баек у меня, как и у нее, немерено.
— А мне предлагаешь роль султана, который эти байки годами выслушивает?
— Лучше – султанши, против которых ничего не имею… Захочешь – продолжение последует. Вам баек? «Их есть у меня!»
Окончание следует
