Скрытый космос Константина Мосолова
Владислав КАЦ, Нетания
Фото из личного архива автора
Новости об освоении космоса всегда воспринимались советскими людьми с особым вниманием и повышенным интересом. Единственными источниками информации для всего народа являлись Телеграфное Агентство Советского Союза, сокращённо ТАСС, и ведущие газеты — «Правда» и «Известия». Все другие газеты и журналы кормились из тех же источников.
Подписывайтесь на телеграм-канал журнала "ИсраГео"!
Когда из печати вышли дневниковые записи Героя Советского Союза генерала Н.П.Каманина под названием «Скрытый космос», то эффект от откровений помощника Главнокомандующего ВВС по космосу вызвал бурную реакцию в разных слоях общества. Люди впервые получили документальное описание системы подготовки космонавтов и правдивые заметки об их личной жизни, без всяких подтасовок и приукрашиваний.
Первая книга дневников Каманина появилась в 1995 году. Вновь обратиться к ней мне понадобилось относительно недавно, при подготовке материалов к очерку «Ночная операция на курорте в Форосе». (Прочитать можно на сайте "ИсраГео" от 27 марта 2021 г.).
Николай Петрович Каманин подробно описал происшествие, которое едва не привело Юрия Гагарина к «нелепой и глупейшей смерти». Причина тому — безудержное пьянство двух первых космонавтов во время пребывания на отдыхе в Крыму. Генерал Каманин считал организаторами пьянок Ахмерова, Серяпина и Масалова.
Первый из перечисленных лиц, Роберт Ахмеров, сын заместителя главы нелегальной разведки СВР, являлся сотрудником центрального аппарата КГБ и личным охранником космонавта Германа Титова. Полковник Александр Дмитриевич Серяпин руководил отделом в НИИ авиационной и космической медицины МО СССР. Кто таков Масалов, и почему он оказался в их копании на правительственной даче – об этом Каманин не упоминал.
Просмотр крымских фотоснимков первого космонавта, относящихся к сентябрю 1961 года, позволил идентифицировать «Масалова», установить кто он и каким образом попал в одну компанию с космонавтами и их высоким начальством.
Оказалось, что он совсем не Масалов, а напротив – Мосолов, к тому же отличный человек и героический лётчик.
До недавнего времени его имя не упоминалось в печати по той причине, что Константин Георгиевич Мосолов работал старшим летчиком-испытателем в секретном ОКБ-155 Министерства авиационной промышленности СССР. Другими словами, служил в КБ авиаконструктора Артема Ивановича Микояна, занимался испытаниями боевых самолетов-истребителей, разработки микояновского КБ. К космонавтике он отношения не имел, тем не менее сведения о нём для генерала Каманина не могли быть секретом. Поэтому остаётся лишь гадать почему в неоднократно изданных дневниках генерала он фигурирует как Масалов.
Вслед за триумфальным полётом космонавта Гагарина вокруг Земли на космическом корабле «Восток», подполковник Мосолов установил абсолютный мировой рекорд высоты полёта (34 714 метров) на самолёте МиГ-21Ф. Его рекордный полёт состоялся 28 апреля 1961 года.
Избалованный всенародным вниманием и любовью космонавт Юрий Гагарин относился к Мосолову с обожанием. Он боготворил лётчика-аса, считал его корифеем. Их знакомство во время совместного отдыха вскоре переросло в крепкую дружбу.
В 1954 году, когда Юрий Гагарин надумал записаться в Саратовский аэроклуб на отделение пилотов, лётчик Георгий Мосолов испытывал реактивную машину с новой системой управления. Во время полета самолет вдруг резко клюнул носом, и подбросило, да так, что его оторвало от сиденья и ударило головой о фонарь кабины. В следующее мгновенье самолёт резко задрал нос вверх. Потом снова клюнул, и снова поднял нос кверху. Такая круговерть продолжалась 17 раз, причем, с огромными динамическими перегрузками… Совершая такие пируэты, самолет по крутой траектории мчался к земле. Как потом определили, падение истребителя длилось 21 секунду! За это время с высоты пять километров он опустился до 300 метров. Скорость его снижения достигала 250 метров в секунду. Несмотря ни на что Георгий вывел машину из пике на высоте около 300 метров, когда до встречи с землей оставалось не больше одной секунды! Укротить бешеную скачку самолета ему удалось, но снижение продолжалось. Внезапно остановились двигатели! Лётчик сумел запустить один из них и перевёл машину на набор высоты.
Все остекление кабины изнутри было залито кровью, но в итоге он посадил машину на аэродроме.
Георгий Константинович считал тот полёт наиболее опасным в своей лётной практике. Однако впереди его ждали такие испытания, что в страшном сне не приснятся.
11 сентября 1962 года Георгий Мосолов выполнял испытательный полёт на разгон. Истребитель Е-8 (прототип МиГ-23) в ходе заводских испытаний налетал 16 часов 22 минуты.
Поначалу всё шло нормально: взлёт, набор высоты 13 тысяч метров и скорости 2.504 км/час. Внезапно машина перестала подчиняться лётчику. Неведомые силы швыряли самолёт, словно щепку в бурлящем океане. На приборной доске царил хаос. Единственным выходом из создавшейся ситуации оставалось покинуть самолёт по аварийной схеме.
— Я не смог сразу катапультироваться, — вспоминал Мосолов, — поскольку скорость была чрезмерно велика. Ждал, может она уменьшится, но самолет перевернулся на спину и перешел в пикирование. Мне уже тем более не выпрыгнуть… А голова была пробита, сломана рука и сознание мучила мысль, что будет очень обидно, если потом кто-нибудь подумает, будто я не выдержал и потерял сознание. Но нет, я не потерял…
— Я три девятки! Покидаю машину! — повторил я после третьей попытки связаться, тут же нажал на рычаг катапульты и выстрелился в поток. А он, как бетон, схватил ногу и сломал её.
Я падал, пока автомат не раскрыл парашют. Меня встряхнуло и… я повис под куполом головой вниз! Как же содрать лямку парашюта? Работала только одна рука, другая висела плетью.
Не чувствуя боли, я пытался стянуть парашютную лямку, а снизу неумолимо приближалась земля. У меня оставались секунды… Слава Богу, удалось освободиться.
Я ударился о землю ногами (точнее, одной — другая сломана), почувствовал острую боль в ломающейся кости, и оказался под елью в глухом лесу. Я пролежал там пять часов, прежде чем первый человек нашел меня. Я потерял много крови и, понимая, что может наступить конец, спешил сообщить, что случилось с самолетом и на каком режиме. Попросил обрезать парашют и расстелить его, разжечь костры и, пока были силы, ждал. Ждал, когда прилетит вертолет. («МИГ жизни»). Когда Мосолова привезли, в московскую больницу имени С.П.Боткина, он находился без сознания. В тот день дежурили реаниматор Владимир Львович Кассиль (сын знаменитого писателя Льва Абрамовича Кассиля), врачи Валентина Никитина и Надежда Маркова. У больного они обнаружили черепно-мозговую травму головы, многочисленные переломы правой голени, левого плеча, открытый перелом левого бедра. Врачи сделали всё, что могли для его спасения. Искалеченный лётчик пришёл в себя, однако к утру он снова потерял сознание. Одновременно у него остановилось дыхание. Проведённые исследования показали чрезмерное скопление жидкости под черепной коробкой. Началась подготовка к операции. Пока ассистенты выполняли трепанацию черепа к операции готовились нейрохирург Иосиф Иргер и хирург-травматолог Ксения Винцентини. Оба — специалисты высшего класса, с громадным практическим опытом. Иосиф Маркович Иргер оперировал раненых на финской войне, на Западном, Воронежском, Сталинградском и 2-м Украинском фронтах. Со временем он стал одним из ведущих нейрохирургов страны. Оперировал многих знаменитых людей, был участником международного консилиума по поводу восстановления функций мозга у академика Льва Ландау.
Ксению Максимилиановну Винцентини коллеги считали вторым лицом в клинике. Ведущий хирург-травматолог доктор Винцентини работала в Боткинской больнице с довоенных лет, оперировала самых тяжелых раненых и больных. Одесситку Ксению Винцентини любили за доброту и красоту и золотые руки.
Великий актёр Зиновий Гердт написал о ней:
«Не могу не вспомнить о человеке, которому я обязан тем, что не остался вовсе без ноги. Однажды в госпитале появилось совершенно волшебное существо — высокая стройная женщина, совершенно седая, с васильковыми глазами. Я сразу влюбился в нее. Она тоже отнеслась ко мне с симпатией. И сделала мне шесть операций. Моего хирурга звали Ксения Максимилиановна Винцентини, у нее была маленькая дочь Наташа… До сих пор нет у меня ближе людей, чем Ксения и ее дочь».
Слова Зиновия Гердта подтверждает и дочь Винцентини, та самая Наташа, а ныне профессор Наталия Сергеевна Королёва:
«Не было ни одного больного, который уйдя бы от нее, даже если она не могла реально помочь, не говорил бы ей спасибо и не восторгался. Во-первых, она была ослепительно красивая женщина. Но в ночь ареста моего отца она поседела. У нее было совершенно молодое лицо, очень красивые синие, совершенно синие, глаза и седые волосы».
Ксения Максимилиановна проработала врачом-хирургом 60 лет, 43 из них простояла у операционного стола, включая военные сороковые годы. Боткинская больница в период обороны Москвы имела статус прифронтового госпиталя. Поток раненых не прерывался ни на один день. Нагрузка на медицинский персонал была нечеловеческой. Винцентини выезжала на операции и в прифронтовую зону, под Волоколамск.
Герой Советского Союза Георгий Мосолов совершал подвиги в небе. Иосиф Иргер, Ксения Винцентини, при участии других врачей и среднего медперсонала, возвращали людям жизнь на земле.
Спасение лётчика Мосолова оказалось делом не простым. На больничной койке он установил своеобразный рекорд длительности пребывания в больничной палате. Мосолова медсёстры шутливо именовали долгожителем, не подозревая, насколько близки к истине.
Помочь Мосолову старались его товарищи по работе. Чтобы избежать появление пролежней на его теле из-за плохого кровоснабжения специалисты из ОКБ "МиГ" сконструировали и изготовили индивидуальный автоматический матрас, с пульсатором для искусственного кровообращения.
Первые две недели посетителей к Мосолову не пускали. Правда, непреклонные руководители администрации больницы не устояли перед напором первого лётчика-космонавта страны. Юрий Гагарин быстро освоился в отделении, при каждом удобном случае навещал своего друга, раздобыл телевизор и установил в палате. У постели своего закадычного друга Гагарин нередко видел доктора Винцентини. Он любезно раскланивался с ней, не предполагая о личных связях этой обаятельной женщины с двумя великими учёными, стоявшими у истоков советской космонавтики. Могу предположить, что он так и не узнал об отношениях доктора Винцентини с главным конструктором С.П.Королёвым.
Сергей Павлович Королёв с юношеских лет был влюблён в Ксению Винцентини. До 1949 года он был ей мужем. Позже Ксения Максимилиановна вышла замуж за Евгения Сергеевича Щетинкова, заведующего кафедрой Московского Физико-технического института. В 60-х годах Евгений Сергеевич руководил созданием воздушно-реактивных двигателей для первого межконтинентального сверхзвукового летательного аппарата — самолета-ракеты «Буря».
Впрочем, любимец народа Ю.А.Гагарин не мог иметь доступа к информации о подлинной деятельности супругов Ксении Максимилиановны. Их основная работа не ограничивалась космической тематикой. Звание Герой Социалистического Труда С.П.Королёв получил в 1956 году за создание первой стратегической ракеты с ядерным боевым оснащением. И далее, ещё десять лет он весьма успешно продолжал заниматься ракетным вооружением и освоением Космоса. 14 января 1966 года С.П.Королёв умер на операционном столе. Ксения Максимилиановна Винцентини пережила своего первого супруга на 25 лет.
Герой Советского Союза Заслуженный лётчик-испытатель СССР полковник Георгий Константинович Мосолов выписался из Боткинской больницы вполне здоровым человеком. Так он считал. К полётам его не допустили, но и прохлаждаться на дачном участке, как некоторые военные пенсионеры Мосолов не стал. Поступил на работу, немало ездил по стране. В 1976 году друзья и коллеги поздравили его с полувековым юбилеем. Ещё через десять лет — с 60-летним, затем – с 70-летним и 80-летним. Свой последний юбилей, 90 лет со дня рождения, Мосолов отмечал в Центральном музее ВВС. На всех его юбилеях обязательно звучала песня «Мы учим летать самолёты».
Все были убеждены, что авторы посвятили одну из наиболее популярных своих песен Георгию Константиновичу Мосолову.
